— Да, прекрасно, — повторил он за Жан-Марком.

— Присаживайтесь. — Андреас взял статуэтку и направился к двери. — Я отнесу ее к отцу в кабинет, там у него картины и скульптуры, которыми он больше всего дорожит. Вернувшись от него, расскажу вам, как вы ошибались, недооценивая свою работу.

— Надеюсь, — отозвался Дезедеро. — Возможно, только глаз художника способен заметить разницу. — Он сел на стул с прямой спинкой и вытянул короткие ноги. — Не спешите, месье. У вас здесь в салоне много прекрасных вещей, и я не буду скучать. Это ведь Боттичелли на дальней стене?

— Да. Отец купил эту картину несколько лет назад. Он восхищается итальянскими мастерами. — Андреас направился к двери, осторожно прижимая к себе статуэтку. — Я пришлю слугу с вином, сеньор Дезедеро.

Дверь за молодым человеком закрылась, и Дезедеро откинулся на спинку стула, устремив невидящий взгляд на Боттичелли. Возможно, старик слишком болен, чтобы отличить подделку от оригинала. Будь он здоров, распознал бы копию сразу, — это Дезедеро понимал: все в этом доме выдавало изысканный вкус Дени Андреаса и его любовь к прекрасному. Такого человека Танцующий ветер покорил бы так же безнадежно, как когда-то самого Дезедеро.

Ему хотелось надеяться ради Жан-Марка Андреаса, что вместе со зрением потускнели и воспоминания его отца.

* * *

Жан-Марк открыл дверь кабинета, и его охватило ощущение покоя и красоты. Эта комната была и раем, и сокровищницей его отца. На зеркально натертом полу расстилался роскошный савонский ковер нежного розового, бежевого и цвета слоновой кости, что создавало теплую гамму и радовало глаз. Стены покрывали гобелены с изображением четырех времен года.

Им соответствовала прекрасная мебель работы Джекобса и Булара. На каминной доске из розового дерева с китайской лакированной инкрустацией стоял изящный хрустальный лебедь. Письменный стол, отделанный бронзой и инкрустированный перламутром, красным и черным деревом, мог бы стать главной достопримечательностью кабинета, если бы не портрет Шарлотты Андреас. Портрет в великолепной раме был помещен над камином из пиренейского мрамора.

Дени Андреас сидел у камина в огромном кресле с подушками из алой парчи, положив ноги на скамеечку того же цвета, и читал. Кончался июль, но его знобило, и в камине горел огонь.

Жан-Марк, собираясь с духом, постоял у двери и, закрыв ее за собой, шагнул к отцу.

— Я принес вам подарок.

Дени Андреас поднял голову от книги с улыбкой, которая замерла, как только он увидел статуэтку в руках Жан-Марка.

— Вижу.

Жан-Марк осторожно поставил Статуэтку на малахитовый стол. Отец рассматривал Пегаса, а у Жан-Марка в каждой мышце болезненно нарастало напряжение.

— Вы довольны? Было очень нелегко убедить короля Людовика расстаться с Танцующим ветром. Бардо буквально прожил во дворце весь последний год в ожидании, когда подвернется такая возможность.

— Ты, должно быть, заплатил за нее немалую сумму. — Дени Андреас протянул руку и слегка коснулся пальцем филигранного крыла.

Пальцы отца всегда казались нежными, чуткими… «Руки художника», — подумал Жан-Марк. Но теперь, почти прозрачные, с выступающими голубыми венами, они казались беспомощными и хрупкими. Молодой человек перевел взгляд с этих таких родных рук на лицо отца, худое, с запавшими щеками, но глаза его по-прежнему оставались блестящими, в них светилась доброта и интерес к жизни.

— Я уплатил не более того, что мы могли себе позволить. — Жан-Марк опустился в кресло напротив отца. — А Людовику нужны были ливры, чтобы попытаться отплатить Англии за поражения, понесенные Францией в прошлых войнах. Поэтому он дал повстанцам, воюющим на стороне Америки против ненавистной Англии, один миллион ливров. Эти и другие экстравагантные расходы при дворе поставили Францию на грань банкротства. Куда нам его водрузить? Я думал о белом постаменте из каррарского мрамора у окна. Золото и изумруд в лучах солнечного света — это будет великолепно.

— Танцующий ветер и так прекрасен, — мягко произнес отец. — Он живой. Всякая красота живая.

— Стало быть, у окна?

— Нет.

— Тогда где?

Отец перевел взгляд на Жан-Марка.

— Тебе незачем было это делать, — улыбнулся он. — Но меня наполняет восторг при мысли о том, что ты хотел доставить мне радость.

— Что значат несколько миллионов ливров! — беспечно отозвался Жан-Марк. — Вы же мечтали его получить.

— Нет, он у меня уже есть. — Дени Андреас приложил ладонь ко лбу. — Здесь. И мне не нужна эта великолепная копия, сын мой.

Жан-Марк застыл.

— Копия?

Отец снова бросил взгляд на статуэтку.

— И при том блистательная. Кто ее создатель? Бальзар?

С минуту Жан-Марк молчал.

— Дезедеро.

— А, великолепный скульптор, который работает по золоту. Меня удивляет, что он согласился на твое предложение.

Отчаяние с такой силой овладело Жан-Марком, что он едва не задохнулся.

— Дезедеро боялся, что вы заметите разницу, но у меня не было выбора. Я предложил королю сумму, достаточную для покуптки тысячи статуэток, но Бардо сообщил, что Людовик не продаст Танцующий ветер. По словам его величества, Пегаса особенно любит королева. — Руки молодого человека сжали ручки кресла. — Но, черт побери, она точно такая же!

Дени Андреас покачал головой.

— Это очень хорошая копия. Но, сын мой, Танцующий ветер… — Старик вздохнул. — Он другой. По-моему, у него есть душа.

— Матерь Божья, да ведь это всего лишь статуэтка!

— Я не могу этого объяснить. Танцующий ветер за свою долгую жизнь видел так много: несколько поколений нашей семьи родились на его глазах, прожили свои жизни… и умерли. Он стал не просто предметом искусства, Жан-Марк. Возможно, он стал… мечтой.

— Я огорчил вас.

— Нет, — покачал головой отец. — Это был замечательный жест — жест любви.

— Мне больно сознавать, что все так нелепо получилось. Эта статуэтка вам так нужна… — Голос Жан-Марка дрожал. — Я хотел подарить вам нечто такое, что вам всегда хотелось — мечту вашей жизни.

— Ты и подарил. Разве не понимаешь?

— Увы, я преподнес вам разочарование и обман, а того и другого, видит бог, у вас в жизни было достаточно. — Дени вздрогнул, и губы Жан-Марка скривились. — Видите, даже сейчас я невольно причинил вам боль.

— Ты всегда был чересчур требовательным к себе. Ты хороший и преданный сын. — Дени посмотрел Жан-Марку в глаза. — И я прожил хорошую жизнь. Мне не о чем жалеть. Мне посчастливилось провести годы в окружении сокровищ, созданных человеческим гением, и у меня такой любящий сын, который даже попытался так трогательно обмануть меня. — Старик с нежностью посмотрел на Жан-Марка и кивком головы показал на статуэтку. — А теперь почему бы тебе не унести эту прелестную вещицу из кабинета и не подыскать ей место, где она смотрелась бы лучше всего?

— Вы не хотите, чтобы она стояла здесь?

Дени медленно покачал головой.

— Видеть ее — значит, разрушить прекрасную и хрупкую ткань мечты. — Взгляд старика устремился к портрету Шарлотты Андреас. — Ты никогда не задумывался, почему я так поступил, правда? Ты никогда не понимал, что значит мечта.

Боль и тоска накатились на Жан-Марка. Пытаясь скрыть от отца свое отчаяние, он помолчал.

— Нет, полагаю, что нет. — Голос его был хриплым.

— Это задевает тебя. И зря. — Старик снова раскрыл книгу. — Всегда должно быть равновесие между мечтателями и реалистами. А в этом мире сила часто служит человеку лучше, чем его мечты.

Жан-Марк подошел к статуэтке.

— Я просто унесу ее прочь с ваших глаз. Отец, время принимать лекарство. Не забудьте выпить его.

Дени кивнул, не отрывая глаз от страницы.

— Ты должен что-то предпринять в отношении Катрин, Жан-Марк.

— Катрин?

— Она всегда была моей отрадой, но ведь она ребенок — ей только тринадцать. Катрин не должна быть здесь, когда это случится…

Впервые его отец дал понять, что знает — его конец близок.

— Пожалуйста, не оставь Катрин, Жан-Марк.

— Обещаю вам, — глухо произнес Жан-Марк.

— Хорошо. — Дени поднял глаза. — Я читаю дневник Санчии — о старом Лоренцо Вазаро и его Катерине.

Жан-Марк взял статуэтку и направился было к двери, но задержался.

— Вы перечитывали эти старые семейные хроники, наверно, уже раз сто.

— Больше. И никогда не надоедает. — Отец улыбнулся. — О, наш предок верил в мечту, сын мой!

Жан-Марк выдавил из себя улыбку.

— Как вы. — Он открыл дверь. — Я вернусь в Марсель только вечером. Вы не хотели бы пообедать на террасе? Свежий воздух и солнечный свет пойдут вам на пользу.

Но Дени уже снова погрузился в чтение дневника.

Жан-Марк закрыл дверь и остановился, борясь с терзавшей его болью. Последнее замечание отца не должно было задеть его. Он не был мечтателем — он был человеком действия.

Рука молодого человека стиснула подставку статуэтки. Боль уходила так же, как бывало и прежде. Жан-Марк широким шагом пересек вестибюль и распахнул дверь салона.

Взгляд Дезедеро был испытующим.

— Он узнал?

— Да. — Жан-Марк поставил статуэтку на постамент. — По моему указанию агент в Марселе выдаст вам кредитное письмо на остаток суммы, которую я вам должен.

— Деньги мне не нужны. Я ведь не справился с работой. Ваш отец увидел подделку.

— Вздор. — Улыбка Жан-Марка была исполнена иронии. — Я уплатил вам ливры, чтобы вы создали статуэтку — не мечту.

— Ах да! — понимающе кивнул Дезедеро. — Мечта…

— Что ж, я всего лишь деловой человек, которому непонятны идеалистические причуды. Копия не годится, похоже, мне придется добывать для него Танцующий ветер.

— Что вы собираетесь делать?

— Отправиться в Версаль и найти способ убедить королеву продать Танцующий ветер. Мне не хотелось оставлять отца, когда он так слаб и… — Жан-Марк запнулся. — Я знаю, ему осталось уже немного времени.

— Но как вы рассчитываете получить статуэтку, когда ее величество явно не настроена расстаться с ней? — мягко спросил Дезедеро.

— Поможет информация. — Губы Жан-Марка сложились в циничную усмешку. — Узнаю, что она хочет больше всего, и дам ей это в обмен на статуэтку. Я поселюсь в гостинице неподалеку от дворца, и не пройдет двух недель, как я буду знать о дворе и ее величестве больше, чем король Людовик, даже если для этого мне придется подкупить всех горничных и конюхов во дворце.

Дезедеро указал на статуэтку:

— А как же с ней?

Направляясь к двери, Жан-Марк старался не смотреть на Пегаса.

— Не хочу его больше видеть. Можете продать камни и расплавить его. — Молодой человек рывком распахнул дверь. — Видит бог, мне может понадобиться еще золото, чтобы Людовик поддался искушению и продал мне Танцующий ветер.

Дверь за ним с треском захлопнулась.

2

— Вы избаловали мальчика. — Тонкие губы Маргариты сжались в полоску при взгляде на светлую головку Людовика-Карла. Ребенок прижался к груди Жюльетты. — Когда мы вернемся в Версаль, его нянька не поблагодарит вас. Вы только портите его.

— Он же болел. — Руки Жюльетты сильнее сжали теплое крепкое тельце малыша, словно защищая его. Второму сыну королевы было уже больше двух лет, но девочке он по-прежнему казался умилительно беспомощным. — Людовик-Карл нуждается в нашей заботе. Его мутит при езде в экипаже.

— Глупости! Доктор в Фонтенбло объявил, что принц в состоянии путешествовать.

— Но это не значит, что он совсем поправился. — Жюльетта сверкнула глазами на сидевшую напротив Маргариту. — Всего две недели назад у него был такой жар, что королева опасалась за его жизнь.

— От кори обычно умирают. Вы болели ею дважды, но выжили.

Людовик-Карл пошевелился и что-то пробормотал, уткнувшись в плечо девочки.

Лицо Жюльетты осветилось улыбкой.

— Ш-ш-ш, малыш, скоро ты уже будешь со своей мамой. Все хорошо.

— Да, теперь, когда мы возвращаемся в Версаль, — кисло согласилась Маргарита. — Какое непростительное упрямство с вашей стороны — предложить остаться с ребенком в Фонтенбло, когда весь двор вернулся в Версаль! Вы же знали, что мне придется быть с вами, независимо от того, насколько ваша матушка нуждается в моих услугах.

Жюльетта баюкала малыша, поглаживая его пушистые мягкие кудри. «Нет смысла спорить с Маргаритой», — устало подумала она. Ее няньку волновало только удобство и благополучие Селесты, и счастлива Маргарита была только в ее присутствии. Страх королевы за жизнь Людовика-Карла ее не трогал. Мария-Антуанетта потеряла малютку-дочь Софию. Она умерла четыре месяца назад. Ее старший сын Людовик-Иосиф, дофин и наследник престола, не отличался крепким здоровьем, а в последнее время быстро сдавал. Заболел корью и младший сын ее величества Людовик-Карл, и королева впала в отчаяние.

— Не держите мальчика все время на руках! — приказала Маргарита.

Жюльетта упрямо закусила губу.

— Он все еще нездоров. Ее величество сказала, что я должна руководствоваться собственными суждениями, ухаживая за малышом.

— Нечего было легкомысленной четырнадцатилетней девчонке брать на себя заботу о принце.

— Людовик-Карл останется у меня на руках. — Жюльетта, избегая взгляда Маргариты, повернулась к окну. Слава богу, они уже подъезжают к Версалю. Она постарается не обращать внимания на Маргариту и думать о картине в сундуке на крыше экипажа. Следовало еще вернуться к деревьям на холсте. Сквозь ветки пробивается солнечный свет и золотистыми пятнами ложится на землю. Свет и тени играют на листьях. Как остановить это мгновение жизни природы?

— Вы всегда считаете, что обо всем знаете лучше всех, — проворчала Маргарита. — Неужели вы думаете, что королева доверила бы вам Людовика-Карла, не заболей нянька той же болезнью? В один прекрасный день ее величество в вас разберется. Сейчас вы развлекаете ее своими рисунками и дерзким языком, но ей все быстро надоедает, и она… Да вы меня не слушаете?

Жюльетта перевела взгляд на густой зеленый кустарник, обрамлявший холм по ту сторону дороги.

— Вот именно, так что не трудитесь продолжать.

За прошедшие две недели Жюльетта привязалась к принцу, ей стало казаться, что он ее младший брат. «Но теперь он поправился», — печально подумала Жюльетта, и всего через несколько часов ей придется вернуть Людовика-Карла заботам его матери и королевского двора.

Внезапно мысли Жюльетты были прерваны ударом: Маргарита с треском влепила ей пощечину.

Голова девочки дернулась, от неожиданности она чуть не уронила ребенка.

— Это вам за дерзость. — Маргарита удовлетворенно хмыкнула. — Ваша матушка считает, что я знаю, как вышколить вас вопреки тому, что ее величество вас балует.

Жюльетта только крепче прижала к себе Людовика-Карла. Она не ожидала пощечины и явно недооценила накопившееся за вынужденное пребывание в Фонтенбло раздражение Маргариты.

— Не смей бить меня, когда я держу на руках ребенка! — Девочка старалась унять дрожь в голосе. — Я могла покалечить его, если бы уронила.

— Вы мне приказываете?

— Думаю, королеве было бы интересно узнать причину, по которой Людовик-Карл остался бы калекой. А ты как считаешь?

Маргарита отвела ненавидящий взгляд от лица Жюльетты.

— Скоро вы уже не сможете прятаться за принца. Я бы не позволила вам отбиться от рук, не нуждайся ваша матушка в моих услугах.

— Я не прячусь от… — Жюльетта не успела закончить фразу.

Экипаж дернулся и рывком остановился. Жюльетту скинуло на пол. Принца она не выпустила из рук.

Людовик-Карл проснулся и заплакал:

— Жюль…

— Что там такое? — Маргарита высунула голову из окна экипажа. — Эй, дурень, что…

Рядом с ее головой лезвие косы кривым концом вошло в стенку экипажа.

Маргарита взвизгнула и отпрянула от окна.

— Что происходит? — Скорчившись на полу экипажа, Жюльетта смотрела на еще дрожащее лезвие. Она слышала крики, скрежет металла о металл, пронзительное ржание лошадей.

Деревянную раму окна расщепила пуля.

— Фермеры. Крестьяне. Они напали на экипаж. — Голос Маргариты звенел от ужаса. — Они убьют меня по вашей вине. Вы настояли, вам захотелось остаться в Фонтенбло с этим отродьем. Без вас я была бы в Версале с вашей матушкой.

— Замолчи. — Жюльетта подавила охватившую ее панику. Что делать? Ходили слухи об изголодавшихся крестьянах, нападавших на экипажи и замки, но чтобы они набросились на королевскую карету в сопровождении швейцарской гвардии?..

— С нами ничего не случится. Им не справиться с солдатами…

— Дура! Их там сотни!

Жюльетта приподнялась и выглянула в окно. Мужчины и женщины в грубых одеждах размахивали косами и вилами, пытаясь стащить с лошадей гвардейцев, пробивавшихся через обезумевших крестьян, рубя направо и налево попадавшихся на их пути. Две из четырех лошадей упряжки лежали в крови на земле.

Черный бархат.

Взгляд Жюльетты поймал единственную неподвижную фигуру в этой панораме крови и смерти. Высокий стройный мужчина в собольей шапке, в черном бархатном плаще и начищенных черных сапогах до колен сидел на лошади неподалеку от толпы. Темные глаза его бесстрастно взирали на побоище.

Еще одна пуля ударилась в стенку экипажа над скамьей, где совсем недавно сидела Жюльетта. Девочка пригнулась еще ниже, закрыв своим телом плачущего ребенка. Жюльетта не могла больше просто сидеть и ждать, пока одна из этих пуль настигнет Людовика-Карла. Она должна что-то предпринять. Битва шла справа от экипажа. Швейцарская гвардия пыталась не допустить бунтовщиков к принцу. Но как скоро придет помощь? Вдоль дороги рос кустарник, а за ним раскинулся лес.

Жюльетта подползла к двери, крепко прижимая к себе Людовика-Карла.

— Что вы делаете? — спросила Маргарита.

— Пытаюсь убежать в лес. — Жюльетта оторвала от своего платья кусок полотна и завязала им рот малышу, заглушая его плач. — Здесь опасно оставаться.

— Вы с ума сошли!

Жюльетта, приоткрыв дверцу, осторожно выглянула наружу. В нескольких футах от экипажа рос спасительный кустарник. Поблизости никого.

— Не ходите.

— Молчи или иди с нами. — Жюльетта, прижав к себе Людовика-Карла, шире открыла дверцу экипажа, выскочила из него и метнулась через пыльную дорогу. Ветки кустарника хлестали ее по лицу, цеплялись за платье.

— Немедленно возвращайтесь! Вы не можете меня бросить! — несся вслед крик Маргариты.

В какофонии криков, проклятий, звоне мечей и кос слышался пронзительный визг Маргариты. Глупо было бы надеяться, что ее воплей не услышат бандиты.

Людовик-Карл пищал под повязкой. Бедный малыш, он еще так мал, чтобы разобраться в этом безумии. Что ж, она тоже ничего не понимала, но она не позволит этим убийцам причинить вред себе или ребенку.

— Стойте!

Жюльетта бросила взгляд через плечо.

Черный бархат.

Мужчина в собольей шапке, только что бесстрастно наблюдавший за побоищем, пробирался следом за ней через кустарник. Его плащ похож на крылья огромной хищной птицы, мелькнуло в голове Жюльетты, и ей стало совсем страшно.

Жюльетта побежала, пытаясь удрать от него.

По щекам Людовика-Карла катились крупные слезы.

Девочка перепрыгнула через поваленное дерево, споткнулась и, не останавливаясь, помчалась дальше.

— Проклятие, да стойте же! Я не причиню вам… — Мужчина с руганью оборвал фразу.

Жюльетта на бегу оглянулась и увидела, что черный бархатный плащ, зацепившись за дерево, упал. Ей хотелось, чтобы этот негодяй сломал ногу.

И тут мимо уха девочки просвистела пуля и ударилась рядом в дерево.

— Мальчишка! Отдай мне мальчишку! — Гортанный голос раздался впереди нее.

В сотне метров от Жюльетты стоял высокий плотный мужик в рваных штанах и распахнутой белой рубахе, держа в руке дымящийся пистолет. Отбросив его в сторону, он вытащил из-за пояса кинжал.