Глава 3

Страх пустого бокала

Фантом принес пару бутылок четверть часа назад. Шуршание одежды и наполняющиеся бокалы стали нашим способом общения на это недолгое время. Я вглядывалась в темноту столиков по левую руку от меня, разглядывала короткие неухоженные ногти компаньона и глушила вино. Кажется, даже в молчании я узнаю человека напротив все больше. Темный потертый свитер скрывает горло и руки. Темно-русые волосы прикрывают лицо до щек, и глаз практически не видно. Он из того типа мужчин, которые находятся на грани. Он не заботится о своем внешнем виде и явно не знает, что такое стрижка. В его гардеробе от силы три комплекта одежды — достаточно для смены сезонов. Он не стремится что-либо доказать всему миру. Ему насрать на нормы и условности. Ему достаточно бутылки на столе, книги в руке и возможности прожить еще один день без разочарования в себе и мире. Вот и весь секрет.

— Кажется, я поняла. Существует момент, когда сознание теряет контроль. Или, вернее, ты теряешь контроль над сознанием. И происходит то, что происходит. Что давно должно было произойти. Действительность. Она начинается резко. Без предупреждения. Было ДО. Вот оно яркое, воздушное, без боли, без страдания и даже без чувства пустоты. Легкомысленное. А потом хоп. И ты в ПОСЛЕ. Оно твердое, мучительное. А еще оно жутко воняет. Для кого-то неизбежностью, а для кого-то розами. Для меня, как оказалось, это один и тот же запах. Бороться невозможно, система перегрелась. Все. Обратно пути нет. Не думаю, что это ДО и ПОСЛЕ — детство и взрослость. Не. Слишком просто. И растянуто во времени. Не думаю, что это ДО и ПОСЛЕ в принципе подчиняется физике. Может даже кому-то везет прожить в ДО до старости. А чье-то ДО кончается, когда он из мамки вылазит. Не связано это с возрастом. Да и в принципе с материальным миром. Это состояние ума. Точно. У тебя или хватает сил контролировать его, или нет. Реакция на пиздец или в плюс, или в минус. Если в плюс — ты счастлив и туп. Блаженный. Если в минус — несчастен, но и не факт, что умен. А жалкий при любом раскладе. У тебя так?

Молча пить скучно. На столе стоят три бутылки. Две полные до краев, во второй осталась лишь треть. Мы уже успели выпить по два бокала, но так и не обменялись приветствием. В таких местах все социальные условности отпадают как облупившаяся краска. Лишнее, шелуха. Вино располагает к беседе, к раздумьям и открытиям. Фантом сидит напротив и закатывает рукава, демонстрируя готовность к беседе. Я вижу выцветшие татуировки — в тон свитеру. Темные, посиневшие от времени. Цифры, рисунки. Мальчик, играющий на барабанах. Волны и свитки. Засечки на пальцах и бык с двумя парами рогов.

Лица молчаливого собеседника практически не видно, да и разглядеть я его не хочу. К чему, если я здесь ненадолго. Вот только посплю и двинусь дальше. Но пока не хочу — ни спать, ни двигаться.

Прервать молчание потоком пьяных рассуждений — не самая лучшая идея для начала знакомства. Они копились уже давно. Просились наружу. Для них нет подходящего места и времени. И даже слова подбираются туго, с треском и скрипучими вздохами. Эфемерные материи и усталость сливаются в одном сознании, выплевывая в воздух сотую часть того, что думается.

— Ага. И тебе привет, подруга.

Стеклянно трезвый голос фантома пересек стол и порезал мне ухо резким произношением. Украинский акцент выдавал в нем земляка и намекал на принадлежность к прозаичному и бренному миру. Никакой он не фантом.

— А ты сейчас где? В ДО или в ПОСЛЕ?

Одного общего акцента мало. Мы здесь одни. Все же вечер обещает быть длинным, возможно даже этот вечер растянется на несколько вечеров. Честно говоря, я не исключаю такой возможности. Больше спешить некуда, а отсутствие связи с внешним миром в виде мобильника исключает возможность того, что меня потревожат онлайн и, тем более, офлайн.

Скучать желания нет, а значит, мы должны подружиться, чувак. Если не хотим сдохнуть от скуки и уныния. Без уныния в такие места не попадают. Значит, есть, как минимум две вещи, что нас объединяют. Уныние и акцент. Скуки здесь не место. Насколько ты отчаялся, Фантом?

— Ха. Спрашиваешь, где я? Думаю, там, где мы сейчас, не окажется никого, кто в ДО. По доброй воле во всяком случае. Если я правильно понял твою философию, ха. Я про местечко. Понимаешь? Оглянись! Мы посреди ничего. Дальше только поля с подсолнухами и бахчой. Ты о бессмысленности ведешь? Да? Ну, тогда я в твоих рядах, подруга. Все напрасно. Прими это и блаженствуй, — он хлебнул вина и без суеты продолжил, — Не-не. Я знаю, это страшно. Хочется, чтобы были правы все эти убогие с их изобилием, Раем и Космосом. Не изобилие и Космос, знаешь, а зияющая дыра. А еще. То, что я это все говорю — это полная херня. И даже то, что я думаю об этом — это тоже херня. И даже то, что я осознаю то, что то, что я думаю — херня — это тоже она самая. Херня.

Фантом медленно жевал каждое слово, вглядывался мне в лицо, ловя малейший намек на непонимание и, когда уверился в моем полном усвоении сказанного, с облегчением откинулся назад — на темно-зеленую потертую спинку. Его татуировки могли оказаться загадочными письменами, как у того, на баре, или в них могло быть зашифровано познание, а за обшарпанным фасадом мог скрываться Мессия. Но нет. Теперь Фантом перестал казаться чем-то потусторонним. Его речи приземленные и совсем не поэтичные. Обычные руки обычного мужчины. Обычные речи обычного человека. Немного отчаявшегося, но это не страшно. Не старого и не молодого. Думаю, ему тридцать девять. Самый печальный возраст. И седая мудрость еще далеко впереди, и бесконечная молодость уже лишилась вечности. Он сидел в тени, опустив взгляд на свои тощие колени.

Как только глаза, и мои, и его, ловили фокус, бокалы пустели и наполнялись снова. Ритмично и настойчиво. Один не поспевал за другим и меня разрывало от любопытство, что же произошло с Фантомом. Как можно оказаться здесь, если ты не такой же дурак, как я.

— Тебе страшно? — мой вопрос, казалось, совсем не удивил его и в ту же секунду он ответил, не отводя глаз от колен, будто уже был готов к ответу.

— До чертиков. Хвостатых таких чертиков, ха — он поднял ладони вверх, растопырив пальцы в рокерскую козу, высунул пухлый язык и показал мне рога, — Ой. Это не хвостики. Ха.

Он засмеялся, немного кашляя. Ему пришлось приподнять голову и откинуть волосы от лица. В тени сверкнула яркая вспышка серых глаз. Уставшие, с глубокими морщинами и синяками. Кажется под этими веками не было сна не меньше недели. Вот мы и познакомились по-настоящему. Чего можно так бояться? Как можно оказаться в такой глуши?

Кроме общего акцента, уныния, страха пустого бокала и бессонницы у нас было еще кое-что общее. Неумение выбрать маршрут, намеренно или нет.

— Чего ты здесь, а? — Фантом моментально стал серьезен и вглядывался в меня пустыми глазами.

— Я. Это. Что-то по родным местам заскучала.

Снова этот кашляющий смех, но на этот раз более уверенный, искренний. Как будто я и в правду сказала что-то смешное.

— Ой. Не гони, подруга. Можно подумать я здесь, потому что по Родине заскучал. Ну да, ну да. Я вообще не уверен, что мы на границе. Больно тихо.

И правда. Тишина и расположение бара поражали. Казалось, к нему вела дорога, начинавшаяся с указателя «Мариуполь — 120 километров». Там меня и высадил водитель. По дороге всегда курсируют то приграничные жители, то замаскированные военные. Сегодня же удивительно пусто. Никто не ехал в сторону Мариуполя. Лишь я уныло плелась по обочине, таща на спине ношу-рюкзак, а, когда вдалеке заблестела вывеска «У Него», тело обрело второе дыхание и понесло меня вперед, заставив забыть о растертых ногах и недавних событиях. Я думала лишь о пицце с ананасами и парочке бутылок дешевого красного полусладкого.

Опасливо признаю, что мы действительно не на границе. Кажется, выйдя отсюда, меня ожидает мучительный поиск правильного маршрута к границе или хотя бы к своему родному городу, где меня может искать человек, который когда-то был моим. Но до этого момента я могу расслабиться и получать удовольствие от разложения в баре с неизвестной геолокацией.

— Так что, подруга. Чего ты здесь? Только давай по честноку. Ты — мне, я — тебе.

Мне показалось это хорошим обменом. В голове раздался крик: «Нет, пожалуйста, не надо!»