Снежинка добавила:
— Спорим, ты сделал ту рамку за день-два до?
Он на секунду задумался.
— Не помню. Но когда в детстве я думал о разных профессиях, сама идея после терапии казалась глупой и до-У, а накануне была… интересной.
— Вот видишь, — сказал Король.
— Это нездоровый интерес!
— Еще какой здоровый, — возразил Король.
Женщина напротив добавила:
— Ты жил, чувствовал. Любое чувство лучше, чем полное их отсутствие.
Скол вспомнил об укорах совести, которые скрывал от наставников с момента окончания академии, и кивнул.
— Да. Возможно. — Он повернул лицо к Королю, женщине напротив, Леопарду и Снежинке, жалея, что не может открыть глаза. — Я не понимаю: вы тоже проходите терапию. Как…
— Сниженные дозы, — ответила Снежинка.
— Мы добились уменьшения концентрации некоторых компонентов, — пояснил Король. — И не настолько роботы, как думает Уни.
— То же самое мы предлагаем тебе, — продолжила Снежинка. — Шанс больше видеть, чувствовать, делать, получать больше удовольствия.
— И быть более несчастным. Не забудьте предупредить.
Это был голос второй молодой женщины, мягкий и чистый. Она сидела по ту сторону стола, слева, рядом с Королем.
— Неправда, — возразила Снежинка.
— Правда, — произнес чистый, почти девчоночий голос.
Ей не больше двадцати, прикинул Скол.
— Порой ты будешь ненавидеть Христа, Маркса, Вуда и Уэя и мечтать поджечь Уни. Придут мысли сорвать браслет и убежать в горы, как неизлечимые прошлого, чтобы делать то, что хочется, и самому решать, как жить.
— Лилия! — воскликнула Снежинка.
— Будут дни, когда ты возненавидишь нас за то, что мы тебя разбудили и ты перестал быть роботом. В этой вселенной уютно машинам, а люди — изгои.
— Лилия, — повторила Снежинка, — мы хотим привлечь его в нашу компанию, а не отпугнуть. — Она повернулась к Сколу. — Лилия у нас по-настоящему ненормальная.
— В ее словах есть доля правды, — вмешался Король. — Думаю, всем нам порой хочется, чтобы было место, куда можно уйти. Какое-нибудь поселение или община, где ты сам себе хозяин…
— Только не мне, — вставила Снежинка.
— И поскольку такого места нет, — продолжал Король, — иногда мы несчастны. За исключением тебя, Снежинка, я знаю. Да, за редким исключением способность испытывать счастье, судя по всему, предполагает и обратную сторону. Однако, как сказала Воробейка, любое чувство лучше и здоровее, чем полное их отсутствие, и грусть накатывает не так уж часто.
— Еще как часто, — возразила Лилия.
— Ткань! — снова встряла Снежинка. — Хватит уже про плохое.
— Не волнуйся, — заметила с противоположной стороны стола Воробейка, — если он попробует удрать, ты успеешь поставить подножку.
— Ха-ха! Злость!
— Снежинка! Воробейка! — остановил их Король. — Итак, Скол, каков твой ответ? Хочешь уменьшить концентрацию препаратов? Это происходит поэтапно. Первый несложен, и если через месяц тебе не понравятся ощущения, ты можешь сказать наставнику, что тебя совратила группа крайне больных товарищей, личность которых, к сожалению, тебе неизвестна.
После секундного колебания Скол произнес:
— Хорошо. Что нужно делать?
Снежинка сжала его руку.
— Молодец, — прошептала Тихоня.
— Сейчас, только раскурю трубку, — сказал Король.
— Вы все курите?
Резкий запах табака сушил и щекотал ему ноздри.
— В данный момент — нет, — ответила Тихоня. — Только Король, Лилия и Леопард.
— Но каждый пробовал, — добавила Снежинка. — Тут такое дело: то куришь, то бросаешь.
— Где вы берете табак?
— Мы с Тихоней выращиваем, — с гордостью ответил Леопард. — В лесу.
— В лесу?
— Вот-вот.
— У нас два участка, — сказала Тихоня, — а в прошлое воскресенье нашли место для третьего.
— Скол!
Он повернулся на голос Короля.
— Если коротко, этап номер один — изобразить эффект передозировки: снизить активность в работе, отдыхе, во всем. Немного, не слишком заметно. Сделай небольшую ошибку на работе, через несколько дней — еще одну. Симулируй проблемы с сексом. Прежде чем пойти к девушке, помастурбируй. Тогда неудача будет вполне убедительной.
— Что сделать?
— О ты, здоровый, полностью удовлетворенный член Семьи! — воскликнула Снежинка.
— Доведи себя до оргазма рукой, — объяснил Король. — А потом, когда с девушкой не получится, притворись, что тебе все равно. Хорошо, если она скажет наставнику. Ты своему не говори. Не показывай волнения по поводу ошибок, опозданий на встречи. Пусть другие замечают и докладывают.
— Сделай вид, что дремлешь перед телевизором, — подсказала Воробейка.
— До очередной терапии у тебя десять дней, — продолжал Король. — Если последуешь моим советам, на будущей неделе наставник прощупает тебя на предмет твоей заторможенности. Ты и тут не реагируй. Полная апатия. Справишься — депрессанты немного уменьшат, и через месяц захочется услышать о втором шаге.
— Вроде просто, — заметил Скол.
— Так и есть, — подтвердила Снежинка.
— Мы все справились, сможешь и ты, — добавил Леопард.
— Однако есть одна сложность, — предупредил Король. — Даже при снижении концентрации эффект препаратов в первые дни по-прежнему силен. Ты почувствуешь отвращение к содеянному и захочешь признаться наставнику, чтобы тебя лечили пуще прежнего. Сумеешь ли ты противостоять этому порыву, предугадать невозможно. У нас получилось, у других — нет. За последний год мы предлагали то же самое еще двоим; они успешно симулировали заторможенность, а через день-два после терапии во всем признались.
— Что, если наставник заподозрит неладное? Он, наверно, слышал про те случаи.
— Да, — ответил Король, — но заторможенность бывает и настоящей, когда уменьшается потребность организма в препаратах, так что, если ты убедительно сыграешь роль, все получится. Волноваться надо по поводу приступа откровения.
— Говори себе, — посоветовала Лилия, — что это химия заставляет тебя думать, будто ты болен и нуждаешься в помощи, лекарство, которое тебе впрыснули без твоего согласия.
— Согласия?
— Да, твое тело принадлежит тебе, а не Уни.
— Признаешься ты или выдержишь, — сказал Король, — зависит от резистентности мозга к воздействию препаратов, и тут особенно ничего поделать нельзя. Судя по тому, что мы о тебе знаем, шанс есть.
Последовали еще советы: разок-другой пропустить дневной макси-кейк, лечь в постель до последнего звонка, — а потом Король велел Снежинке отвести его обратно.
— Надеюсь, мы тебя еще увидим, — произнес он. — Без повязки.
— Я тоже надеюсь. — Скол встал и отодвинул стул.
— Удачи! — пожелали ему Тихоня, Воробейка и Леопард.
— Удачи, Скол, — последней сказала Лилия.
— Что будет, если я не поддамся порыву?
— Мы об этом узнаем, — ответил Король, — и кто-нибудь свяжется с тобой дней через десять после терапии.
— Как узнаете?
— Узнаем.
Снежинка взяла его за руку.
— Хорошо, — сказал он. — Спасибо вам всем.
Ему отвечали «не за что», «пожалуйста, Скол» и «рады помочь». Что-то было не так, и, когда Снежинка выводила его из комнаты, он вдруг понял: они не сказали «спасибо Уни».
Шли медленно, Снежинка держала его за руку не как медсестра, а как девушка, в первый раз в жизни гуляющая с парнем.
— Трудно поверить, — сказал он, — что я сейчас вижу и чувствую не в полную силу.
— Не в полную. Даже не в половину. Сам убедишься.
— Надеюсь.
— Так и будет. Я уверена.
Он улыбнулся.
— Насчет тех двоих ты тоже была уверена?
— Нет… Ну-у, в одном — да.
— Из чего состоит второй шаг?
— Сделай сначала первый.
— Сколько их всего?
— Только два. Второй, если получится, обеспечит значительное снижение препаратов. Вот тогда ты по-настоящему оживешь. Кстати, о шагах — сейчас три ступеньки вверх.
Они поднялись и продолжили путь; вышли на площадь. Стояла полная тишина, даже ветер куда-то пропал.
— Лучшее — это секс. Гораздо ярче, упоительней, и можно трахаться почти каждый день.
— Невероятно.
— И помни, пожалуйста, кто тебя нашел. Если хотя бы посмотришь в сторону Воробейки, я тебя убью.
Скол вздрогнул и приказал себе не сходить с ума.
— Извини, совершу в отношении тебя агрессивные действия, — поправилась она. — Мегаагрессивные.
— Ничего, ты меня не испугала… А Лилия? На нее можно?
— Пялься сколько угодно. Она любит Короля.
— Да ну?
— С первобытной страстью. Он создал нашу группу. Сначала присоединилась она, потом Леопард с Тихоней, я и Воробейка.
Их шаги зазвучали громче и гулче. Снежинка остановилась.
— Пришли.
Ее пальцы взялись за кончик бинта, и он наклонил голову. Она снимала повязку, отлепляя ее от кожи, по которой мгновенно пробегал холодок, разматывала дальше и дальше и наконец убрала вату. Он потер глаза и поморгал.
Снежинка стояла совсем рядом, засовывая повязку в комбинезон и дерзко поглядывая на него в лунном сиянии. Она уже успела надеть маску. «Это же не маска!» — вдруг оторопело понял он. Она была светлокожей. Таких светлых товарищей он и не видал, разве что среди тех, кому под шестьдесят. Совсем белая. Почти как снег.