Снежинка добавила:

— Спорим, ты сделал ту рамку за день-два до?

Он на секунду задумался.

— Не помню. Но когда в детстве я думал о разных профессиях, сама идея после терапии казалась глупой и до-У, а накануне была… интересной.

— Вот видишь, — сказал Король.

— Это нездоровый интерес!

— Еще какой здоровый, — возразил Король.

Женщина напротив добавила:

— Ты жил, чувствовал. Любое чувство лучше, чем полное их отсутствие.

Скол вспомнил об укорах совести, которые скрывал от наставников с момента окончания академии, и кивнул.

— Да. Возможно. — Он повернул лицо к Королю, женщине напротив, Леопарду и Снежинке, жалея, что не может открыть глаза. — Я не понимаю: вы тоже проходите терапию. Как…

— Сниженные дозы, — ответила Снежинка.

— Мы добились уменьшения концентрации некоторых компонентов, — пояснил Король. — И не настолько роботы, как думает Уни.

— То же самое мы предлагаем тебе, — продолжила Снежинка. — Шанс больше видеть, чувствовать, делать, получать больше удовольствия.

— И быть более несчастным. Не забудьте предупредить.

Это был голос второй молодой женщины, мягкий и чистый. Она сидела по ту сторону стола, слева, рядом с Королем.

— Неправда, — возразила Снежинка.

— Правда, — произнес чистый, почти девчоночий голос.

Ей не больше двадцати, прикинул Скол.

— Порой ты будешь ненавидеть Христа, Маркса, Вуда и Уэя и мечтать поджечь Уни. Придут мысли сорвать браслет и убежать в горы, как неизлечимые прошлого, чтобы делать то, что хочется, и самому решать, как жить.

— Лилия! — воскликнула Снежинка.

— Будут дни, когда ты возненавидишь нас за то, что мы тебя разбудили и ты перестал быть роботом. В этой вселенной уютно машинам, а люди — изгои.

— Лилия, — повторила Снежинка, — мы хотим привлечь его в нашу компанию, а не отпугнуть. — Она повернулась к Сколу. — Лилия у нас по-настоящему ненормальная.

— В ее словах есть доля правды, — вмешался Король. — Думаю, всем нам порой хочется, чтобы было место, куда можно уйти. Какое-нибудь поселение или община, где ты сам себе хозяин…

— Только не мне, — вставила Снежинка.

— И поскольку такого места нет, — продолжал Король, — иногда мы несчастны. За исключением тебя, Снежинка, я знаю. Да, за редким исключением способность испытывать счастье, судя по всему, предполагает и обратную сторону. Однако, как сказала Воробейка, любое чувство лучше и здоровее, чем полное их отсутствие, и грусть накатывает не так уж часто.

— Еще как часто, — возразила Лилия.

— Ткань! — снова встряла Снежинка. — Хватит уже про плохое.

— Не волнуйся, — заметила с противоположной стороны стола Воробейка, — если он попробует удрать, ты успеешь поставить подножку.

— Ха-ха! Злость!

— Снежинка! Воробейка! — остановил их Король. — Итак, Скол, каков твой ответ? Хочешь уменьшить концентрацию препаратов? Это происходит поэтапно. Первый несложен, и если через месяц тебе не понравятся ощущения, ты можешь сказать наставнику, что тебя совратила группа крайне больных товарищей, личность которых, к сожалению, тебе неизвестна.

После секундного колебания Скол произнес:

— Хорошо. Что нужно делать?

Снежинка сжала его руку.

— Молодец, — прошептала Тихоня.

— Сейчас, только раскурю трубку, — сказал Король.

— Вы все курите?

Резкий запах табака сушил и щекотал ему ноздри.

— В данный момент — нет, — ответила Тихоня. — Только Король, Лилия и Леопард.

— Но каждый пробовал, — добавила Снежинка. — Тут такое дело: то куришь, то бросаешь.

— Где вы берете табак?

— Мы с Тихоней выращиваем, — с гордостью ответил Леопард. — В лесу.

— В лесу?

— Вот-вот.

— У нас два участка, — сказала Тихоня, — а в прошлое воскресенье нашли место для третьего.

— Скол!

Он повернулся на голос Короля.

— Если коротко, этап номер один — изобразить эффект передозировки: снизить активность в работе, отдыхе, во всем. Немного, не слишком заметно. Сделай небольшую ошибку на работе, через несколько дней — еще одну. Симулируй проблемы с сексом. Прежде чем пойти к девушке, помастурбируй. Тогда неудача будет вполне убедительной.

— Что сделать?

— О ты, здоровый, полностью удовлетворенный член Семьи! — воскликнула Снежинка.

— Доведи себя до оргазма рукой, — объяснил Король. — А потом, когда с девушкой не получится, притворись, что тебе все равно. Хорошо, если она скажет наставнику. Ты своему не говори. Не показывай волнения по поводу ошибок, опозданий на встречи. Пусть другие замечают и докладывают.

— Сделай вид, что дремлешь перед телевизором, — подсказала Воробейка.

— До очередной терапии у тебя десять дней, — продолжал Король. — Если последуешь моим советам, на будущей неделе наставник прощупает тебя на предмет твоей заторможенности. Ты и тут не реагируй. Полная апатия. Справишься — депрессанты немного уменьшат, и через месяц захочется услышать о втором шаге.

— Вроде просто, — заметил Скол.

— Так и есть, — подтвердила Снежинка.

— Мы все справились, сможешь и ты, — добавил Леопард.

— Однако есть одна сложность, — предупредил Король. — Даже при снижении концентрации эффект препаратов в первые дни по-прежнему силен. Ты почувствуешь отвращение к содеянному и захочешь признаться наставнику, чтобы тебя лечили пуще прежнего. Сумеешь ли ты противостоять этому порыву, предугадать невозможно. У нас получилось, у других — нет. За последний год мы предлагали то же самое еще двоим; они успешно симулировали заторможенность, а через день-два после терапии во всем признались.

— Что, если наставник заподозрит неладное? Он, наверно, слышал про те случаи.

— Да, — ответил Король, — но заторможенность бывает и настоящей, когда уменьшается потребность организма в препаратах, так что, если ты убедительно сыграешь роль, все получится. Волноваться надо по поводу приступа откровения.

— Говори себе, — посоветовала Лилия, — что это химия заставляет тебя думать, будто ты болен и нуждаешься в помощи, лекарство, которое тебе впрыснули без твоего согласия.

— Согласия?

— Да, твое тело принадлежит тебе, а не Уни.

— Признаешься ты или выдержишь, — сказал Король, — зависит от резистентности мозга к воздействию препаратов, и тут особенно ничего поделать нельзя. Судя по тому, что мы о тебе знаем, шанс есть.

Последовали еще советы: разок-другой пропустить дневной макси-кейк, лечь в постель до последнего звонка, — а потом Король велел Снежинке отвести его обратно.

— Надеюсь, мы тебя еще увидим, — произнес он. — Без повязки.

— Я тоже надеюсь. — Скол встал и отодвинул стул.

— Удачи! — пожелали ему Тихоня, Воробейка и Леопард.

— Удачи, Скол, — последней сказала Лилия.

— Что будет, если я не поддамся порыву?

— Мы об этом узнаем, — ответил Король, — и кто-нибудь свяжется с тобой дней через десять после терапии.

— Как узнаете?

— Узнаем.

Снежинка взяла его за руку.

— Хорошо, — сказал он. — Спасибо вам всем.

Ему отвечали «не за что», «пожалуйста, Скол» и «рады помочь». Что-то было не так, и, когда Снежинка выводила его из комнаты, он вдруг понял: они не сказали «спасибо Уни».


Шли медленно, Снежинка держала его за руку не как медсестра, а как девушка, в первый раз в жизни гуляющая с парнем.

— Трудно поверить, — сказал он, — что я сейчас вижу и чувствую не в полную силу.

— Не в полную. Даже не в половину. Сам убедишься.

— Надеюсь.

— Так и будет. Я уверена.

Он улыбнулся.

— Насчет тех двоих ты тоже была уверена?

— Нет… Ну-у, в одном — да.

— Из чего состоит второй шаг?

— Сделай сначала первый.

— Сколько их всего?

— Только два. Второй, если получится, обеспечит значительное снижение препаратов. Вот тогда ты по-настоящему оживешь. Кстати, о шагах — сейчас три ступеньки вверх.

Они поднялись и продолжили путь; вышли на площадь. Стояла полная тишина, даже ветер куда-то пропал.

— Лучшее — это секс. Гораздо ярче, упоительней, и можно трахаться почти каждый день.

— Невероятно.

— И помни, пожалуйста, кто тебя нашел. Если хотя бы посмотришь в сторону Воробейки, я тебя убью.

Скол вздрогнул и приказал себе не сходить с ума.

— Извини, совершу в отношении тебя агрессивные действия, — поправилась она. — Мегаагрессивные.

— Ничего, ты меня не испугала… А Лилия? На нее можно?

— Пялься сколько угодно. Она любит Короля.

— Да ну?

— С первобытной страстью. Он создал нашу группу. Сначала присоединилась она, потом Леопард с Тихоней, я и Воробейка.

Их шаги зазвучали громче и гулче. Снежинка остановилась.

— Пришли.

Ее пальцы взялись за кончик бинта, и он наклонил голову. Она снимала повязку, отлепляя ее от кожи, по которой мгновенно пробегал холодок, разматывала дальше и дальше и наконец убрала вату. Он потер глаза и поморгал.

Снежинка стояла совсем рядом, засовывая повязку в комбинезон и дерзко поглядывая на него в лунном сиянии. Она уже успела надеть маску. «Это же не маска!» — вдруг оторопело понял он. Она была светлокожей. Таких светлых товарищей он и не видал, разве что среди тех, кому под шестьдесят. Совсем белая. Почти как снег.