— Привет… — отрывисто выговариваю я и от волнения задеваю ложку, торчащую из чашки. Выпрыгнув, она заливает кофейными брызгами стол и привлекает внимание Василины. — Э-эм. Да, я тебя узнала.

— Кто это? — тихо спрашивает она, глядя на меня с любопытством.

Неопределенно махнув рукой, опускаю глаза в стол и прикусываю губу. Внутри бушует самый настоящий ураган, с которым я не могу совладать так сразу. Сейчас я бы предпочла оказаться в каком-нибудь уединенном месте, чтобы никто не видел мое покрасневшее и растерянное лицо.

— Это приятно, — бодро отвечает Дан. — Как продвигается работа над договором? Он хотя бы отдаленно напоминает оригинал?

— Продвигается нормально. Я постараюсь в течение пары дней переслать готовый вариант.

Стараюсь говорить так, как если бы приходилось беседовать с любым другим клиентом, но едва ли удается. Голос звучит неестественно и сбивчиво. Все потому, что ни один из наших клиентов не звонил мне на личный телефон вне рабочего дня.

— Ваш десерт, — объявляет появившийся официант, опуская передо мной тарелку с пышным медовиком.

— Ужинаешь где-то? — незамедлительно спрашивают в трубке.

— Да… — Я умоляюще смотрю на Василину, которая начинает гримасничать и прикладывать кулак к губам, имитируя пение в микрофон. — Мы с подругой зашли выпить кофе… С Василиной, если ты ее помнишь.

На этой фразе она победно вытягивает руку вверх и, расплывшись в улыбке, откидывается на спинку кресла. «Я знала», — выговаривает шепотом, а затем поворачивается к нашему соседу слева и громко объявляет:

— Сорри, братишка. Эта птичка уже занята. Побагровев от смущения, прикрываю рукой трубку. Так и хочется сказать ей излюбленную фразу Карима: «Получишь по жопе». Я точно как-нибудь ее любимый белый лифчик со своим хиппи-свитером постираю.

— Передавай ей привет, — говорит Дан, пока я, соскочив с места, несусь к спасительной тишине туалета. — Значит, еще два дня… Хорошо. Ты по субботам тоже работаешь?

— Иногда бывает, — бормочу я, лавируя между столиками и попутно задаваясь вопросом, должна ли вообще на это отвечать. — Но нечасто.

— Вечер пятницы не располагает к утру субботы, это понятно. Сегодня куда-нибудь идешь?

Снова посещает ощущение, что все происходит не со мной. Для чего Дан это спрашивает? Исключено ведь… В смысле это точно исключено! И как перестать отвечать односложно? Дан разговаривает легко и многословно, а я так, будто мой лексикон строго ограничен, а к голове приставлен пистолет.

— Да не пугайся, красавица, — говорит он, по-своему расценив повисшую паузу. — Просто хотел узнать, будешь ли ты завтра в офисе. У меня встреча неподалеку, и я хотел посмотреть промежуточные правки, чтобы заранее знать, с чем твоя категоричная душа не согласна.

Его голос снова становится насмешливым:

— Суровая ты девушка, Татьяна Викторовна. Даже Матросов постеснялся предложить мне дилерский договор.

— С тобой стесняться себе дороже, — наконец, нахожусь я и даже позволяю себе улыбку. — Сам же говорил, что не подарок.

Теперь Дан смеется. Громко и с удовольствием, так, как меня всегда восхищало.

— Занимательная ты девушка, Таня. С какой стороны ни посмотри.

— А ты сам? — спрашиваю я, осмелев. — Сегодня тоже по клубам?

Говорю — и тут же испуганно кусаю щеку. Перегнула палку. С Громова взятки гладки — он ВИП-клиент и, скорее всего, привык так общаться, а я… В общем, такой вопрос был точно лишним.

— Да какие клубы, малыш, — его голос внезапно становится серьезным и чуточку уставшим. — Еду в аэропорт. К родителям на пару дней летал. А что, соскучилась? Имей в виду, я через пару часов прилечу.

Я машинально опускаю взгляд себе на руку: кожа пупырчатая, как у динозавра мезозойской эры. И как тут успокоиться? Ну ясно ведь, что он шутит.

— Все важные восстановительные процессы проходят с одиннадцати вечера до часу ночи, поэтому в это время лучше не бодрствовать, тем более, если завтра рано утром у тебя важная встреча. Так что лучше отдохни. Договор еще успеем обсудить.

— Учту, красавица, — усмехается Дан. — Тогда до понедельника.

— До понедельника, — отвечаю я и трясущимся пальцем сбрасываю вызов.

Опустив телефон, беспомощно разглядываю себя в отражении туалетного зеркала. Все важные восстановительные процессы проходят с одиннадцати до часу, Таня? Какого… как Василина говорит, хрена? Ты действительно думаешь, что Дану нужна была эта информация?

10

То ли я успела подготовить коллектив к внешним переменам новой прической, то ли стерся эффект новизны, но, когда в понедельник я прихожу в офис во всеоружии, — в новых вещах и с легким макияжем, который Василина обозвала «нюдовым», — никто мой новый образ не комментирует. Хотя смотреть — смотрят, конечно, и многие с любопытством. От этого противный шепоток в голове оживает, но, к счастью, смолкает, когда я прохожу мимо зеркальной двери зала совещаний. Потому что впервые за всю жизнь я действительно себе нравлюсь. Юбка комфортная, не длинная и не короткая, приталенная рубашка из легкого кремового шелка не стесняет движений, а каблук туфель хоть и высокий по моим меркам, но устойчивый за счет толщины.

— Татьяна! — окликает Дивеев, появившийся в дверях лифта. — Ты…

Оглядев меня с ног до головы, он неожиданно мешкает и лишь спустя несколько секунд заканчивает фразу:

— Ты, как сможешь, загляни ко мне, ладно? Римма Радиковна документ один прислала. Нужно твое мнение.

Путь в свой кабинет я продолжаю, переполненная восторгом и растерянностью. «Заглянуть, как смогу»? Не «прямо сейчас» и даже «не поскорее»? И ему хочется узнать мое мнение?

Вот что значит работать с крупным клиентом — я про Громова, конечно. Даже Сергей Борисович, привыкший относиться ко мне как к девочке на побегушках, наконец взглянул на меня другими глазами.

Поставив на стол сумку, в нерешительности смотрю на часы, а потом снова на дверь. Можно пойти к Дивееву прямо сейчас, чтобы сэкономить время и потом не отвлекаться от текущих дел.

Но вместо этого я включаю ноутбук и иду на кухню за утренней порцией кофе. До начала рабочего дня есть еще пятнадцать минут, которые хочется провести так, как мне нравится. Например, проговорить традиционные аффирмации, посмотреть в зеркало, чтобы проверить, все ли в порядке с макияжем, и не спеша смаковать любимый американо, вдыхая бодрящий аромат. Словом, взять заслуженную паузу перед очередным забегом и просто наслаждаться утром в новом обличии. Именно такую цель я перед собой поставила. Учиться получать удовольствие.

— Вот, Татьяна. — Так же, как недавно делал Дан, Сергей Борисович придвигает ко мне договор, заставив меня мысленно хихикнуть. В отличие от Громова, пальцы у Дивеева короткие и толстые, как сардельки. — Что думаешь?

Я просматриваю листы, на полях которых пестреют множественные заметки, и растерянно моргаю. Очевидно ведь, что Римма Радиковна все проверила и оставила свои замечания. Для чего тогда ему мое мнение?

— Я так понимаю, в договор уже внесены корректировки? — уточняю осторожно.

— Но второе мнение будет не лишним, так ведь? Дивеев выжидающе смотрит, будто всерьез рассчитывает, что я покиваю, и когда не дожидается, со смехом добавляет:

— Одна голова хорошо, а две лучше.

Рассмеяться в ответ не получается, и вместо этого я натянуто улыбаюсь. Наверное, некоторым людям лучше не пытаться шутить. С недовольным лицом Сергей Борисович выглядел куда органичнее.

— Тогда я возьму документ с собой и посмотрю. Постараюсь сделать все до вечера. Хотя вряд ли найдутся правки к редакции Риммы Радиковны.

Конец ознакомительного фрагмента