— Очень мило, — равнодушно отозвалась Элизабет.

— Конечно, мы вернемся в город к показу вашей новой коллекции.

В этом месяце Элизабет со своим партнером Фабио Грацио подготовили презентацию новой коллекции одежды для летнего сезона. Оба были довольны проделанной работой, поскольку удалось привлечь двух совсем еще молодых, но перспективных и талантливых дизайнеров.

Изделия их небольшого дома моды пользовались неизменным успехом — не только благодаря высокому качеству и стильности вещей, но и потому, что Фабио обладал счастливым даром заводить нужные знакомства и очень умело проводил рекламные кампании. Так что все билеты на показ новой коллекции были уже давно распроданы.

Пятьдесят приглашений разослали наиболее влиятельным лицам в обществе, и все они согласились прийти. Одеваться у Фабио и Элизабет считалось признаком хорошего вкуса.

До презентации оставался еще день. Партнеры собирались в последний раз проверить списки приглашенных, подтвердить договор с фирмой — устроителем банкета, провести генеральную репетицию дефиле.

— У тебя есть планы на сегодняшний вечер, дорогая?

— Да, все расписано до минуты, — спокойно ответила Элизабет, отрезая кусочек бифштекса.

— Понимаю.

— Надеюсь, ты осознаешь, как много сил отнимает у нас каждый новый показ. Нам с Фабио необходимо решить множество вопросов, проверить все до последней мелочи.

— Знаю, дорогая.

В свое время Сара Спенсер приложила немало усилий, чтобы дочь получила хорошее образование. Окончив престижный колледж, девушка поступила в Оксфорд, затем ездила во Францию на стажировку к известному кутюрье. Но миссис Спенсер совершенно не рассчитывала, что Элизабет действительно станет использовать приобретенные знания.

Но девушка решила по-другому. Вернувшись в Лондон, она разыскала приятеля студенческих лет, итальянца по происхождению, Фабио Грацио, и молодые люди начали творить на свой страх и риск. Сначала они искали покровительства у профессионалов, затем открыли собственное дело. И вскоре марка «Грацио и Спенсер» приобрела популярность. За прошедший год дизайнеры провели три успешных показа мод, их коллекции были раскуплены до последней вещички, модники с нетерпением ожидали новых поступлений. Так что Саре пришлось примириться с тем, что дочь не разделяет ее страсти к активной общественной жизни. Она, впрочем, не упускала возможности пригласить Элизабет на какую-нибудь вечеринку и с похвальным постоянством пыталась выгодно выдать ее замуж.

— Тебе вполне удалось заставить Питера ревновать, — произнесла миссис Спенсер ничего не значащим тоном и отпила минеральной воды. — Вчера он был сам не свой после твоего ухода. Он не звонил тебе сегодня утром?

— Нет, — спокойно ответила Элизабет. — И я не горю желанием его слышать.

— Это из-за Джанни Копполо?

— Джанни Копполо не имеет к этому никакого отношения.

— А он ведь отличная приманка.

— Питер? — Элизабет предпочла сделать вид, что не понимает, о чем идет речь.

— Джанни. — Сара испустила вздох воплощенного смирения.

— Я не собираюсь отправляться на рыбалку, так что мне совершенно безразлично, хорошая он приманка или нет.

— Как насчет прогулки по магазинам? — Надо отдать ей должное, миссис Спенсер всегда умела вовремя отступить. — Думаю, в моем гардеробе не хватает пары-тройки вещиц.

— Хорошо. Только учти, я обещала Фабио быть в офисе в половине третьего.

Сара промокнула губы салфеткой и достала кошелек.

— Тогда тебе лучше поторопиться со своим бифштексом, моя дорогая. А потом мы где-нибудь выпьем кофе.

Она еще точно не решила, что именно ей нужно: одежда или обувь, косметика или парфюмерия, но это миссис Спенсер ни капли не смущало. Она с восторгом направилась по магазинчикам, расположенным вокруг площади Пикадилли. Элизабет покорно следовала за матерью, изредка высказывая свое мнение, хотя прекрасно знала, что та никогда не последует ее совету. Впрочем, главное было достигнуто: прекратились расспросы про Джанни Копполо.

Через полтора часа молодая женщина взглянула на часы и поняла, что заскочить в кафе уже не успевает. К этому моменту Сара Спенсер уже держала в руках четыре красочных пакета с покупками. Они дошли до стоянки, где оставили автомобили.

— До завтра, дорогая. Смотри, не перетрудись. И не переживай, у вас все получится отлично.

Элизабет поцеловала мать в щеку и направилась к своей машине. Чем больше ее успокаивали по поводу завтрашнего показа, тем сильнее она начинала нервничать…

Стрелки часов уже подобрались к половине третьего, когда Элизабет зашла в здание дома моделей. Весь первый этаж занимал большой зал, где происходили презентации коллекций, и комнаты, именуемые гримерными, где девушки переодевались перед выходом на подиум — длинный помост, протянувшийся до середины помещения.

Элизабет с удовлетворением оглядела зал, радуясь делу рук своих. Некогда она потратила немало усилий, чтобы изменить внутреннее убранство помещения. Выкинула старую мебель, составила проект перепланировки всего этажа, наняла рабочих, затем долго трудилась над эскизом интерьера, соответствующего стилистической направленности Дома моды «Грацио и Спенсер», заказала новую мебель в лучших мастерских.

И теперь сюда не стыдно было пригласить особу королевской крови — белые стены, оригинальные светильники, мягкие кресла пастельных тонов, низкие стеклянные столики. При желании освещение можно было приглушить и создать более интимную обстановку. Да, за последние три года Элизабет с Фабио славно потрудились!

— Фабио, — позвала она, в нерешительности останавливаясь посреди зала. — Где ты?

— Мы здесь, — донесся приглушенный голос из большой гримерной за сценой. — Тут со мной Маргарет и Бен.

Помещение было заставлено манекенами с одеждой, которая завтра будет выставлена на всеобщее обозрение. Между ними ходили Фабио и два молодых дизайнера, чьи работы были включены в список показа, и придирчиво разглядывали наряды, стараясь не проглядеть ни малейшего брака, ни единой мелочи.

— Привет! — радостно поздоровалась с коллегами Элизабет.

Те молча посмотрели на нее, а затем вернулись к прерванному занятию. Оглядев в последний раз наряды, все четверо перешли к большому столу, заваленному цветными фотографиями тех же моделей. Обсудили порядок выхода манекенщиц, уточнили детали грима. Молодые художники освободились, но у Элизабет с Фабио осталась еще куча дел. Нужно было поговорить с осветителями, музыкальным оформителем, визажистами, чтобы к завтрашнему утру, когда состоится генеральная репетиция, все работало как единый отлаженный механизм — без задержек и неувязок.

За окнами смеркалось, когда усталые, но вполне довольные собой модельеры отправились перекусить на второй этаж заказанными заранее пиццой и прохладительными напитками. Отвечать на телефонные звонки было поручено секретарше.

— Бен и Маргарет нервничают, — сказала Элизабет и впилась зубами в аппетитный кусок горячей пиццы.

— Это же их первый показ, — ответил Фабио, следуя ее примеру.

Серебряная серьга блеснула в его ухе. Итальянец, даже если его в детстве привезли в Англию, всегда остается итальянцем. Молодой человек был буквально помешан на моде, обожал моделировать одежду, но еще больше любил красивых женщин, которые ее носят. Сам Фабио отдавал предпочтение черным футболкам и джинсам, но в отношении прически и обуви проявлял крайнюю щепетильность.

Элизабет подозревала, что он ходит к парикмахеру каждые три дня. На большинство людей он производил впечатление завзятого обольстителя, души общества, вечного заводилы и гуляки. И лишь немногие самые близкие друзья знали, какой он на самом деле.

Сеньор Грацио, как иногда в шутку называла его Элизабет, обладал чутьем бизнесмена, за обликом беззаботного бонвивана скрывался аналитический ум. Фабио, не жалея сил, заботился о процветании компании.

Элизабет обожала своего коллегу и друга, и чувства эти были взаимны. Но мысль о физической близости ни одному из них ни разу не приходила в голову.

— Ты какая-то задумчивая сегодня. Ничего не случилось?

Фабио всегда чувствовал, когда что-то беспокоило подругу, и готов был оказать любую помощь и поддержку. Иногда Элизабет даже злилась, что не может ничего скрыть от проницательного компаньона. Сейчас она была не расположена отвечать, поэтому молча пила из жестяной банки газированную воду.

— Мужчина, да? — продолжал допытываться Фабио. — Я его знаю?

Элизабет поставила банку на стол и потянулась за следующим куском пиццы.

— А почему ты так уверен, что дело именно в мужчине?

— Потому что под твоими прекрасными синими глазами лежат глубокие тени. — Фабио нежно улыбнулся. — Значит, ты мало спала, милая. А поскольку ты редко задерживаешься на вечеринках до утра, то вывод напрашивается сам собой.

— Точно так же я могу быть обеспокоена и завтрашним показом.

— Нет, не то, — уверенно покачал головой итальянец. — Но если не хочешь откровенничать, не надо.

Элизабет бросила на друга странный взгляд.

— Он был в числе гостей на последнем ужине у Аткинсов, — тихо начала она. — Надеюсь, мне не придется больше с ним встречаться.

— Понятно, — отозвался Фабио. — Он тебя взволновал.

— Нет, разозлил, — уточнила Элизабет. — Я не позволю ему стать для меня серьезной проблемой.

— Милая, боюсь, у тебя нет выбора, — с легкой усмешкой ответил итальянец.

— Почему ты так считаешь?

— Потому что ты, моя красавица, так привыкла есть мужчин на завтрак, что злишься, если кто-то из этой недостойной породы не проявляет к тебе должного интереса, — поддразнил ее Фабио. — Хотел бы я посмотреть на простого смертного, с которым тебе не удалось бы справиться с первого раза.

— Это не тот случай, — уверенно произнесла Элизабет.

— Почему же?

— Просто знаю, и все.

— Ладно. — Фабио поднял обе руки в примирительном жесте. — Доедай лучше пиццу.

— Я уже минут пятнадцать пытаюсь это сделать, но некоторые отвлекают меня разговорами… — Доев, она вытерла пальцы бумажной салфеткой. — Я помогу тебе прибраться и поеду домой.

— Чего здесь убирать? Пустая коробка из-под пиццы, пара банок и салфетки.

— Ну, раз так, — сказала Элизабет, вставая, — тогда я пошла. Чао!

На прощание она прижалась щекой к слегка колючему подбородку Фабио.

Презентация коллекции прошла блестяще. Как только выключили верхние лампы, оставив только подсветку подиума, приглашенные погрузились в восторженное созерцание. Каждую новую модель встречали аплодисментами, а когда четверо дизайнеров вышли, взявшись за руки, на подиум, их ожидала буря оваций. Такого успеха не ожидал никто.

После показа хорошо одетые мужчины и женщины неспешно прогуливались по ярко освещенному холлу, рассматривая развешанные по стенам фотографии и выставленные на манекенах платья и костюмы. Они пили шампанское из высоких бокалов и обсуждали новую коллекцию. Легкая музыка доносилась из динамиков, сливаясь с приглушенным гулом голосов.

Сегодня Элизабет надела короткое черное платье, туфли на шпильках, а светлые волосы зачесала назад. Каждую секунду к ней подходил кто-то из гостей, поздравлял, выражал свое восхищение. Еще приходилось отвечать на вопросы журналистов, ослепительно улыбаться, давать разъяснения, рассказывать о планах на будущее.

Она заметила, что к Фабио подошли несколько директоров магазинов элитной одежды, и он с ними о чем-то оживленно беседует. Судя по довольному выражению лица итальянца, все шло как нельзя лучше. Взгляды их на секунду встретились, и партнеры подмигнули друг другу.

— Снова триумф, дорогая.

Услышав эти слова, произнесенные слегка циничным тоном, молодая женщина напряглась и изо всех сил постаралась сохранить на лице вежливую улыбку.

— Питер! Вот не ожидала, что ты окажешь нам честь, приняв приглашение!

— Я не пропустил бы презентацию ни за что на свете.

Он наклонился, но Элизабет успела повернуть голову так, что его губы коснулись лишь щеки. Питер нахмурился, и глаза его потемнели.

— А, понимаю, еще должен появиться небезызвестный Джанни Копполо. — Он крепко сжал ее руку повыше локтя.

Элизабет покачала головой и смело встретила взгляд Питера.

— Вряд ли, если учесть, что его не было в списках приглашенных.

— Моя дорогая Бет, — с насмешливой нежностью протянул Питер, — на сегодняшнем ланче у моих родителей Джанни присутствовал в качестве почетного гостя. И твоя мать вручила ему приглашение. Насколько я помню, он обещал удостоить тебя своим посещением.

Сердце Элизабет на миг замерло, а затем застучало с удвоенной силой.

— Неужели?

— Не слышу в твоем голосе должного восторга. — Питер попытался съязвить, и ему это вполне удалось. — И он не приехал к тебе, чтобы скрасить твое одиночество?

Молодая женщина отступила на шаг. Но Питер не отпустил ее руку, и Элизабет посмотрела на него долгим многозначительным взглядом.

— Этот разговор ни к чему не приведет. — Она попыталась освободиться и почувствовала, как его пальцы напряглись сильнее, затем разжались. — Прошу прощения, но меня ждут гости. — В голосе Элизабет звучали официальные строгие нотки. — Надеюсь, тебе понравилась презентация. По всем вопросам приобретения и заказа моделей можешь обращаться ко мне или к Фабио.

— А, Фабио… — протянул Питер. — Ты знаешь о его нетрадиционной сексуальной ориентации?

Мало того, что это ложь, так еще и столь низкопробная!

— А ты знаешь, что оскорбление, заведомо нанесенное с целью опорочить репутацию человека, подсудно? Так что следи за словами, если не хочешь иметь дело с представителями закона.

— Дорогая, ты что-то слишком разволновалась.

— А ты, — тихо произнесла она, — самый настоящий…

— Элизабет!

Она вздрогнула от звука этого низкого голоса, пульс ее участился. Что из их с Питером разговора успел услышать Джанни Копполо?

Она медленно повернулась к гостю, пытаясь взять себя в руки и успокоиться.

— Джанни, здравствуй, — поприветствовала его Элизабет и внутренне напряглась, когда он положил руку ей на талию.

По выражению лица итальянца нельзя было ничего понять, но в черных глазах поблескивали недобрые огоньки. И молодая женщина тут же почувствовала странное возбуждение от близости этого человека.

— Какие-то проблемы? — мягко спросил он.

Ей захотелось хорошенько поколотить обоих. Питера за то, что вел себя отвратительно, а Джанни за то, что вообще тут был.

В синих глазах Элизабет появилось решительное выражение.

— Если позволите, меня ждут гости.

Она повернулась и пошла. Но через минуту поняла, что итальянец следует за ней.

— Что вы себе позволяете? — набросилась на него Элизабет, когда они отошли на достаточное расстояние от Питера.

— Всего лишь спасаю вас, — ответил Джанни, снова обнимая ее за талию.

— Я не нуждаюсь в помощи! — Она попыталась сбросить его руку, но безуспешно.

— Особенно в моей, — насмешливо улыбнулся он.

— Послушайте…

— Приберегите ваш гнев до более подходящего случая.

— С какой стати? — Элизабет не старалась скрыть бушующей в ней ярости. — Вряд ли мы увидимся еще хоть раз.

— Учитывая, что и твои родители, и Аткинсы пригласили меня бывать у них запросто, на правах старого знакомого, я не был бы так уверен, — мягко заметил Джанни.

Она снова почувствовала непреодолимое желание ударить его. Ей вполне хватало того, что приходится все время разбираться с Питером, который в последнее время вел себя просто ужасно. И во всем был виноват этот отвратительный миллионер.

Не окажись тогда Джанни среди гостей Аткинсов, Элизабет могла бы тактично побеседовать с Питером, и сейчас молодой человек не создавал бы столько проблем… А может, и нет. Питер и без того успел показать себя отнюдь не с лучшей стороны.

— Думаю, вам стоит принять участие в Неделе высокой моды в Париже. Я мог бы это устроить…

— Но зачем? — не подумав, выпалила Элизабет и посмотрела в горящие черные глаза.

— Во-первых, это престижно. А во-вторых, я, возможно, закажу вашему дому моделей разработать униформу для работников моего банка. Мне понравились творения вашего протеже Бена, к тому же миссис Спенсер утверждает, что у вас просто чутье на новые таланты.

Боже мой, понимает ли она, как прекрасна, когда злится? — пронеслось в голове Джанни.

— Видимо, в моих личных талантах мама уже давно разочаровалась, — сухо произнесла Элизабет.

— Язвительность вам не идет.

В другой ситуации она бы рассмеялась. Но сегодня матримониальные планы Сары Спенсер не казались ей забавными. Желая сменить тему, она предложила Джанни:

— Если уж вам так понравились модели Бена, то не хотите ли взглянуть на его картины? Он ведь еще и очень одаренный художник.

Итальянец согласился. И Элизабет повела его по небольшой экспозиции полотен Бена, вывешенных тут же в холле. Она увлеченно рассказывала об игре света и тени, об особом колорите и уникальной технике, об истории создания каждой из картин.

Джанни убрал руку с ее талии, и неожиданно молодая женщина почувствовала странный холод и пустоту.

Это какое-то наваждение! Если она хочет сохранить душевное спокойствие, то нужно держаться подальше от этого человека.

4

— А какая картина ваша любимая? — спросил Джанни, когда они медленно переходили от одного полотна к другому.

Во время этой небольшой экскурсии к ним не раз подходил кто-то из гостей, чтобы выразить восторг представленной коллекцией, и Элизабет неизменно представляла своего спутника. Она чувствовала сгущающуюся вокруг них атмосферу любопытства и подозрений, и не знала, то ли сердиться, то ли не обращать внимания.

— Мальчик, сидящий на берегу и глядящий на океан, — не задумываясь ответила Элизабет.

Джанни поднял руку и аккуратно заправил выбившуюся прядь белокурых волос. Он заметил, как при этом потемнели синие глаза, и почувствовал легкую дрожь, пробужденную его прикосновением.

— А почему именно она?

— Мальчик словно старается разглядеть, где же он кончается, этот бескрайний океан, и что там, за горизонтом. Его лицо выражает любопытство и восторг. — Голос Элизабет стал задумчиво-мягким. — И при этом он пытается побороть страх перед стихией, но страх все равно не отпускает его. Вот, посмотрите, кажется, что в глазах мальчика поблескивают слезы.

По мнению Элизабет, это был не просто пейзаж с фигурой на первом плане, а символ самой жизни. Иногда ей казалось, что это она вглядывается в бесконечный простор в поисках истины…

— Считайте полотно проданным. Элизабет отвлеклась от своих мыслей и с удивлением взглянула на Джанни.

— Но вы даже не спросили о цене…

— Цена указана вот здесь, рядом с названием, — терпеливо пояснил он и нежно улыбнулся. — Какие скидки вы можете мне предоставить?

Она чуть было не выпалила «никаких», но вовремя вспомнила, что в бизнесе никогда нельзя путать понятия «личное» и «деловое».

— Это зависит от способа оплаты.

— Завтра в полдень вам доставят чек. Я сам займусь перевозкой картины.

— Пять процентов, — без колебаний ответила Элизабет.

— Вас что-то беспокоит? — совершенно неожиданно спросил Джанни.

Беззаботность тона не ввела ее в заблуждение. Она не выносила его способности читать чужие мысли — чувствовала себя беззащитной и слишком ранимой.

— Почему что-то должно меня беспокоить? Презентация прошла блестяще, уже сейчас мы заключили несколько выгодных сделок, к тому же я продала самое дорогое полотно с нашей выставки.

— Но вы же признались, что это ваша любимая картина, — заметил итальянец. — Может, посоветуете, как ее лучше повесить.

«Да делайте с ней, что хотите!» — чуть было не закричала Элизабет. Но воспитание одержало верх над эмоциями.

— Ее место — в центре совершенно пустой стены, — медленно произнесла она. — Лучше всего бледно-голубого оттенка. Тогда цвета фона и картины будут гармонировать.