Спустя бесконечно долгие десять минут, в разбитых окнах мерно загудело:

Ууу-ууу.

И у меня слегка заложило уши. Я даже рот открыла-закрыла, сглотнула пару раз, чтобы разблокировать слух.

В-жих! Свистнуло следом.

Нас качнуло, затем ещё сильнее, что-то неприятно царапнуло дно домика.

Наш "самолёт" сделал круг, если верить ощущениям, затем второй и третий, а потом, ка-ак плюхнулся оземь, нас приподняло над полом и больно впечатало обратно.

Перед глазами всё поплыло, воздух с силой выбило из груди, я невольно застонала от боли, в голове шумело и звенело, зубы ныли — так сильно я их сжала.

К моменту, когда тряска полностью сошла на нет, а пыль с потолка прекратила сыпаться, я уже немного пришла в себя. Первым делом окликнула маму:

— Ты как? — схватила её за плечо и в тревоге сжала.

— Лиза! — простонала она, — ну чего ты так хватаешь, кости сломаешь.

— Прости, перепугалась, лежишь, не двигаешься.

— Жива я и вроде даже цела, только щёку до крови прикусила, — матушка с моей помощью села, мы обессиленно прислонились к стене и уставились прямо перед собой. В темноту помещения. Только жидкий лунный свет неохотно проникал в разбитое окно, освещая жалкий пятачок на полу и угол дивана, поменявшего позицию и отъехавшего ближе к входной двери.

— Можешь двигаться? — через некоторое время спросила я.

— Да, вполне, только щёку дёргает.

Мы, опираясь о стену, медленно встали. Я, поглядев на царящий в комнате погром, покачала головой и двинулась на выход.

— Ты куда? — ахнула родительница, вцепившись в мой рукав.

— Погляжу, куда нас занесло, — пожала плечами я.

— А вдруг там эти… как их там, оборотни или, что ещё хуже, вампиры?

— Мам, — я строго посмотрела на бледную женщину, стараясь подпустить в голос уверенности, коей на самом деле вовсе не ощущала, — не паникуй. Я не верю в существование подобных тварей. А всё зло, скорее, от недобрых людей.

— И то верно, — кивнула она после недолгого раздумья. — Я с тобой. Только возьмём, — она огляделась, — швабру!

Я закатила глаза, но возражать не стала.

— А ты сковороду нашу чугунную прихвати. Какое-никакое, но оружие, — и всунула мне в ладонь тяжёлую утварь.

Следуя друг за другом по скрипучему полу, подошли к входной двери, я провернула ключ и потянула створку на себя.

Заглянула в образовавшуюся щель. Темно, только лес шумит под порывами ветра.

На цыпочках вышли на крыльцо. Наш дом стоял посреди какой-то полянки, окружённой ровными рядами деревьев.

— Яблони? — удивилась мама.

— Яблони? — эхом повторила я.

— Ага.

— А там ещё какое-то здание, — ткнула я направо, — правда, оно кажется пустым. А ещё вроде бы тот домик и наш чем-то похожи?

— Ты что? Тебе мерещиться от стресса.

— Пойдём, глянем? Вдруг там кто-то живёт? Заодно и спросим, где именно мы очутились.

— Ну, уж нет! — мама упрямо вскинула подбородок, я знала, это её выражение, то есть спорить с ней дальше — впустую сотрясать воздух. — Утром, всё утром! При свете дня.

— Хорошо, — легко согласилась я, поскольку и сама страшно трусила.

Мы вернулись домой, закрыли дверь, вставили в разбитые окна ящики от рассады и прилегли на единственную кровать, маме пришлось потесниться.

Матушка проглотила какую-то свою таблетку и вскорости уснула, я же полночи вслушивалась в звуки, доносившиеся с улицы, вздрагивала от каждого шороха, и сковорода, лежавшая на стуле, который я поставила рядом с кроватью, несколько раз оказывалась в моей руке, а я в боевой готовности отразить любую атаку неведомого врага.

Но усталость в итоге всё равно взяла своё, и я уснула, сидя на полу, прижавшись спиной к кровати, при этом не выпуская из объятий не самое грозное на свете оружие. Впрочем, окажись оно в руках разгневанной женщины, мало никому не покажется!

Глава 4

Игривый солнечный зайчик нагло ткнулся мне прямо в плотно сомкнутые веки. Я зажмурилась и хотела было перевернуться на другую сторону и тут поняла, что замкнуло… Поясницу мою замкнуло! И шею!

— О-о.… — простонала я, с трудом перевалившись сначала набок, а потом на спину. Оказывается, я умудрилась растянуться животом на полу и так провести остатки беспокойной ночи. Надежда, что полёт над облаками — мне всего лишь приснился, мигом истаяла, стоило разглядеть в поле зрения сковороду, ставшей мне подушкой, из-за которой у меня теперь плохо с шеей.

— Лиза, — мама свесилась с кровати и испуганно на меня уставилась, — ты чего там делаешь?

— Загораю-ю, — ответила я, и, сцепив зубы, всё же смогла приподняться.

— Не смешно, — фыркнула ма, поднимаясь и подходя ко мне, чтобы помочь. — Давай тебе мазь вотру в занемевшие мышцы? — предложила она, но я не дала ей договорить.

— Тсс! Слышишь? — окликнула её я.

— Что? — сначала опешила она, а потом замолчала, вслушиваясь в звуки за стенами дома. Кто-то явно разговаривал, и голоса с каждым ударом сердца становились всё ближе.

— Ляна, кажется, хозяйка прибыла! — прямо под окном грохнул мужской глубокий баритон, у меня от него аж невольно мурашки по телу побежали.

— Думаешь? — ахнул женский, звонкий.

— Уверен! Хозяева предупреждали, что так оно и случится, когда семь дней пройдёт, — мне даже видеть не надо было, чтобы представить, как незнакомец весомо кивнул.

— Вроде не по-русски говорят, а всё понимаю, — удивлённо прошептала мама. Я же, сцепив зубы, чтобы снова не застонать, встала. И, опираясь рукой о стену, направилась на выход из комнаты. — Ты куда? — ахнула родительница и поспешила следом.

— Надобно узнать, кто это и куда мы попали? И по нужде надо, и вообще, я хочу помыться и поесть, — припечатала, чувствуя, как начинаю злиться по любому поводу, меня буквально всё вокруг раздражало, и свет был не мил. Натерпелась, похоже, оттого и чувства такие. — Никого не боюсь, руками порву, ежели вздумают на нас напасть.

Но швабру по пути прихватила.

Открыв дверь, вышла на крыльцо. Утреннее солнце ярко освещало землю, в воздухе разливался медово-яблочный аромат, дурманя голову. Напротив нашей веранды замерли двое: мужчина, высокий и мускулистый, и женщина ему под стать, рослая и видная.

Незнакомец обладал поистине исполинскими размерами, метра два, точно, он был одет в простую холщовую серую рубаху, зашнурованную на вороте, и грубые, из плотной ткани штаны, на ногах — старые деревянные сандалии. Половина лица заросла шикарной чёрной бородой, волосы его были убраны в хвост на затылке, выдающийся с горбинкой нос и пронзительные голубые глаза довершали картину. Красивый малый, однако.

Рыжеволосая девушка удивляла ростом под метр семьдесят пять, тонкая, гибкая, как ивовый прутик, с большими зелёными глазами на загорелом лице и россыпью веснушек на переносице. Незнакомка была одета в платье до колен, из такой же ткани, что и рубаха мужчины. И сандалии на ремешках с тонкой подошвой, на волосы повязана косынка.

— Вы леди Лиза? И леди Надя? — выстрелила вопросом в лоб молодая женщина.

— Д-да, — мой воинственный дух мигом пропал, я, ожидавшая увидеть врагов, облегчённо выдохнула. — Откуда вы знаете, как нас зовут?

— Господин Иван и госпожа Анни о вас рассказывали.

— Что? — ахнула я. Мама зажала рот ладонью, требовательно заглядывая в лица стоявших напротив нас людей. — Расскажите, что это за место? Где мои бабушка и дедушка, и вообще, что тут происходит?! — пока мама, прислонившись к перилам веранды, приходила в себя, обратилась я к незнакомцам, замершим неподалёку и явно не знающим, куда себя деть.

— Меня зовут Ляна, а это Алекс, мой брат. Хозяева когда-то взяли наших родителей себе в помощники, мы тогда маленькими были. Так и остались здесь. А ваши бабушка и дедушка скончались, сначала господин Иван, и вот неделю назад госпожа Анна преставилась, — девушка шмыгнула курносым носиком, едва сдерживая слёзы. — Завещание ещё не оглашали, нам всё некогда было в город ехать, то одно, то другое.

Мама, тихо охнув, чуть не упала в обморок, я успела её перехватить, и вместе с рыженькой мы споро усадили её на тёплые доски крыльца.

— Воды, — попросила матушка, я метнулась в дом и вскорости принесла бутылку с минералкой.

Мама жадно припала к горлышку и сделала несколько суетливых глотков.

— Ма, не спеши, — попросила я её.

А я, казалось бы, давным-давно похоронившая и деда, и бабу, вдруг заревела. В унисон с мамой.

Горячие слёзы застили глаза плотным туманом, катились ручьём по щекам, а я сидела и размазывала сопли, сбоку появился платочек, благодарно кивнув, взяла. Вытерлась. А потом встала и, пошатываясь, пошла в дом, чтобы умыться. Приведя себя в порядок, вернулась к незнакомцам. Мама сидела с опухшими глазами и носом, я была точной её копией.

Бездумно уставилась перед собой и только сейчас в полной мере оценила красоту вокруг царящую: высокие яблони, украшенные густой зеленью, стояли аккуратными рядами, словно солдаты на параде. За ними явно ухаживали и не просто абы как, а с любовью. Ветки были обрезаны, где нужно, чтобы каждый плод получил достаточно солнечного света, рядом с яблонями не было сорняков и мусора, лишь коротко скошенная трава.