— Бегом.
— Хм… И кружок театральный, и массаж, и бегом занимаешься.
— Я вообще такая, со всех сторон замечательная.
Перехватываю её кисть.
— Что ещё ты умеешь?
Замирает. Начинает дышать чаще.
Реагирует на близость или скрывает что-то?!
— Дай массаж закончить, а то так и будешь ходить, не поворачивая голову в одну сторону до конца, — выдаёт с улыбкой. — Смотри, врага пропустишь!
— Продолжай, — отпускаю руку.
Хорошенько размяв шею, Марианна прокрадывается выше и зарывается пальцами в волосы, слегка царапая кожу головы.
Так приятно, чёр-р-р-р-рт… Я бы замурчал, если бы был котом.
— Так за что тебе папа был денег должен? — снова спрашивает и перебирается к особо опасной зоне чувствительности — к мочкам.
Так, стоп. Это уже красная линия! Не хватало, чтобы это малолетняя прохиндейка сразу всё просекла.
Я встаю и прохожусь по комнате.
— Отлично всё. Умелые ручки…
— И? — спрашивает Марианна. — Я должна знать, за что страдаю!
— Так уж и страдаешь?
— Страдаю. Мы ведь ещё не покинули черту города. Значит, я в опасности.
— Со мной ты словно у Христа за пазухой.
Но лицо Марианны ничего не выражает.
— Это значит, что тебе ничего не грозит.
— А-а-а-а… Выражайся проще, и люди к тебе потянутся.
— Тянуться ко мне может быть опасно для жизни, Анна-Мария.
— Марианна, — снова поправляет. — Не надоело ошибаться?
— Я называю тебя так, как хочу.
— И за что мне это наказание? То есть за что папа тебе задолжал?
Смотрю на неё, ну, точно щеночек в ожидании сахарной косточки. Не отстанет же.
— Твой папа был мошенником.
Не удивлена. Значит, в курсе. К тому же упрямо поправляет:
— Мой папа был очень удачливым и проворным бизнесменом. Не его вина, что наше законодательство — как тот кусок сыра с дырками, оставляет множество прорех!
— Плевать. Говорю, как есть. Он создавал фирмы из воздуха и зарабатывал на том, что отмывал чужие денежки или морочил людям головы. Однажды он имел неосторожность напороться на тех людей, которых дурить никак нельзя.
— Странно… Папа обычно всё досконально проверял.
— То есть ты в курсе, чем занимался твой отец.
— Лишь в общих чертах. Возможно, он и обманул кого-то. Папа часто говорил, что без лоха жизнь плоха!
— Прекрасное у тебя образование! — фыркаю.
— Лицейское! — отвечает серьёзным тоном. — Кроме русского, я в совершенстве владею тремя европейскими языками и бегло говорю на турецком.
— Я не интересовался подробностями. Хоть на китайском болтай!
— Но ты же сказал…
— Это был сарказм, малявка. Знаешь такое?
— Токсичный юмор людей, разочарованных в жизни? — мгновенно парирует колючка.
— Какой длинный у тебя язык, Анна-Мария. Пустить в дело или укоротить?
— Лучше пусти в дело свой язык, Бекетов! — предлагает Марианна.
Разумеется, она говорит это без подтекста, но меня бросает в отнюдь не безобидную фантазию…
— Мы остановились на том, что отец надурил кого-то. Кого?
— Имена тебе знать ни к чему, Анна-Мария. Меньше знаешь, крепче спишь. В твоём случае, их реально лучше не знать… Иначе, кто знает, в какой момент Устиновым захотят отомстить дети или родственники тех, кого он он заказал?
— Не поняла… Папа же кого-то обманул и… он же их заказал?
— Да. Твой отец — пронырливый и удачливый. Был… До него дошла информация, кого он надул. Устинов понимал, что в лучшем случае, убьют его одного, в худшем — всю семью вздёрнут. Он решил пойти на опережение и сделал мне заказ. Сложный.
— Офигеть! И ты избавился от них?! Как?! — подсаживается ближе, почти вжимается своими коленями в мои, обдаёт запахом своей кожи. — Расскажи!
— Тихо и без лишнего шума. Такая работа ценится выше всего.
— А потом мой отец умер, — задумчиво говорит девушка и косится на меня с внезапным подозрением. — Не ты ли избавился от папы, выполнив заказ от другого клиента?
— Дурында, мне это невыгодно. Твой папаня мне так и не заплатил! — вздыхаю я. — Слишком сложно для тебя, мелкая. Сиди здесь, я разведаю обстановку в городе, договорюсь кое с кем и приду за тобой.
Марианна кивает с улыбкой, но её глаза… чёрт, не знаю, что именно в них промелькнуло, но интуиция вдруг снова завопила сиреной.
— Сходи в туалет, — предлагаю.
— Я не хочу.
— Тебе лучше захотеть, Анна-Мария. Меня не будет пару часов. Может, больше.
— И что? Я знаю, где в нашем номере санузел, — отвечает с безмятежной улыбкой, не догадываясь, в чём кроется подвох.
— А вот что… — бренчу наручниками. — Двину кровать ближе к батарее, и у тебя будет роскошный полулюкс.
— Нет, Бекетов! Ты этого не сделаешь.
— О да, ещё как сделаю…
Приходится немного повозиться с чертовкой. Она выворачивается и ёрзает, задевая все части тела, какие можно, и какие нельзя — тоже задевает.
Меня странно заводит вся эта возня мышиная.
Я даже подвисаю на миг, разглядывая кукольное личико с пухлыми губёшками.
Пристёгнута.
Полностью в моей власти…
Чёрт. Мысленно сносит.
Не в том направлении!
Глава 5
Гадский гад.
Мерзавец…
Чтобы на него кирпич упал! Чтобы его радикулитом сковало, пенсионера несчастного.
Или я так уже говорила?!
К исходу третьего часа я исчерпала весь свой запас ужасных проклятий, которые щедро адресовала Бекетову.
В принципе, можно было и покричать полными лёгкими, стены в мотеле тонкие, меня бы точно услышали.
Я же слышала прекрасно, как развлекались за стеной «пуся и зая».
Но если бы я подниму шумиху, в конечном итоге мне самой это выйдет боком!
Потому пришлось сидеть, держа рот на замке, но мысленно я посылала Бекетову множество пожеланий, и ни одно из них не было добрым.
А потом…
Потом дверь номера открылась и в комнате появился он — мой кошмар во плоти.
Только теперь на Бекетове уже не красовался модный итальянский костюм и мокасины из дорогой крокодиловой кожи. Выглядел он… как водитель маршрутки. В лучшем случае. Потёртая джинса, растянутая футболка, поношенные кроссы, дурацкое кепи на голове и апофеоз — барсетка на поясе!
Я разглядываю мужчину и даже забываю возмутиться, что он меня одну оставил.
— Кровать не испортила? — интересуется с издёвкой, отщёлкивая наручники. — Можешь сходить в уборную, потом отправимся перекусить. Только не болтать.
Повторять дважды мне не нужно. Осточертело сидеть в четырёх стенах, даже без телека.
Торопливо выполняю всё, что требует мой организм, а потом едва ли не по струнке вытягиваюсь, в ожидании, пока Бекетов разрешит пойти с ним.
— Вольно, — криво усмехается, заметив, как я напряжена. — Для всех мы — семья. Ясно?
Молча киваю и выхожу следом за мужчиной. Мы спускаемся по лестнице, попадая в холл отеля. У меня от нетерпения аж кончик носа начинает чесаться!
Бекетов придерживает меня за локоть. Не доверяет, что ли!
Значит, я плохо стараюсь. Нужно втереться хорошенько!..
— Кирилл!
В ответ на это имя, Бекетов отпускает мой локоть, бросает стоять в замызганном холле и подходит к стойке администратора.
Наклоняется к уху полноватой брюнетки с короткой стрижкой. Эти двое начинают о чём-то шушукаться.
С моего места видно, как рука Бекетова переползает с талии девушки на ягодицы, начиная их поглаживать ритмично.
В ответ брюнетка кокетливо отпихивает мужчину, но сама взвизгивает довольно, когда Бекетов сжимает задницу.
Потом в левой руке, между пальцев Бекетова появляется свёрнутая купюра и перекочёвывает в низкое декольте девушки.
Фу, какая мерзость! А как пошло и близко она прижимается к Бекетову!
Хочется закинуть ей за шиворот парочку кубиков льда, чтобы остыла, а то, кажется, она перегрелась!
— Вечером, — подмигивает Бекетов и отходит от девушки, в ответ она смотрит маслянистым, дурным взглядом и даже облизывается.
— Пошли, Проблема, — кидает через плечо наёмник и двигается, полный уверенности, что я побегу за ним, как преданная собачонка.
По сути, я должна побежать, иного выхода у меня нет!
Как нет ни шансов на спасение, ни документов…
Кругом засада.
И мой великолепный, наспех придуманный план просто летит к чертям, ведь мужчина не так прост и обещает отдать документы только после того, как получит оплату.
А мне… мне и отдавать нечего.
Ну, кроме невинности!
Но вряд ли Бекетова интересует такие вещи, ведь с ним в постель и так любая прыгнет! Взять хотя бы мачеху или ту же брюнетку, которая до сих пор облизывается на упругий мужской зад.
— Ты идёшь? — спрашивает Бекетов и спешу за ним.
Теперь уж точно как собачонка следом за своим хозяином.
— Скажи, твоё имя Кирилл? — спрашиваю, подстраиваясь под широкий шаг мужчины.
— С чего ты взяла?
— Девушка назвала тебя Кириллом.
— Я сам себя так назвал. Но моё имя не Кирилл.
— А какое?
— Не твоё дело.
— Что за тайна такая?! — закатываю глаза.
— Я разрешил тебе пойти со мной с условием, что ты болтать не будешь, а ты опять языком треплешь без остановки.
— Не так активно, как та дамочка из мотеля! — возражаю ехидно. — Как только она тебя слюнями не закапала?