Агата Мур

Хочу любить

Пролог

Подъезжая к фотосалону, Лючия весело мурлыкала. Ей не терпелось проявить пленки и отпечатать снимки, чтобы супруги Бакер, проживающие в США, успели получить их к Рождеству. Оба, как она знала, увлекаются архитектурными памятниками, и девушке хотелось сделать им приятное.

Пока в Турине не намечалось особо важных дел, Лючия съездила в Милан и запечатлела знаменитый собор, украшенный бесчисленными башенками, статуями и шпилями, огромный квадратный замок Сфорца, служивший когда-то крепостью и резиденцией местных правителей, церковь Санта-Мария делле Грацие с фреской Леонардо да Винчи и другие достопримечательности крупнейшего центра итальянской культуры.

Припарковавшись у небольшого особнячка со скромной вывеской «Рицци и К°», Лючия открыла дверь и, поставив кофр с фотоаппаратурой, сразу же направилась к столу. В первую очередь нужно просмотреть еженедельник: нет ли срочных заданий.

Странно, подумала девушка, неужели за время ее отсутствия никто не звонил? Правда, ее секретарь Эмилия отпросилась на несколько дней проведать мать. Ну, а Джордано? Педантичный и аккуратный, брат всегда записывал координаты клиентов и их просьбы. К тому же он обязательно уведомлял сестру, где находится.

Сбросив светло-бежевую куртку, Лючия нервно прошлась по студии. Машинально вытащила заколку из тугого узла темно-рыжих волос, и они каскадом рассыпались по плечам. На всякий случай позвонила Джордано домой — телефон не отвечал, хотя часы показывали за полночь.

Вечно он заставляет меня волноваться, в сердцах подумала девушка. То попал в потасовку, когда снимал демонстрантов. То его чуть не изувечили во время бурной стычки бастующих химиков с полицией. То еле-еле унес ноги из ночного клуба — пристанища наркоманов. Зачем так рисковать?

Девушка вздохнула.

Фотосалон, перешедший в наследство Лючии и ее брату после смерти родителей, по-прежнему пользовался популярностью. В фамильной профессии младшие Рицци проявили себя талантливыми мастерами — от заказов буквально не было отбоя. Особенно часто приглашали их на разного рода светские рауты и семейные торжества.

Однако Джордано наскучило однообразие. И он с удовольствием брался за более рискованные дела, стремясь отражать политическую и экономическую жизнь города. И если ему звонили из информационных агентств или газет с просьбой сделать фото из очередной «горячей точки», он немедленно отправлялся на съемки. А вскоре и Лючия упросила Джордано брать ее с собой. Для практики, говорила она, вдруг пригодится.

Однажды, когда брат находился в командировке, в студии раздался звонок. Представитель ЮНЕСКО интересовался, не сможет ли синьор Рицци подготовить фоторепортаж на актуальную тему, которой посвящается выездное заседание организации в Турине, — «Неграмотность как следствие бедственного положения населения в странах третьего мира».

— Да, но синьора Рицци сейчас нет. — Подумав, Лючия решительно предложила: — Я сумею заменить брата. Полагаю, справлюсь.

Договорившись о сроках и гонораре, девушка не колеблясь отправилась в забытые Богом уголки африканского континента. Ее снимки об ужасающей нищете и бесправии коренного населения привлекли внимание мировой общественности и обошли газеты многих стран. Потрясенная неожиданным резонансом, Лючия твердо выбрала тернистый путь. Иногда она, захватив неизменный кофр, выезжала на остросюжетные съемки вместе с Джордано, но чаще предпочитала работать одна.

Однако в последний раз, заметив озабоченное лицо брата, Лючия, словно предчувствуя беду, сказала:

— Давай, я помогу тебе. Возьми меня с собой, ты же знаешь, профессионально я тебе не уступаю…

— Не волнуйся, сестричка! — нарочито бодрым голосом ответил Джордано. — Задание не труднее обычного, только вот, как говорится, не бабьего ума дело. Потом расскажу. — И, заглянув в ее карие глаза, ставшие от волнения совсем темными, легонько потрепал по щеке…

Встав с кресла, Лючия заварила кофе, еще раз позвонила Джордано — тишина. Теперь она горько упрекала себя за то, что, обидевшись на брата, уехала в Милан. Дождись она его возвращения, возможно, сидели бы они сейчас рядышком и разрабатывали бы какую-нибудь новую авантюру.

Лючию внезапно бросило в жар. Она скинула свитер, оставшись в трикотажной майке, которая подчеркивала красивую высокую грудь. Девушка опять села в кресло, вытянув длинные стройные ноги, обтянутые видавшими виды джинсами, и попыталась успокоиться.

Внезапно раздавшийся телефонный звонок подействовал, словно удар хлыста. Девушка рванулась к аппарату.

— Синьора Рицци? — услышала она тихий голос, прерываемый рыданиями.

У Лючии сжалось сердце.

— Да, — выдохнула она.

— С вами говорит мать Нино Солонцо. Мой сын был с вашим братом, когда… когда… — В трубке раздался безудержный плач.

Девушка замерла.

— Нино только что скончался, — наконец вымолвила женщина. — Выполняя его предсмертную волю, звоню вам. — На другом конце провода наступило тяжелое молчание. — Нино не сообщал подробностей, опасаясь нежелательных последствий… — Синьора Солонцо замолчала, видимо собираясь с силами. — Он сказал только, что дело касалось какой-то крупной операции, связанной с наркотиками. В общем ребята отправились куда-то на склад, где хранилось это зелье, и должны были заснять тех, кто за ним приедет. Ну и… — Женщина задыхалась от слез. — Покупатели заметили, как в темноте блеснула вспышка камеры. Тут же стали стрелять… Нино тяжело ранили. Привлеченная шумом полиция увезла его в больницу. Ну, а вашего брата, как предполагает Нино, захватили в качестве заложника. Сын считал, что замешана сицилийская мафия… — Голос опять прервался. — Извините, синьора, я не могу продолжать… Нино — мой единственный сын…

Трубка выпала из рук Лючии. Невидящими глазами она смотрела в темное окно. В них медленно угасали живые искорки, так привлекавшие мужские взоры.

Что делать? К кому обращаться? — метались беспорядочные мысли. В полицию? Да она не знает, куда и по чьему заданию отправился брат. Кто поручил ему собрать компрометирующие материалы? И на кого? Нанять частного детектива? А какими конкретными фактами она располагает? О Боже!..

А Нино, жизнерадостного, никогда не унывающего Нино, с которым Джордано дружил с детства, уже нет в живых. А брат? Где он? Что с ним?..

Девушка не переставала задавать себе вопросы, на которые заведомо не могла ответить.

А если бы мне предложили пойти на подобный риск? — спрашивала она себя. Я бы отказалась? Нет, тоже отправилась бы без колебаний, утешала Лючия свою совесть. Но легче от этого не становилось.

Ах, Джордано, Джордано, с горечью повторяла она. Единственный родной человек на белом свете!

Лючия нисколько не преувеличивала. Несмотря на то, что ей исполнилось двадцать пять лет, она не встретила мужчину, которого избрала бы спутником жизни, хотя многих поклонников пленяли ее броская красота, живой ум, необычная для женщины профессия фоторепортера. Но сердце девушки оставалось холодным, она безоговорочно отвергала предложения о замужестве.

Значит, не судьба, спокойно рассуждала Лючия и с головой погружалась в работу. Она интересовала ее больше, чем надоедливые ухажеры…

Всю ночь девушка провела без сна. Под утро отправилась домой, чтобы принять душ, привести себя в порядок и со свежими мыслями постараться найти какой-либо оптимальный вариант.

Лючия бросалась к каждому телефонному звонку в надежде услышать что-нибудь о судьбе брата. Но увы! В трубке щебетали подруги, знакомые, потенциальные женихи. Ссылаясь на усталость, девушка вежливо обрывала разговор. В конце концов, она решила вообще не подходить к аппарату.

Пытаясь отвлечься от тревожных мыслей, Лючия занялась уборкой квартиры. Телефон зазвонил опять. На сей раз гудки были длинными, настойчивыми. Девушка с раздражением сняла трубку, намереваясь отругать назойливого абонента. Но, услышав первые слова, напряглась. От волнения у нее закружилась голова, и, чтобы не упасть, она опустилась в кресло.

— У меня для вас сообщение о брате. Не волнуйтесь, с ним все в порядке. Буду ждать вас в кафе «У альпийских гор». Подойду к вам сам. Надеюсь, вы придете одна… — И, не дожидаясь ответа, незнакомец повесил трубку.

Жив! Главное — жив! — лихорадочно повторяла про себя Лючия, поспешно натягивая джинсы и свитер. Проведя щеткой по густым волосам, стремительно выбежала из квартиры и открыла дверцу машины. Через несколько минут «фиат» влился в поток автомобилей.

Заказав мартини со льдом, девушка сидела в кафе, и, хотя внутри у нее все дрожало, внешне она выглядела спокойной.

— Разрешите? — раздалось за спиной.

Интуитивно почувствовав, что это неизвестный, звонивший по телефону, Лючия слегка кивнула. Она внимательно посмотрела на молодого человека. Низко надвинутая на лоб светлая шляпа. Темные очки скрывали добрую половину лица. Бежевые брюки, ковбойка. Незнакомец внезапно улыбнулся, и девушка вдруг успокоилась.

— С Джордано мы учились в школе, — негромко заговорил он, — играли в одной футбольной команде. Не осуждайте меня, если я, по вашему мнению, выбрал не совсем праведный путь. — Собеседник помолчал. — Так жизнь распорядилась… Встречаясь с вами, я многим рискую.

Незнакомец, подозвав официанта, тоже заказал мартини и не торопясь продолжал:

— Я рассчитываю на ваше благоразумие. Полагаю, вы понимаете — беседа носит строго конфиденциальный характер. Ну, а теперь о деле. Джордано находится в руках очень опасных людей. Организацию возглавляет Марчелло Домиани. Возможно, вам знакомо это имя. Он владеет на Сицилии нефтяным бизнесом, и, естественно, никто не посмеет обвинить его в том, что он замешан в каких-то преступных махинациях. За вашего брата, видимо, потребуют выкуп, и немалый. Но даже если все обойдется благополучно, это вовсе не значит, что Джордано в дальнейшем гарантирована безопасность.

Молодой человек замолчал. Посмаковал мартини и, глядя внимательно в глаза Лючии, сказал:

— Советую не медлить. Единственный человек, который может повлиять на Домиани, — граф Бруно Морона Валенсо. Адвокат. Живет в Нью-Йорке. Американец итальянского происхождения. Постарайтесь увидеться лично. Он никогда не дает пустых обещаний, не прибегает к уклончивым ответам, всегда держит слово. Запомните: граф Бруно Морона Валенсо.

И прежде чем ошеломленная девушка успела открыть рот, незнакомец быстро зашагал к выходу.

Глава 1

Лючия нанесла последние штрихи на лицо и чуть отступила от зеркала, разглядывая себя. Она тщательно подбирала макияж, желая привлечь внимание определенного мужчины. А то, что она, несомненно, вызовет интерес у многих гостей, не имело для нее особого значения.

Девушка остановила выбор на сине-фиолетовом шелковом платье, обманчиво простенький покрой которого подчеркивал полную грудь, осиную талию, соблазнительно обрисовывал роскошные бедра. Наряд дополняли изящные туфельки на высоких каблуках.

Темно-рыжие волосы ниспадали на плечи каскадом природных локонов. Косметика оттеняла карие глаза с желтовато-розовыми искорками, тонкие черты лица, чувственный изгиб губ. Украшения Лючия ограничила до минимума — небольшие золотые часики, браслет и сережки.

Довольная собой, она слегка поправила вечерний наряд и, подхватив сумочку, вышла из гостиничного люкса.

Швейцар подозвал такси лишь одним царственным мановением руки. Назвав водителю адрес, девушка расслабленно откинулась на спинку заднего сиденья и погрузилась в воспоминания…

Лючия решила вылететь в Нью-Йорк, не дожидаясь нового известия о судьбе брата. Даже самый малый шанс на то, что ей удастся убедить Бруно Валенсо использовать свое влияние для освобождения Джордано, побудил ее искать встречи с влиятельным адвокатом.

Однако прошла неделя после прибытия в Нью-Йорк, а ее телефонные звонки так и оставались без ответа. Безуспешным оказался и отчаянный визит в офис могущественного американца итальянского происхождения — его тщательно охраняли от непрошеного вторжения.

Благодаря давней дружбе с дочерью английского советника Бертой Бакер, с которой они учились в школе-интернате, Лючии представилась возможность встретиться с Бруно Валенсо на светском рауте. Девушка не сомневалась, что без помощи сэра Патрика Бакера она ни за что бы не получила приглашения на званый вечер.

Лючия должна была сопровождать сэра Бакера вместо Берты, о чем сообщили официально секретарю адвоката. Супруга англичанина якобы неожиданно слегла с гриппом. Не соизволит ли адвокат отдать распоряжение, чтобы вместо нее присутствовала ее давняя подруга — двадцатипятилетняя Лючия Рицци. Необходимые данные о ней передали службе безопасности. На следующий день сэру Бакеру передали положительный ответ.

Такси неслось по улицам, в лучах фар сверкали мокрые от дождя улицы. Погода в Нью-Йорке разительно отличалась от типичного для юга мягкого климата Италии, и на мгновение девушку обуяло желание вернуться к яркому солнцу, голубому небу и песчаным пляжам Средиземноморского побережья.

Путь до элегантного трехэтажного особняка сэра Бакера занял немного времени, и через минуту после того, как Лючия расплатилась с водителем, ее уже проводили в просторную гостиную, где на низком столике стояли бокалы с безобидным коктейлем — из лимона и горького пива.

— Ты выглядишь очаровательно, дорогая, — признала Берта, искренне восхищаясь подругой. Ее мнение разделил и Патрик.

— Спасибо, — поблагодарила Лючия с несколько рассеянной улыбкой.

Очень многое зависело от ближайших часов. Мысленно она неоднократно репетировала, как поступить, что сказать, чтобы не допустить провала, а как произойдет на самом деле?

— Я велел Майклу подать машину к подъезду в пять тридцать, — сообщил Бакер. — Допивайте напиток. Мы сразу отправимся.

Лючия почувствовала, как от волнения закружилась голова, но постаралась скрыть дурное предчувствие, когда Берта мягко обняла ее за плечи.

— Удачи тебе. Завтра позвоню. Встретимся за ленчем.

В распоряжении сэра Бакера находился «роллс-ройс». За рулем сидел Майкл Уиллис, который проработал в семье английского лорда столько лет, что ни хозяин, ни шофер даже не пытались припомнить, сколько именно.

— Движение небольшое, сэр, — проговорил Майкл, трогаясь с места. — Думаю, до поместья Бруно Валенсо доберемся за час.

На самом деле дорога заняла на три минуты меньше, отметила Лючия, когда «роллс-ройс» замер перед массивными чугунными воротами, возле которых стояла охрана.

Патрик показал приглашение и документы, удостоверяющие их личность. Возле парадного входа гостей встретил еще один охранник.

— Мисс Лючия Рицци, сэр Бакер, добрый вечер.

На первый взгляд он казался одним из обычных вышколенных слуг. Но информация, собранная девушкой о его хозяине, подсказывала, что под мышкой вечернего костюма спрятана кобура, а сам он слывет метким стрелком и знаком с техникой ниндзя.

За массивной деревянной дверью вновь вошедших приветствовал дворецкий, который взял у Лючии пальто. И тут же женщина, исполняющая роль хозяйки дома, проводила девушку и Патрика в заполненный гостями зал.

Все в нем свидетельствовало о роскоши. Обитые шелком стены украшали зеркала в позолоченных рамах и картины известных мастеров. Вероятно, кощунственно думать, что мебель не является подлинным французским антиквариатом. Освещали зал изящные хрустальные люстры.

— Я попрошу официанта принести вам что-нибудь прохладительное, — произнес Бакер. — Извините, я вас на минуту покину.

Столы ломились от разнообразных закусок. Официанты в белоснежной униформе предлагали гостям всевозможные яства, бесшумно двигаясь между нарядными дамами и мужчинами в смокингах.

За гомоном голосов едва слышалась тихая музыка. Лючия вежливо улыбалась, пока Патрик представлял ее супруге английского графа, недавно подарившей мужу долгожданного наследника.

Девушка рассеянно оглядывала зал, не проявляя особого интереса к гостям. Опытный взгляд отметил изысканные туалеты от модных кутюрье. Прически и макияж представительниц высшего света свидетельствовали, что ими явно занимались мастера высокого класса.

Взгляд Лючии остановился на мужчине, внушительный рост и телосложение которого выгодно отличали его от присутствующих.

Так вот он какой, адвокат Бруно Валенсо!

Газетные снимки и цветные фотографии в иллюстрированных журналах не могли передать полностью его облик, ибо воочию он излучал некий физический магнетизм, который приковывал всеобщее внимание.

Широкоплечий, с прекрасно развитой мускулатурой, узкими бедрами, правильными чертами лица, граф представлял собой как бы скульптурный слепок с какого-нибудь древнеримского бога. Темные, хорошо ухоженные волосы и кожа светло-оливкового цвета подтверждали родословную по отцовской линии.

В пресс-релизах обычно указывалось, что Бруно — сын знатного итальянского графа и американки, которая безвременно умерла, когда ему было семь лет. Он воспитывался у богатых родственников в Сицилии, поскольку отец постоянно находился в разъездах. А когда ушел из жизни граф, его сына, единственного наследника огромного состояния, отправили в Соединенные Штаты, где дядя помог племяннику получить юридическое образование.

Накануне своего сорокалетия Бруно Валенсо был холост, пользовался славой весьма искусного адвоката, владел солидной конторой. Его клиенты представляли высшие слои общества.

Такого человека не пожелал бы иметь врагом ни один разумный человек, подумалось Лючии. Ее наметанный взгляд фотографа сразу угадал скрытую жестокость и затаенную угрозу.

Врожденный инстинкт, казалось, заставил хозяина почувствовать, что кто-то пристально рассматривает его. Он поднял голову, и на несколько бесконечно долгих секунд его глаза застыли на незнакомке.

И комната, и люди как бы переместились на периферию поля зрения, когда Лючия едва сумела удержать под контролем вспыхнувший вдруг жар, который начал разливаться по венам. Каждая клетка завибрировала от неведомого ощущения, а каждый волосок на коже встал дыбом от нервного напряжения.

Никто из знакомых мужчин еще не заставлял девушку чувствовать себя столь беспомощной, и она с непривычки растерялась. Будь на его месте кто-то другой, Лючия не проявила бы к нему никакого интереса и бросила бы открытый вызов откровенному вниманию. Но с Бруно Валенсо она не могла позволить подобной роскоши.

В какую-то долю секунды Лючии показалось, что на его лице промелькнул цинизм, но тут хозяина отвлек кто-то из гостей, который обратился к Бруно с преувеличенным почтением.

Изучение позы, движений, выражения лица являлось частью профессиональной подготовки фотографа. И Лючия всегда сознательно стремилась подчеркнуть скорее положительные черты характера, нежели отрицательные, когда делала портреты клиентов, чем и зарабатывала на хлеб с маслом в начале карьеры в принадлежавшей родителям студии.

Из чисто профессионального интереса взгляд девушки задержался на Валенсо. Так, по крайней мере, заверила она себя, приглядываясь к наклону его головы, изгибам чувственного рта, а когда Бруно вежливо беседовал с гостем, изучала его пронзительные глаза. Человеку менее наблюдательному Валенсо наверняка показался бы полностью раскованным и непринужденным, однако в крепкой стати ощущалась напряженная сталь, скрытая сила, при том весьма опасная.