К чему все это?

Потом еще утренняя переписка. Он снова напомнил мне о жаре, а я даже не стала спрашивать, приедет он или нет, и когда мне ехать обратно?

Я привыкла, что Леонид все решал, а я следовала его словам, советам, заботе.

Но только не сегодня…

Леонид писал в течении дня. Я видела его сообщения, но нарочно не отвечала ему. Бросила телефон в спальне, перевела на беззвучный.

Зачем?

Все как-то резко потеряло смысл.

Я была бы рада встретить его поздним вечером, просто рада знать, что он ночевал в одном доме со мной. Необязательно рядом. В одной постели со мной он никогда не спал, у нас разные комнаты.

Ранее Леонид объяснил мне это строгими правилами воспитания в их семье. Я бы даже сказала, старомодными: секс только после свадьбы, жесткое разделение границ «мужское-женское», обязанности…

И я со всем согласилась.

Согласилась же…

Я вообще на своего мужа молилась, как на божество какое-то!

Оказалось, что он мне лгал. С другой развлекался.

У меня всегда были оправдания его поступкам и холодности. Тем более, его холодность касалась только постели, в остальном мой муж — просто идеал.

Щедрый, внимательный, заботливый.

Он всегда замечал мой новый маникюр, малейшие изменения во внешности. Как-то даже заметил, что я чуть-чуть нарастила реснички и мягко попросил, чтобы я так больше не делала, мол, я нравилась ему настоящей.

Может быть, не нравилась.

Да, я точно ему не нравилась.

Теперь я была уверена, что он мне врал насчет симпатии.

* * *

Сегодня я будто назло мужу не надела шляпу, защищающую от солнца. Мне сильно напекло голову. Она разболелась.

Кому я сделала хуже? Только себе!

Наверное, именно из-за головной боли я расклеилась и не заметила, как распорола себе ногу.

Резкая боль пронзила правую щиколотку.

Отбросив садовые грабельки, со слезами на глазах я заметила, что размахнулась неуклюже. Острые зубья лишь немного зацепили почву и царапнули по ноге, распоров кожу.

Кровь полилась потоком, запачкала светлые носки и сандалии.

— Ааай, — вскрикнула я.

Видимо, распорола кожу сильнее, чем думала. Вид просто ужасный, крови много.

По правую сторону от меня перестала трещать газонокосилка, ко мне бросился рабочий, подстригавший зеленый газон.

— У вас кровь! Пойдемте, я отведу вас в дом.

Он протянул руку, приобнял за плечи, повел.

Я шла, прихрамывая, оставляя кровавый след, но почти не плача, кусая губы. Разве это боль? Больно бывает совсем иначе.

— Ясенька, девочка моя, что стряслось? — ахнула мама Леонида, побледнев при виде крови.

Я опустилась в кресло, слушая, как мама охала и бросилась звонить врачу. Голова гудела, сильно хотелось пить, но не получалось сделать ни одного глоточка.

— Давайте снимем сандалии, — предложил рабочий, присев возле моих ног.

Он потянулся к моей ноге, начал стягивать обувь.

— Отойди от нее, ты! — прогремел голос супруга, полный какой-то холодной ярости.

Я вздрогнула. Мужчина, успевший стянуть с моей ноги грязный носок, тоже вздрогнул от неожиданности.

— Свободен! Дальше я сам!

Рабочий бросил на меня взгляд, торопливо извинился и покинул дом родителей супруга.

— Леонид? Что ты здесь делаешь? — удивилась я.

— Ты не отвечала на мои сообщения и звонки! — нахмурился муж.

Он выглядел собранным, деловитым. Несмотря на жару, всегда одет в костюм, белую рубашку. Телефон в кармане звонил. Он раздраженно вытащил его и поставил на беззвучный.

— Посиди, сейчас вымою руки и займусь твоей ножкой, — ласково сказал он, как будто успокаивал нашкодившего ребенка.

Это было так глупо, но я заупрямилась, не желая, чтобы он меня трогал.

И вообще — зачем приехал?! Сюда, за город… Сорвался.

— Ты зря приехал. Мог бы позвонить маме и уточнить, что я полностью в порядке.

— У тебя нога распорота.

— Но зато я на месте — ровно там, где ты сказал, и целое утро сажала эти дебильные петунии! — вырвалось у меня.

Глаза мужа вспыхнули удивлением. Он подошел ко мне и опустил на лоб ладонь. У него всегда горячие ладони, но сейчас они казались прохладными по сравнению с тем, как горело мое лицо, тело, сердце.

Гад. Враль…

Я упрямо отвела голову в сторону и нырнула под руку Леонида, желая уйти.

— А ну-ка присядь! — приказал железным тоном, от которого внутри екнуло. — Ты, кажется, на солнце перегрелась. Где твоя шляпа?

— Я не хотела шляпу. Сама решу, что надеть.

Он сощурился.

— Сиди на месте. Я сейчас приду с аптечкой.

Но я снова попыталась встать.

— Я сама могу промыть ногу и посмотреть. Еще лучше, врача вызову, и все. Твоя помощь мне здесь не нужна!

— Ясмин, что за непослушание? Ведешь себя, как капризная малышка.

— Может быть, отшлепаешь меня, как непослушного ребенка?

Леонид сжал челюсти, костюм натянулся на широченных плечах…

Прохладный воздух как будто резко лишился кислорода и стал удушающим.

Глава 3

Ясмин

Какой у мужа темный, будоражащий взгляд…

У меня все-все волоски на коже приподнялись. Во рту пересохло. Я даже о боли забыла. Вернее, не забыла, она так и осталась со мной, но стала лишь фоном для всего происходящего.

Взгляд мужа быстрой молнией очертил губы, шею, грудь, снова поднялся к глазам. Он прошелся по лицу и замер на полыхающих щеках.

Леонид разомкнул губы.

Я была готова сползти на пол, к нему.

Под него.

На него.

Как угодно. Что угодно. Плевать…

Просто возьми меня.

Муж медленно моргнул, порочный морок из его глаз пропал. Они снова засветились теплым участием.

— Девочка моя, ты просто перегрелась на солнцепеке. Сегодня жара, тебе не стоило выходить после обеда. Я поговорю с мамой, — добавил он жестко. — Речь шла только о гребаных петуниях, а не о полноценном припахивании тебя ко всем садово-огородным работам!

Внутри все застыло и закипело в ледяном бессилии.

Он все понял не так.

Он просто вообще ничего не понял!

Темноволосая макушка склонилась над моей ногой.

— Ясмин, теперь дай сюда ножку. Я осмотрю…

Теплые пальцы мужа осторожно заскользили по ноге. Ох, какие у него пальцы. Красивые, длинные, горячие. Я бы хотела, чтобы он провел этими пальцами у меня под трусиками… Если бы муж развел мои бедра в сторону и дотронулся, понял бы, как быстро я становлюсь влажной, думая о нем…

Рядом раздался посторонний звук. Я вспомнила, что мы не одни.

Я сглотнула, снизила градус жажды в своем взгляде, стыдливо разглядывая руки в рабочих перчатках.

Мама Леонида охала и ойкала, посматривая в мою сторону.

— Вот… Вот аптечка, Леонид!

— Вот аптечка, Леонид! — передразнил муж.

Супруг вырвал из рук матери аптечку, ловко принялся обрабатывать мою ножку, делая это деликатно, умело, словно привык трудиться над ранками.

Мама Леонида стояла рядом, прижав руку к груди, и заглядывала осторожно.

— Ну как? Сложно там? Врач нужен? Я хотела вызвать.

— Врач не потребуется. Но шрам может остаться.

— Это простая случайность, Леонид, — пробормотала мама.

— Случайность? — переспросил супруг взбешенным голосом. — Этого вообще не должно было произойти! Какого хрена вы припахали мою девочку к грязной работе? У вас прислуги мало, что ли? Я дал согласие, чтобы Ясмин цветочки высаживала. Это легко и просто. Я против того, чтобы она была перепачканной по уши и копалась там, как земляной червяк.

— Но она сама вызвалась прополоть грядку…

— Она сама захотела? Она сама — еще ребенок! — процедил Леонид и холодно посмотрел на маму так, что она отшатнулась. — Отойдите, мама. Еще лучше вытрите слюни отцу и смените ему рубашку, кажется, он снова попытался пить не через соломинку и все пролил!

Это было жестоко — говорить так об отце, который тоже находился в комнате, рядом, но просто не мог участвовать в разговоре. Ухаживать за собой полноценно он тоже не мог, из-за частичного паралича.

В глазах свекрови навернулись слезы, но перечить сыну она не стала, отошла к своему мужу, а потом позвонила врачу и извинилась, сказав, что его услуги не потребуются.

— Готово, — Леонид поднялся. — Собирайся, Ясмин. Ты возвращаешься в город. Выходные с родителями не удались.

* * *

Сборы прошли быстро.

Леонид стоял на пороге и всем своим видом показывал, что спешил обратно в город. Я же, зная, что он ждет, нарочно дважды перекладывала вещи в своей дорожной сумке. Я взяла с собой не так много вещей: пижама, домашнее платье, одно коктейльное платье, костюм на случай прохладного вечера, плюс две-три смены нижнего белья.

Я просто перевернула сумку и вытрясла из нее вещи на постель в очередной раз, когда в моей спальне появился Леонид.

Предварительно он постучал.

Разумеется.

Никогда не входил без стука, всегда давал время, чтобы я оделась, даже если раздета. Вел себя, как заботливый папочка или старший брат, пронеслось в моей голове.

Еще и эти слова…

«Она сама — еще ребенок…»

Неужели он считал меня слишком мелкой? Что, если так?

Стало совсем тошно.

— Ясмин?