— Я бы не назвала его дипломатом, — заметила Шарлотта.

— Ленивые паразиты — вот, что он сказал о них. А это мои друзья! Что он о них знает? Его не было дома много лет, и вот приехал — хозяин! Он весь в отца, который мучил нас всю жизнь, пока не стал слишком старым и равнодушным ко всему. Какая несправедливость! Почему старик оставил Херонсбридж ему, а не Ральфу, который, единственный из нас, тут всегда работал!

— Кажется, Майк не слишком рад наследству. Поместье разорено.

— Это он так говорит. А я не верю. Раньше никто не беспокоился, и жизнь шла своим чередом. Что изменилось?

— Но у Херонсбриджа огромные долги. Я знаю счета, — тихо возразила Шарлотта.

— И что, это извиняет его хамское поведение по отношению к моим друзьям?

— Нет. Но он прав — финансовое положение очень тяжелое.

— Ах, деньги! Он у нас материалист. Такая мелочь, как рука помощи, протянутая друзьям, для него ничего не значит. Только я не дам ему мной командовать. Это мой дом, и я буду делать то, что захочу. И звать буду того, кого сочту нужным!

— Может, у Майка просто было плохое настроение. Забудьте и развлекитесь на вечеринке, которую устроила ваша тетя, иначе все мои усилия по кухне пропадут даром.

— Вы правы, — улыбнулся он. — Я раньше умел не обращать внимания на отца, придется также поступать и с Майком… В любом случае, Шарлотта, я рад, что здесь есть вы. Вы замените Роланда и Джека. Одна дверь закрывается, другая открывается, — как говорит тетушка Эдвина. Увидимся. — И Тони направился через поле к Бридж-хаусу, а Шарлотта вздохнула. Ей было неприятно, что Майк так плохо встретил брата. Она задумалась о том, действительно ли Майк похож на отца. Что-то подсказывало ей, что это не так. Когда она возвращалась к дому, ей встретился предмет ее размышлений.

— Вы сильно хромаете, что случилось? — сразу спросил Майк.

— Просто стерла ногу. Не волнуйтесь, — холодно отозвалась она.

— Ага, встретили моего брата, — догадался Майк.

— Да. Славный мальчик. Было приятно с ним поболтать.

— Понятно, — протянул он, и, хотя что-то в его взгляде сдерживало ее, Шарлотта все-таки сказала:

— Хорошо, что мисс Ставертон решила позвать гостей, иначе возвращение Тони домой было бы совсем печальным.

— Что вы имеете в виду?

— Кажется, вы приняли его не слишком ласково.

— Поздравляю, вы быстро завоевали его доверие.

— Неужели вы ничего не чувствуете? — Она покраснела. — Вы с Тони не виделись много лет. Он обожал вас, когда был мальчишкой; искал, когда сделался постарше, он ждал этой встречи… А вы… вы даже не старались казаться дружелюбным!

— Что ж, ваша короткая беседа с Тони была весьма информативной. Поздравляю, вы до мелочей узнали историю семьи. А вам не приходило в голову, что это не ваше дело, а?

— Простите, — тихо ответила она после долгой паузы. — Я не должна была с вами так говорить. Конечно, вы мой работодатель, но я не могу равнодушно относиться к людям, с которыми живу рядом. Это совсем не то, что каждый день ходить на службу. Пока я работаю у вас — Херонсбридж мой дом…

— Хорошо, Шарлотта. Согласен, что мой брат весьма обаятельный молодой человек. Но только, малышка, не делайте скоропалительных выводов. И не указывайте мне, как обращаться с братьями. Это мои проблемы, и я знаю, что делаю.

— Можно я только скажу еще одну вещь? — спросила она.

— Вы уже высказались достаточно, но, судя по вашему виду, все равно не остановитесь. Валяйте, — отозвался Майк. Глаза у него странно блестели.

— Мало, что так болезненно, как наблюдать за тем, как рушатся идолы. Со мной это случалось. Запомните это.

— Хорошо. Вы прелестное дитя, Шарлотта, поэтому я позволил вам зайти так далеко. Только не забудьте, что я знаю о своей семье немножко больше, чем вы. А теперь веселитесь и оставьте семейные проблемы мне.

Майк ушел, а Шарлотта похромала в дом, обиженная тем, что он разговаривал с ней, как с ребенком. Но все же девушка понимала, что Ставертон говорил с ней очень мягко, хотя мог обойтись с ней строже и жестче.

Усталость тяжелым грузом навалилась на девушку. Утренняя прогулка, стертая нога, кухонная суета да еще малоприятная беседа с Майком — все это не прошло даром. Она направилась в душ, надеясь, что вода смоет не только усталость, но и странное чувство, которое она испытывала к Майку — смесь обиды, недоумения и симпатии. С первой же встречи в поезде она ощущала, что в нем есть что-то, с чем она должна бороться, но он так легко побеждал, что Шарлотта, долгие годы противостоявшая мачехе, удивлялась сама себе.

Глава 8

Вечеринка прошла на редкость весело: мисс Ставертон развлекала присутствовавших историями из ее сценической жизни, Тони рассказывал о путешествии, и все трое братьев со стороны казались добрыми друзьями. Шарлотта быстро поняла, что перед обаянием Тони трудно устоять — он был очень хорош собой, остроумен и воплощал в себе мечты любой незамужней барышни.

— Вам нравится в Херонсбридже? — спросила Шарлотту Кейт Эссендин.

Шарлотта горячо подтвердила это.

— Конечно, это прелестное место. Немного запущенное, правда, но дом все равно красив. Люблю старые дома… Мы живем неподалеку, в Харвингтоне, но есть и квартирка в Лондоне. Не скучаете по городу?

— Нисколько. Я люблю деревню.

— Верно. Как-то прирастаешь к ней душой… — Кейт помолчала, а потом продолжила. — Не думала, что Майк вернется сюда. Хотя, я рада. Он нужен Херонсбриджу.

— Вы, наверное, хорошо знаете всю семью?

— Да. Правда, старый мистер Ставертон был не самым лучшим соседом, но я часто виделась с ребятами. Майк сильно изменился.

Кейт была интересной женщиной; Шарлотта решила, что она ровесница Майка. Темные волосы, карие глаза, загорелое лицо, высокая… Лицо — открытое, с крупными четкими чертами. Шарлотта сразу поняла, что Кейт сильная и привлекательная личность, но что-то в ее низком вибрирующем голосе заставляло девушку подозревать в новой знакомой тяжелый властный характер. Они еще немного поболтали о том, о сем, потом Кейт отошла, а Тони пригласил Шарлотту на танец. Затем гости разбились на маленькие группки по интересам, а Шарлотта уселась в углу, наблюдая за ними. Она была приятно удивлена тем, как хорошо Майк играл роль хозяина дома. Кстати, он как раз подошел к ней и поинтересовался со странным блеском в глазах, который, кажется, приберегал специально для Шарлотты:

— Я забыл, мы в ссоре или нет? — Она не ответила, и он продолжил: — Судя по вашей улыбке, гнев сменился на милость. Вы не умеете долго сердиться, правда?

— Все зависит от обстоятельств.

— Ну, что вы скажете об участниках пьесы? Исключая меня, конечно, ведь мне уже отведена роль злодея.

— Приятный вечер. Все Ставертоны, как один, сегодня весьма дружелюбны.

— Все выучили роли. Если бы только жизнь была так проста, как вам хотелось бы, Шарлотта!

— Вы считаете меня неопытным ребенком?

— В некотором роде. В другом — мудрым ребенком. И, думаю, у вас очень… чувствительное сердце.

Когда все разошлись, Шарлотта помогла мисс Ставертон подняться в комнату и вернулась в гостиную за сумочкой. Тони, который проглядывал на диване газету, обрадовался, увидев ее, и они еще немного поболтали.

— Не надо сердиться на Майка, — сказала Шарлотта, наконец. — Уверена, что ничего бы не случилось, если бы вы не налетели на него с упреками.

— Нет, он невыносим. Ральф и Нора все подтвердили. Получив в наследство Херонсбридж, он продемонстрировал, что унаследовал от отца и характер. Мы с Ральфом пойдем своей дорогой, а он пусть делает, что хочет.

— Разве это честно? Ведь поместье не в лучшем состоянии.

— Да-да, хозяин собирается сообщить нам это в понедельник утром. Нас и Дункана Бэкворта пригласили на совещание. Не скажу, чтобы я ждал его с нетерпением.

— Разве вы хотите, чтобы Херонсбридж обанкротился и пошел с молотка?

— Да ладно, все не так скверно. В наше время любой может взять кредит, наконец. Мы здесь не шикуем, а ведем очень простую тихую жизнь. Уверен, мы бы как-нибудь выкарабкались, если бы Майк не свихнулся на мысли, что поместье должно приносить доход, а мы все — работать. Я лично хочу развлекаться.

— А еще? Писать?

— Да. Я задумал роман; может, напишу несколько статей о путешествии, а потом объединю их в книжку. Но жизнь, моя маленькая Шарлотта, для того, чтобы жить. Я хочу расслабиться и немножко развлечься. Отлично, что вы оказались здесь — нам будет весело вместе. Будем гулять, кататься верхом.

— Но мне надо зарабатывать, вы забыли?

— Хватит этих майковских разговоров. Эй, а куда пропала ваша улыбка Моны Лизы?

— Послушайте, Тони, вы зря поругались с Майком. Не все происходит так, как нам хочется. Я понимаю вас — перемены, которые вы встретили дома, не очень приятны. Попробуйте к ним привыкнуть. Не расстраивайтесь. Утро вечера мудренее, завтра вы поговорите с Майком и, возможно, прислушаетесь к его доводам.

Он слишком чувствительный, гордый и избалованный, — думала Шарлотта, поднимаясь к себе в комнату Тони нуждался в помощи и твердой руке старшего товарища, но мисс Лейбурн была не уверена, что Майк поможет брату.

Глава 9

— Я лучше вынесу машинку в гостиную, — предложила она Майку утром, когда он вошел в кабинет. — У вас ведь совещание.

— Нет, оставайтесь, — распорядился Ставертон. — Вы можете мне понадобиться, и, к тому же, вам стоит послушать, о чем мы будем говорить, чтобы у вас была полная информация, когда вам станут на меня жаловаться. — Шарлотта покраснела, потому что не только Тони, но и Ральф с Норой не раз жаловались ей на брата.

В то утро она убедилась в том, что Майк — отличный администратор, способный точно и коротко нарисовать истинную картину дел, а когда Тони и Ральф отказались поверить в плачевное положение Херонсбриджа, он смог доказать каждую мысль документами и счетами. Майк предложил братьям выбор: реорганизовать работу поместья — банк дал им только год на отсрочку платежей — или продать земли соседям. Тони и Ральф задумались, но все еще не могли понять, почему отец оставил наследство не им, а Майку, с которым был в ссоре, и почему не объяснил всем, насколько плохо идут дела в Херонсбридже. Тони даже обвинил Майка во лжи; старший Ставертон покраснел от гнева и попросил, чтобы Шарлотта принесла последнее письмо отца, дабы у младших Ставертонов не осталось никаких сомнений насчет его честности и взглядов старика. Майк протянул письмо Тони, сухо потребовав читать вслух.

...

«Дорогой Майк, — говорилось в письме. — После долгого размышления, в конце концов, я все-таки решил оставить Херонсбридж тебе, хотя ты давно покинул отчий дом. Я делаю это не потому, что простил твое непослушание, а потому — что ты единственный сможешь сохранить земли, если этого захочешь.

Ральф ленив и ищет легкой жизни, а Нора не создана для деревни, и, естественно, будет за то, чтобы продать поместье и переселиться в Лондон. Ральф у нее под каблуком, а это в мужчинах я презираю. Так что он отпадает.

Тони вырос в длинноволосого, с, так называемым, артистическим темпераментом, и, насколько я могу судить, любая работа и ответственность задевают его «чувствительное сердце художника». Похоже, он уверен, что весь мир создан для него и его друзей, и превратил наш дом в бесплатную гостиницу.

Так что остался один ты. Ты скоро узнаешь, что дело тебе досталось не из легких, но при хорошем управлении и не боясь работы, Херонсбридж можно поставить на ноги. Эссендин предлагал купить землю, но я отказал ему. Я не чувствую за собой права продать владение, которое принадлежало нашей семье так долго, хотя уверен, что Тони и Ральф, не задумываясь, выбрали бы именно этот путь, ибо предпочитают тяжелому труду беззаботное существование. Возможно, ты смотришь на вещи по-другому. Не знаю. Один раз ты отверг Херонсбридж и оставил нас здесь, но я не исключаю возможности, что, став его владельцем, ты решишь сохранить земли и ферму. Из вас троих, я думаю, ты — единственный, кто на это способен. И, надеюсь, ты сможешь.

Семья оказалась для меня огромным разочарованием, я уже стар, устал и у меня нет сил бороться с нахлебниками, которые облепили Херонсбридж. Ты — моя единственная надежда. Ты упрям и самоволен, но кровь в тебе течет моя, а это стоит многого. Вот и все. Доктор говорит, что мне осталось недолго, и я не жалею. В жизни у меня нет ничего, что заставляло бы жить.

Не стану давать тебе советов, памятуя о том, как мало ты обращал внимания на мои слова в прошлом, но все-таки скажу одну вещь: тебе придется быть жестоким.»

Тони положил письмо на стол, и несколько минут все молчали, пока Майк не сказал:

— Я не хотел показывать вам письмо, потому что считал его недобрым, и не думал, что это будет кому-нибудь полезно. — Он смотрел на Тони, дожидаясь его ответа, но Ральф, который даже покраснел от злости, начал первым:

— Что ж, теперь, когда мы все о себе знаем, скажи, что ты собираешься делать, Майк?

— Попробовать поставить Херонсбридж на ноги. Сначала я хотел продать его, но теперь я вернулся домой и снова привязался к дому. Я не хочу быть фермером. И если за год нам удастся поправить положение, я оставлю управление Дункану и тебе, Ральф, если ты, конечно, готов взвалить себе на плечи этот груз. Но все это в будущем. А пока, Тони, повторю для тебя то, что я уже говорил Ральфу: если вы хотите мне помочь, то давайте засучим рукава и возьмемся вместе за дело. Мы выплывем или утонем, мы разделим поровну потери и обретения. Если вы не хотите работать, я сделаю все один — ветхое судно не выдержит пассажиров. Херонсбридж — твой дом, но не способ прожить, ничего не делая. Мне жаль, что так получилось, но обстоятельства сильнее нас. Мы должны помогать тете Эдвине, остальным придется работать — здесь или где-нибудь еще. Что скажешь, Тони?

— Меня вычеркивай. Я не слышу зова земли и могу заработать себе на жизнь писаниной. Если господин землевладелец не против, то я некоторое время поживу в Херонсбридже.

— Хорошо, — мрачно согласился Майк. — А ты, Ральф?

— Мне надо переговорить с Норой, но я хотел бы сделать все, что в моих силах.

— Хорошо. Тогда, Дункан, перейдем к текущим делам.

— Думаю, я вам больше не нужен? — спросил Тони, вставая.

— Если тебе неинтересно, нет, — ответил Майк, и Тони вышел.

Весь остаток утра трое мужчин обсуждали проблемы реорганизации, а Шарлотта записывала. Когда совещание закончилось и все ушли, грустный Майк остался в кабинете.

— Не будьте таким мрачным, — попросила Шарлотта. — Ваш план может принести неплохие результаты.

— С братьями, которые против и вообще считают меня чуть ли не мошенником?

— Просто Тони все еще сердится, что вы прогнали его друзей. А вот Ральф его не поддержал.

— Ральф? Он всегда сидит между двух стульев. Неужели вы считаете, что они с Норой не обсуждали меня! Они ведь думали, что я получил в наследство мешок денег, перехватив у них удачу.

— Не надо говорить так горько. Ведь, в конечном итоге, вас не было дома столько лет.

— Но я бы не стал подозревать их в нечестности только поэтому. Бог с ними! Может, мне не стоило ввязываться, а надо было все бросить и уехать в Канаду?

— Вы же знаете, что не могли так поступить. Вы не любите поражений. Вы поставите Херонсбридж на ноги, даже если это будет ваше последнее дело.

— Знаете, я все-таки обижен на отца. Он перевалил на меня свою ношу. А я, дурак, принял ее.

— Но Херонсбридж стоит того, чтобы за него бороться.

— Так вы, Шарлотта, несмотря ни на что, в моем лагере? — поинтересовался Майк с улыбкой.

— Ни в чьем, и не хочу, чтобы здесь шла война.

— Но она будет.

— Надеюсь, вас всех удержит здравый смысл и тактичность. Тони скверно вел себя сегодня, и надеюсь, поймет это.

— Он даже не соизволил извиниться, что подозревал меня в мошенничестве. А это действительно непростительно. Впрочем, хватит болтать. Теперь мы знаем, как обстоят дела. Осталось только сотворить чудо, на это отведен год и ни дня больше.

Глава 10

В тот вечер Шарлотта везла мисс Ставертон из Дарнфорда. Актриса рассуждала о пьесе, которую взялись ставить любители, но мысли девушки были заняты дорогой и утренним совещанием, поэтому она отвечала почти автоматически.

— Возможно, это не совсем правильный выбор, — говорила Эдвина. — Чтобы играть старые комедии, нужен стиль, а любители обычно его лишены… Впрочем, мы только начали репетировать. Вы, Шарлотта, замечательный суфлер, но не хотите ли попробовать себя на сцене?

— Спасибо, но я лучше сохраню то небольшое свободное время, которое у меня есть, для прогулок, чем стану учить роль.

— Похоже, Майк слишком перегружает вас работой.

— Я люблю быть занятой, — ответила Шарлотта и задумалась, почти перестав слушать рассуждения Эдвины о персонажах и исполнителях. Заметив это, актриса спросила, что волнует Шарлотту.

— Я думаю о Херонсбридже… Я была утром на совещании, и все оказалось еще хуже, чем я предполагала.

— Вот уж не стоит беспокойства! Пусть этим занимаются мужчины. Не думаю, что все так плохо, как говорит Майк. Его отец тоже все время повторял, что мы разорены, а жизнь шла своим чередом. Выкиньте все из головы, дорогая, и развлекайтесь. Вы еще слишком молоды…

— Да. Но меня заботит не столько финансовое положение поместья, сколько отношения между братьями.

— Все само собой утрясется. Тони, конечно, расстроился, что его друзьям пришлось уехать, но он скоро все забудет. Безусловно, Майк был резок, но эти парни тоже всем поднадоели, не говоря о том, что они опустошили винный погреб брата.

— И мистер Ставертон не возражал?

— Он об этом так и не узнал — последние годы он совсем не пил. Если бы он увидел, как эти парни хлещут коллекционное вино, будто это кока-кола, его бы хватил удар.

— А они работали, эти Роланд и Джек?

— Кажется, Роланд что-то рисовал, а Джек, по-моему, целыми днями слушал пластинки. Не знаю, чем они там занимались. Забавный у них был вид: Роланд — волосатый и бородатый, но достаточно стильный, а Джек — худенький, остроносый, всегда в одних и тех же грязных джинсах. Нет, я не против богемы и даже люблю ее — но что-то в этом Джеке было неприятное…

— Похоже, когда Майк выгнал их, все вздохнули с облегчением.

— Не сказала бы. Все-таки я люблю вежливость. Ведь они — друзья Тони, а это и его дом. Что теперь говорить, дело сделано. Не забивайте себе голову, Шарлотта, этими семейными дрязгами. Я вам не рассказывала, что согласилась помочь школьникам поставить пьесу на Рождество?..

Все Ставертоны, за исключением Майка, не хотели думать ни о чем другом, кроме развлечений, — размышляла Шарлотта. Они искали легкой жизни.

По дороге они встретили Ральфа, возвращавшегося с сыном с рыбной ловли, на которую потратили целый день. Тони еще утром сорвался к Кейт Эссендин, чтобы попросить лошадь, так как Майку нужен был Сэм для каких-то работ на ферме. Тони появился дома только вечером и увлеченно рассказывал о том, как они с Кейт чудесно поездили и кто кого обогнал. Херонсбридж был прекрасным местом, где они могли вести приятную жизнь, занимаясь спортом и изредка работая. Они не думали об ответственности и даже почти не расстроились, узнав что судно идет ко дну. Они просто в это не верили. Симпатии Шарлотты были теперь на стороне Майка — он единственный из всех смотрел жизни в лицо.