Сама потеря девственности представлялась ей не столь важной, но ее возмущала несправедливость того, что это могло случиться без ее согласия. А вообще-то ей казалось, что значение девственности всегда несколько преувеличивается. Она еще могла понять, когда речь шла о невинности девушки, вступающей в брак, или о верности в супружеской жизни. Муж должен быть уверен, что родившийся ребенок — от него.

Когда же мужчине нужно было лишь удовлетворить свое желание, какая разница — будет ли он у нее первым или нет.

Поэтому ее удивило такое явное удовольствие на лице Андреаса, когда он услышал о ее девственности. Горячая волна захлестнула ее при этом воспоминании.

Прикосновения его рук вызывали очень странное ощущение, что-то среднее между болью и потребностью испытывать эту боль.

Потребность? Она покачала головой и, сняв платье, стянула с себя рубашку, заботливо сложив их на кресле у стола. Почему именно это слово пришло на ум? Потребность — это то, что связано с едой, с отдыхом, со словами любви, о которых писали в книгах, но какое это имеет отношение к его рукам на ее теле? Должно быть, усталость — причина ее полной неспособности рассуждать разумно.

Она приподняла бархатное покрывало и скользнула под него. Как жаль, что она так устала и не может полностью насладиться мягкостью матраса и чистым смолистым ароматом, запахом душистого лавра, который исходил от постельного белья. Она никогда до сих пор не спала в настоящей кровати и жалела, что не в состоянии как следует насладиться этим. Она была убеждена, что надо получать как можно больше удовольствия от того, что тебе выпало в данную минуту, потому что следующая уже может и не наступить вовсе. Даже в самые трудные минуты жизни она старалась вызвать в памяти воспоминания о чем-то хорошем и красивом, и тогда вдруг оказывалось, что ситуация не так безнадежна и что она в состоянии справиться с трудностями.

Сон стремительно овладевал ею. Уже засыпая, она подумала, что надо встать и задуть свечу, чтобы синьор Андреас не подумал, что она невнимательна и беззаботна…

4

Боже, что творится с ним? Что произошло? Лион растерянно смотрел на Санчию, и каждый мускул его тела был словно налит свинцом.

В роскошных золотисто-каштановых волосах девушки отражались блики от догорающей свечи, и такие же блики играли на ее гладких, словно шелк, смуглых плечах, выглядывавших из-под покрывала. Она лежала свернувшись на своей половине кровати: щека на подушке, розовые губы чуть приоткрыты.

Почему он не может просто овладеть ею, освободившись наконец от распирающего его желания? Она его собственность. Она дала обещание подчиняться ему во всем. Она обязана отдать ему себя без всяких объяснении с его стороны.

Отдать… Его вдруг покоробило это слово, потому что вызывало воспоминание о многих городах, которые вынуждены были сдаваться, уступая силе его меча. Насилие и грабеж в той или иной форме следовали после этого.

«Грабеж и насилие — награда армии победителей», — так учил его отец, и Лион вырос с убеждением в правильности подобного утверждения. Несмотря на иронические выпады Лоренцо, он продолжал считать, что рыцарство существует только для дураков.

И все же он не хотел, чтобы Санчия отдавала ему себя только потому, что он был ее хозяином и у нее не было выбора.

Святая Дева! Что случилось с ним? Он не смог вызвать в себе желания к Джулии, после того как покинул Санчию. Собственное бессилие ошеломило и оскорбило его. Он бросился из ее покоев, охваченный тем же чувством неудовлетворенного голода, который привел его к Джулии и который она оказалась не в силах утолить. Только Санчия была способна погасить бушующее в нем пламя.

Он резким движением сдернул покрывало, чтобы увидеть ее всю — от светящихся волос до кончиков маленьких ног. Она лежала на белой постели, как сверкающая бабочка: золотистое тело… шелковистые волосы. Почему ему теперь кажется в тысячу раз более привлекательной и возбуждающей ее тонкость и хрупкость, чем чувственная красота Джулии? До сих пор он отдавал предпочтение женщинам с пышными формами…

Нет. Санчия гораздо красивее.

Кровь пульсировала в его жилах, давление плоти становилось столь сильным, что его невозможно было превозмочь. Еще минута, и уже не будет выбора — он не сможет сдержаться.

Он наклонился, вглядываясь в розовые бутоны сосков. Ее грудь была воистину изумительной. Даже мысль о том, что он коснется ее, заставила его сердце с силой забиться в груди.

Он закажет для нее такое платье, которое подчеркнет красоту ее груди и…

Санчия пошевелилась, вздохнула и перевернулась на спину.

Господи! Какая же она маленькая. Она выглядит как дитя, несмотря на свои соблазнительные груди и волнистые мягкие волосы, укрывающие ее лоно.

«Но Санчия не ребенок», — быстро напомнил он себе. Она сказала, что ей исполнилось шестнадцать лет, а многих женщин выдавали замуж уже в четырнадцать. Его мать родила его, когда ей исполнилось пятнадцать. Чувство вины вызывал не возраст девушки. И не только угрызения совести заставляли его сдерживать себя. Все дело — в ее беспомощности.

Санчия пробормотала что-то неразборчивое сквозь сон.

Взгляд Лиона перешел на ее лицо. Длинные ресницы бросали тень на щеки. Но он увидел и другую тень. И вдруг догадался, что это синяк от удара, который нанес ей Джованни. Он вспомнил, как откинулась голова Санчии от сильного толчка, и вспышка гнева пронзила его. Как посмело это животное дотронуться до того, что принадлежало ему? Неужели он не видел, какая она тоненькая и какая беспомощная? Как ее легко обидеть! Будь удар чуть сильнее, он вообще мог убить ее или…

Нет, ради бога, ему не следует думать о том, как уязвима она, а только о том, как он желает ее. Он умышленно постарался снова вызвать то ощущение, которое охватило его при виде обнаженного тела, когда он сорвал покрывало.

Сияющая бабочка, нежная и бархатистая… Но бабочки — самые хрупкие из всех божьих творений. Красоту бабочки способно уничтожить одно-единственное неосторожное движение мужской руки.

И он не Джованни.

Он подождет до тех пор, пока она не оправится от истощения и не будет чувствовать себя в безопасности рядом с ним.

К тому же не следует забывать, что его в первую очередь интересуют ее способности воровки. Она добудет то, что ему так необходимо, и то неиспытанное еще чувственное наслаждение, которое она получит от него, будет для нее дополнительной платой.

А пока он будет ждать.

Лион бережно расправил покрывало, укрыв Санчию до подбородка, повернулся и загасил свечу.

Но он не устоит, если останется в этой постели. Или даже в этой комнате. Молча он двинулся к двери, обдумывая, что делать дальше. Возвращаться к Джулии не стоит. Он оставил ее в ярости. И в столь поздний час остается только одно место, куда он может прийти.

Он представил себе вскинувшиеся от изумления брови Лоренцо и его ехидную усмешку, когда он увидит Лиона на пороге своей комнаты. Несомненно, Лоренцо получит массу удовольствия от сложившейся нелепой ситуации.

* * *

— Просыпайся! — Джулия грубо тряхнула Санчию за плечи. — Вставай! Они ждут тебя внизу.

Санчия открыла сонные глаза и увидела над собой покрасневшее лицо Джулии Марцо.

«Джулия снова разгневалась, — подумала Санчия смутно, сквозь нерассеявшийся туман сна, — точно так же, как вчера, когда оставила меня здесь наедине с Лионом».

— Я проснулась. — Она села на постели и прищурилась, так как солнечные лучи уже пробивались сквозь окно, заливая комнату своим блеском. — Который час?

— Около восьми.

Восемь часов! Санчия не могла вспомнить дня, когда бы она встала так поздно. Она вскочила с постели, бросилась к одежде, которую оставила в кресле вчера вечером.

— Я не собиралась спать так долго. Господин Андреас недоволен мной?

— Спроси его об этом сама! — Джулия направилась к двери. — Он не из тех мужчин, которые любят ждать. — И, обернувшись через плечо, уже у самой двери она бросила:

— На столе вино и фрукты. Быстро поешь и порадуй господина Андреаса, спустившись вниз через десять минут.

— Пять, — Санчия поспешно одевалась. — Мне не нужна еда. Мессер Лоренцо вчера купил мне хлеб и фрукты. Я могу…

— Поешь, — прекрасные черты лица Джулии портило суровое, жесткое выражение. — Лион попросил меня проследить за тем, чтоб ты не постилась перед отъездом. Ему не хочется снова огорчаться из-за тебя. — Джулия злобно улыбнулась:

— Или ты считаешь, что о тебе будут более внимательно заботиться после вчерашней ночи? Я говорила Лиону, что он не получит удовольствия от тебя.

Санчия в замешательстве смотрела на Джулию. Та, словно оса, пыталась ужалить ее обидными словами, но они ничуть не задевали девушку. «Почему она так злится? — подумала Санчия в недоумении. — Ведь в конце концов Лион провел ночь именно с ней?»

— Что касается удовольствия, то я ему твердила то же самое, — примиряющим тоном сказала Санчия. — Но он, кажется, не поверил мне.

Рука Джулии стиснула ручку двери:

— Какая наглость!

— Нет, я не имела в виду…

— Ты будешь приятна ему всего несколько недель, а потом ему надоест спать с девчонкой, у которой мяса на костях не больше, чем у тощей курицы. — Голубые глаза Джулии сверкнули гневом:

— И тогда он вернется ко мне, вернется во Флоренцию. Ты никогда не сможешь удержать его!

— Но ведь он удерживает меня. Ты забываешь, что я его собственность.

По какой-то причине ее ответ привел Джулию в еще большее раздражение. Она стремительно выскочила из комнаты, напоследок хлопнув дверью.

Санчия вздрогнула от резкого звука, затем сунула ноги в туфли и, закончив шнуровать лиф, бросила задумчивый взгляд на яблоки и чашку с вином, которые стояли на столе. Настоящие яблоки! Она попробовала одно несколько лет назад, но эти, несомненно, выглядели более спелыми и сочными. Может быть, откусить кусочек? Вздохнув, она направилась к двери. Она рискует вызвать гнев Лиона, если задержится. Правда, Джулия утверждала обратное, но ведь эта женщина явно желала ей зла.

Санчия замешкалась на верхних ступеньках лестницы, когда услышала знакомые голоса. Каприно стоял в зале и разговаривал с Лионом. Ее пальцы вцепились в мраморные перила. Но растерянность быстро прошла, и девушка сумела овладеть собой. У нее нет оснований бояться Каприно. Ему не добраться до нее и до Элизабет тоже. Придя к этой мысли, она спокойно начала спускаться по лестнице.

Каприно поднял глаза и увидел ее, когда ей оставалось сделать три последних шага.

— О! Санчия, какое волшебное превращение! — Его взгляд с удивлением прошелся по ней. — Никак не думал, что, отмывшись, ты будешь выглядеть так хорошо, иначе бы я десять раз подумал, прежде чем делать такой подарок твоему господину. — Каприно держал в руках знакомый ей кожаный кошелек и нагло улыбался. — Что ж, придется мне удовлетвориться маленькой Элизабет. Думаю, что я нанесу визит Джованни после того, как пожелаю тебе доброго пути.

Санчия вернула ему улыбку.

— Уверена, что Джованни будет счастлив повидать тебя. Я всегда знала, что у вас много общего. Однако Элизабет там больше нет.

Каприно в изумлении уставился на нее:

— А где же она?

— У мессера Бенедетто и его доброй жены. Прежде чем покинуть Элизабет, я подумала о том, чтобы обеспечить ее будущее. — В улыбке Санчии сквозила неприкрытая насмешка. — Думаю, ты одобришь мое решение. Я все время помнила о твоем намерении забрать ее к себе. В этом месяце она выйдет замуж за Алессандро.

— Замуж?! Но она не сможет! — Каприно глянул на Лиона:

— Меня обманули. Денег, которые я получил за Санчию, недостаточно…

— Этого было достаточно две минуты назад, — ледяным тоном произнес Лион. — Сделка остается сделкой, Каприно.

— Да, но я тогда считал, что… — Каприно оборвал себя, встретив взгляд Лиона. Он замолчал, с трудом подавив вспышку гнева, и обернулся к Санчии:

— Думаешь, что обманула меня?

— Я не собиралась обманывать тебя. Просто я постаралась защитить Элизабет.

— От меня?

— От тебя и от кого бы то ни было еще. — Она прямо взглянула на него:

— Но от тебя, конечно, прежде всего.

— Можешь не беспокоиться. Твоя Элизабет больше не важна для меня. — Голос Каприно приобрел пугающую мягкость. — Но ты и твое будущее представляют для меня большой интерес, Санчия. Я не люблю, когда меня оставляют в дураках

Холодок страха пробежал по ее телу.

«Ему не добраться ни до Элизабет, ни до меня», — убеждала она себя, чувствуя, что его угроза далеко не пустая.

— Тебе не узнать, каким будет мое будущее. Я покидаю Флоренцию.

— Я умею ждать. Я умею терпеливо ждать.

— Прощай, Каприно. — Лион жестом указал на дверь:

— Все наши дела уже закончены.

— До свидания, ваша светлость. — Его голос уже не выражал ничего, кроме вежливости. — Надеюсь, что вы будете довольны покупкой. Может быть, Санчия сможет добыть вам то, чего вы ищете.

Уже с порога он обернулся и, усмехнувшись, добавил:

— Только я бы посоветовал вам поторопиться — юные девочки ее типа, как хрупкий цветок, могут осыпаться в одну ночь. — И, не дав им ответить, притворил за собой дверь.

Напряжение тотчас спало. Санчия глубоко вздохнула, оторвала, наконец, от перил онемевшие пальцы и шагнула вниз.

— Прошу прошения, мой господин. Я проспала, но я уже готова.

Взгляд Лиона скользнул от двери к ее лицу:

— Ты поняла, что он угрожал тебе?

Она кивнула:

— Он очень опасный человек.

— И ты обращаешь на его угрозу столько же внимания, как если бы он пообещал сделать тебе подарок, а не лишить жизни?

— А что тут можно сделать? Наверное, он попытается убить меня, и может быть, ему это удастся. — Она серьезно посмотрела на Лиона. — Но он добьется своего скорее, если я буду отравлять себе каждую минуту жизни, с беспокойством и страхом думая о нем.

— Интересная философия. — Он внимательно посмотрел на нее. — Ты защищаешь настоящее и не волнуешься о будущем?

— Все, что у меня есть, — это настоящее. Будущее раба зависит от воли хозяина.

От того, с каким интересом он смотрел на нее, и от самого его близкого присутствия Санчия почувствовала тяжелое стеснение в груди. Он был такой огромный. Он возвышался над ней, как башня. И его простая дорожная одежда — черные кожаные штаны, красновато-коричневая замшевая куртка, тяжелые сапоги — все это только подчеркивало мощь и силу его тела.

— Мне тоже кажется, что надо как можно полнее воспринимать каждую минуту нашей жизни, — мягко сказал Лион, натягивая кожаные перчатки. — Скажи мне, ты скучала без меня ночью в постели?

Стеснение в груди стало еще более мучительным, она с трудом могла перевести дыхание.

— Как я могла скучать, ведь я никогда не спала с вами. Я заснула и не просыпалась до тех пор, пока Джулия не разбудила меня.

— Тебе придется научиться хоть немного хитрить. Мужчины нуждаются в приятной для себя лжи. — Веселый блеск сверкнул в его темных глазах. — Это искусство обязательно для всех моих рабов.

— Но мессер Лоренцо сказал, что у вас нет рабов, кроме меня.

Он легко взмахнул рукой:

— Ну так что? И одного вполне достаточно для того, чтобы устанавливать определенные правила поведения.

«Он подшучивает надо мной», — поняла Санчия с удивлением. Она видела его вчера в разных состояниях: он был то гневным, то подозрительным, то задумчивым, то страстным. А теперь он предстал перед ней полный энергии и жизнерадостного веселья.

— Вы сегодня счастливы?

— Наверное, я очень рад, что мы трогаемся в путь. Терпеть не могу ждать. — Он дотронулся до ее щеки. — Запомни это, Санчия.

Грубая кожа его перчатки прикоснулась к ее нежному лицу, но она вдруг представила себе, как тепла его рука под этой жесткой перчаткой, и жаркая волна прокатилась по всему телу. Невольно она отступила на шаг.

— Запомню. — Она облизнула вдруг сразу ставшие сухими губы. — А что задерживало вас во Флоренции? Чего вы ждали?

— Только тебя, Санчия. — Он повернулся к двери. — Нам нужна была ты.

— Я? — Она растерянно посмотрела на него. — Но… — Теперь только ей стала ясна причина столь раннего появления Каприно в этом доме. — Он сказал, что продал меня вам. И площадь…

— Проверка твоего мастерства, которое ты весьма убедительно доказала. — Лион открыл дверь. — Ступай. Лоренцо ждет снаружи с лошадьми. Я приобрел кое-что из одежды для тебя у одной из здешних женщин. Все уже уложено и приторочено к седлу твоей лошади. — Он нахмурился:

— Надеюсь, что нам удалось добыть самую спокойную кобылу для тебя. Ты ведь никогда не ездила верхом?

— Нет. — Она снова подошла к нему ближе, глядя ему прямо в глаза. — Кража. Вот для чего я вам нужна. — Наконец-то ей стал ясен смысл его поступков, она не блуждала больше в темноте неведения.

— Когда я покупал тебя у Джованни, я был уверен, что покупаю только для этого. — Он тоже смотрел ей в лицо. — Такое впечатление, что ты обрадовалась. А мне-то казалось, что тебе не очень нравилось вытаскивать кошельки.

— Нет, конечно. Мне всегда было очень страшно воровать. Но теперь, когда я знаю, какую ценность представляю для вас, я чувствую себя лучше.

— И, следовательно, теперь ты попытаешься найти мое слабое место, чтобы вертеть мною, как ты вертела Джованни? Она подняла глаза и беспомощно посмотрела на него.

— Только, ради бога, не смотри на меня так: я не собираюсь бить тебя. — Он как-то растерянно улыбнулся. — Не пытайся управлять мной. Все равно ты выполнишь то, что мне нужно.

— Я ведь уже дала вам обещание повиноваться во всем.

В эту минуту она выглядела такой беззащитной, что у Лиона дрогнуло сердце. Такая хрупкая и беспомощная и в то же время готовая так отважно сражаться за свое достоинство в этом жестоком мире. Лиону вдруг захотелось уберечь ее от грядущих опасностей.

— Только одна кража, — сказал он коротко. — Вот и все, что тебе предстоит. После того как мы закончим это дело в Солинари, тебе больше никогда не придется воровать. Я найду тебе лучшее…

— Лион, мой дорогой. — Джулия спускалась по лестнице с сияющей улыбкой на лице. — Неужели ты не собираешься зайти ко мне, чтобы сказать «до свидания»?

— Мне показалось, что мы сказали друг другу «до свидания» этой ночью, — ответил Лион, — и ты, кажется, пожелала мне очень счастливой дороги в… — он насмешливо посмотрел на нее, — такое очень жаркое местечко с не очень хорошим климатом.

Джулия усмехнулась:

— Я рассердилась. Ты же знаешь, какая я вспыльчивая. Прости меня, дорогой, я так жалею о тех словах. Подойди, я хочу, чтобы мы расстались друзьями. — Она бросила на Санчию недовольный взгляд. — У нас с тобой все было так хорошо до нее. Не приводи ее больше сюда!

— Я не терплю ультиматумов, Джулия. — Рука Лиона сжала запястье Санчии, которая попыталась двинуться к двери. — А еще я не выношу разъяренных женщин. Не думаю, что я вернусь в твой дом.

— Но, Лион, я не имела в виду… — Джулия замолчала, потому что дверь закрылась за ними.

Руки Джулии медленно сжались в кулаки. Теперь ей уже никогда не вернуть его. Она понимала, что зря дала волю своей ярости этой ночью, но она была просто не в состоянии удержаться от презрительных слов в его адрес. И все из-за ревности. Боже, ну как она могла приревновать его к этой костлявой девчонке? Но с другой стороны, это очень хорошо, что все так случилось, — по крайней мере она избавилась от своего наваждения, от этой безумной привязанности к Лиону. Каприно прав. Женщина, занимающаяся таким ремеслом, как она, должна уметь контролировать ситуацию. Деньги важнее удовольствия… и даже такого удовольствия, которое она получала от Лиона.