— Что такое ламии?

— Вампиры, — отвечает Айдин.

— Так, значит, клыкастые ублюдки — это ламии, — бормочу я под нос.

Все пятеро поворачиваются ко мне.

— Что ты сказала? — спрашивает Лахлан.

— Я всегда называла их клыкастыми ублюдками. Мне ни разу не удалось выбить из них то, как они называют себя сами.

Глава 10

— Ты встречалась с ламиями? — спрашивает Айдин. На его лице читается такой же шок, как и на лицах всех остальных.

— Э… ага, — осторожно отвечаю я, не вполне понимая, в чем дело.

— Боги, как тебе удалось так долго выживать одной?

Вопрос Эврина скорее риторический, поэтому я решаю не отвечать. Вместо этого я сосредоточиваюсь на боли в конечностях и сухости в глазах. Каждый раз, когда я моргаю, кажется, что по глазным яблокам проводят наждачкой.

— Что ж, теперь с этим покончено. Сегодня соберем те ее вещи, что сможем, а на остальное оформим доставку. Сильва, по пути прикупи коробок, а остальные поедут с Винной помочь ей собраться, — командует Лахлан.

— Вау, о чем ты вообще? Я не собираюсь сюда переезжать.

— А мы здесь и не живем. Здесь мы были на задании. Ты переедешь с нами в штат Мэн. В город Утешения, если быть точнее, — высокомерно сообщает Лахлан.

Засранец.

— Ага, нет уж, спасибо. Я пас, — отвечаю я, отталкиваясь от стены рядом с дверью, чтобы уйти.

— Лахлан — твоя семья, он имеет на тебя права, так что ты обязана пойти с ним, — говорит Киган.

— Я не свитер в бюро находок и не собачка в приюте — на меня нельзя иметь права.

— Винна, ты кастер, а как кастер ты считаешься несовершеннолетней, поэтому до пробуждения твои родители или опекун имеют на тебя права, — объясняет Эврин, глядя на меня мягкими, полными сочувствия карими глазами.

— Ты можешь убежать, но мы найдем тебя. Если не пойдешь добровольно, мы привлечем старейшин. Начнешь с ними бороться — и они скуют твою магию до тех пор, пока не научишься послушанию. Можешь облегчить себе жизнь, можешь усложнить, но исход будет один, — угрожает Лахлан.

Я отпускаю магию коротких мечей и тянусь за спину. Дотронувшись до руны не слабых размеров меча, вытягиваю его, как будто достаю из ножен.

— Делай как знаешь, придурок. Но помни: мертвецу не так-то просто ябедничать всяким сковывающим магию старейшинам. — Мой голос полон сахара, но горящие глаза обещают боль.

Я так устала и так взбешена. Мне наплевать, родня ли мы с этим мудаком. Какого черта он о себе возомнил?

— Во имя кровоточащих звезд, Лахлан, твои приемчики ни хера не помогают! — кричит на него Айдин.

Они начинают препираться, и я, воспользовавшись этим, незаметно выхожу из библиотеки. Меч в моих руках рассеивается, когда я возвращаюсь к парадной двери. Подхватываю сумку и сразу же ретируюсь.

Ладно, начнутся же прятки, ублюдки.

* * *

Замечаю в толпе знакомого рыжебородого гиганта. На нем бейсбольная кепка, но она совершенно не скрывает отличительных черт Айдина. Эти засранцы как будто хотят, чтобы я заметила их еще за километр.

После того как я ускользнула из их дома, две следующие ночи я провела в первых попавшихся отелях. Вообще-то я была уверена, что они ни за что не найдут меня, но ошиблась. Они наверняка прицепили на меня какой-то магический противоугон, но понятия не имею ни как его найти, ни тем более как от него избавиться.

Скорее всего, это связано либо с тем, что мы с Лахланом родня, либо с кровью, которую я дала им ради сигнального заклинания. Первый урок кастера: не давать хрен знает кому свою кровь для заклинаний. Кажется, если я двигаюсь, им не удается меня отследить, но стоит только остановиться, чтобы поесть или поспать, эти засранцы снова садятся мне на хвост. Поэтому я сменила прятки на поймай, если сможешь.

Прибавляю шаг, плутая между пешеходами на Лас-Вегас-Стрип. Сейчас ночь, ярко горят огни, рекой течет спиртное, улицы наполнены людьми, пришедшими сюда хорошо провести время. Я оглядываюсь и усмехаюсь: к Айдину пристает компания пьяных женщин, которые, вероятно, отмечают здесь девичник. Ну, или же они очень любят члены и считают, что это идеальный аксессуар — как светящиеся ободки, ожерелья и кольца; такие женщины постоянно ищут мужиков.

Пользуясь тем, что Айдин подвергся сексуальному домогательству, устремляюсь к ближайшей гостинице. Прокладываю путь через казино, прохожу мимо магазинов и выхожу через заднюю дверь на парковку. Устремляюсь к выходу и сворачиваю налево, стараясь обеспечить себе как можно больше преимуществ. Я не слышу никого за спиной, но лучше перебдеть, чем недобдеть.

Обегаю отель и сворачиваю за угол, к дороге, которая уведет меня вбок и в конце концов выплюнет обратно на Стрип. На меня обрушивается запах переулка, полного мусорных баков, и я натягиваю на нос футболку.

Я как раз прохожу мимо последнего вонючего бака, когда вдруг с неба в трех метрах от меня что-то падает.

Эти идиоты спрыгнули с крыши? Замираю, пытаясь определить, насколько большое расстояние до земли. Оглядываюсь и замечаю, что меня окружили отнюдь не паладины.

— Ну привет, малышка кастер. А тебя было трудно выловить, — улыбается ламия, оголяя клыки ровно настолько, чтобы стало очевидно, кем он является.

Он чуть выше меня и просто ангельски красив, как и все остальные, с кем мне довелось встретиться раньше. Я ни разу не видела толстого клыкастого ублюдка или клыкастого ублюдка женского пола. Либо ламии тщательно следят за своим составом, либо же быть ламией — значит обладать ледяным великолепием.

Осматриваю окруживших меня четверых ламий. У всех каштановые волосы и алебастровая кожа разных оттенков. У каждого губы изогнуты в уверенной насмешке, а во взглядах читается отрешенность. Впрочем, ничего страшного: недооценка всегда мне на руку.

— Ой, простите. Если бы я знала, что вы меня ищете, уладила бы вопрос с вашим последним желанием пораньше, — подмигиваю я, и его лицо озаряется весельем.

Призываю руны коротких мечей, и те материализуются в моих руках. Веселье ламии исчезает в мгновение ока, ему на смену приходит жуткое негодование.

— Ну-ну, малышка кастер, не начинай. Будь хорошей девочкой. Обещаю, мы не кусаемся… почти.

Все четверо хихикают над этой стремной шуточкой и приближаются ко мне.

— Есть пределы твоей неоригинальности? Ну правда: «мы почти не кусаемся» — это лучшее, на что ты способен? Это разочаровывает. Посоветовала бы поработать над репликами, впрочем, скоро ты будешь мертв.

Ламия с левого края неожиданно вспыхивает — в прямом смысле. Став свидетелями ада на земле, оставшиеся замирают, и я слышу, как по мостовой со спины раздаются тяжелые шаги. Узнаю походку Айдина, его широкий шаг — он неторопливо подходит ко мне с файерболами в руках и окидывает взглядом открывшуюся картину.

— Ничего себе, Маленькая Негодница, как ты узнала, что у меня руки чесались кого-нибудь испепелить? — спрашивает Айдин, и его глаза искрятся от восторга и предвкушения.

— Я отлично умею выбирать подарки. Это одно из моих невероятных качеств, — невозмутимо отвечаю я.

— И чего мы стоим? За дело! — Огненные шары Айдина увеличиваются в размерах, и я с завистью смотрю на него.

— Ты просто обязан научить меня, как это делать.

— Возвращайся с нами домой, и я научу, — подмигивая, говорит Айдин.

Прежде чем кто-либо успевает хотя бы пошевелиться, Айдин бросает шар в ламию. Тот пролетает мимо и взрывается у стены. Я перестаю следить за его действиями, когда на меня обрушиваются двое. Уклоняюсь от острых когтей и наношу мечами быстрые удары в попытке пробить брешь.

Судя по действиям Айдина, огненные шары — один из способов уничтожить ламий. Мне лично приходилось отрубать им головы. До появления рун и магической оружейной внутри меня я тратила на клыкастых ублюдков почти всю свою силу, и да, бывало так, что они обращались в пепел, но мне никогда не удавалось в полной мере овладеть этим навыком.

По моей спине скользят когти, внутри закипает магия. Поворачиваюсь и с размаху опускаю меч, лезвие которого подчистую отрезает кисть и предплечье ублюдка. Вслед за этим бью вторым мечом, и голова ламии отлетает от тела. Потом я резко оборачиваюсь и всаживаю клинок в живот болтливого ламии.

— Фарон идет за тобой. Дни твоей свободы сочтены. Скоро мой повелитель заполучит тебя…

Лезвие перерезает ему шею, обрывая пустые угрозы.

Оглядываюсь, чтобы посмотреть, не нужна ли Айдину помощь. Он стоит, опершись на стену отеля и скрестив руки; одна его нога на асфальте, другая касается стены. Кажется, будто ему плевать на все в этом мире.

— Отличная работа, Маленькая Негодница: каждый раз целилась на поражение, безо всяких колебаний.

Я закатываю глаза.

— Ага, я занимаюсь этим со своих четырнадцати, но рада, что мне удалось тебя повеселить.

Айдин потирает заднюю часть шеи и осматривает меня.

— Ты чертовски сильна, а ведь твоя магия еще даже не развилась на полную. — Он качает головой и фыркает. — Продолжишь бегать или оставим это в прошлом и свалим уже домой?

Сверлю его взглядом, раздумывая, что ответить. Очевидно, убегать от них — значит лишь оттягивать неизбежное. Пусть мне жутко не нравится вся эта ситуация, но большую часть своей жизни я мечтала об ответах на вечно крутящиеся в голове вопросы. Путь к пониманию распростерся прямо передо мной, хоть он и выложен бесящим дядей и его наполовину враждебным орденом паладинов.