Миа вздохнула и посмотрела в окно, стараясь собраться с мыслями.

— Сара обожала социальные сети. Нам с отцом могла и не позвонить, забывала, хотя обещала, зато выкладывать фотографии не забывала никогда. Часами возилась, обрабатывала снимки, фильтры пробовала, надписи придумывала. А на море еще Милан появился, она то и дело выставляла совместные фото: счастливые глаза, улыбки.

— Он тоже из числа отдыхающих? Или работал в отеле?

— Отдыхал в «Бриллиантовом береге» с родителями. Студент, на год моложе Сары.

— Как он погиб?

— Ужас какой-то. Бедный мальчик поперхнулся куском яблока, рядом никого не было, чтобы помочь. Родители пришли и…

— Но что-то насторожило тебя еще до смерти Милана, — поспешно произнесла Катарина, чтобы не дать собеседнице углубиться в описание драмы семьи погибшего юноши.

— Я поняла, с Сарой что-то творится, когда однажды утром зашла на ее страничку и не увидела нового поста. Говорю же, необычно для нее! Это было примерно через две недели после приезда дочери в Неум. С той поры снимков и постов на странице не было. Только черный квадрат в день смерти Милана. Без подписи.

— Она рассказывала тебе о чем-то? Объясняла?

Миа отрицательно качнула головой.

— Мы говорили редко, она словно постоянно спешила. На бегу все, понимаешь? Была взвинченная, нервная. Спрошу, в чем дело, — отмахнется. Ничем не делилась. Однажды ночью мне не спалось, я встала, спустилась на кухню. Смотрю — уведомление: Сара выпустила видео. Это было накануне смерти Милана. Сара находилась на берегу во время записи, я видела отель за ее спиной, она сидела на большом камне возле воды. Как русалка. Сара сказала, что «Бриллиантовый берег» похож на отель «Оверлук». Я потом погуглила, это из романа Стивена Кинга «Сияние». Кинг ужасы пишет, не люблю такое, так вот в книге…

— Читала, знаю, — перебила Катарина. — Я-то как раз люблю этот жанр.

Миа посмотрела на нее с некоторым осуждением.

— Что еще сказала Сара?

— Что отель — живое существо. Оно жрет людей. Постояльцы, сотрудники, гости — еда в его брюхе. Сам не заметишь, как станешь жертвой. Сара сказала: «Если «Бриллиантовый берег» пометит черной меткой, то все, не спасешься». Представляешь, услышать такое?

— Даже представить не могу, — честно сказала Катарина. — Ты связалась с Сарой?

— Сразу же. Трясусь вся, чуть не реву. Звоню, а у самой одна мысль: лишь бы ответила! Сара взяла трубку и сказала, что пошутила и уже удалила видео. Вернулась в номер, легла спать. Голос впрямь сонный был. Заторможенный немного.

— Ты ей поверила?

— Нет, конечно. Никакая это не шутка, Сара на том видео была по-настоящему испугана, говорила серьезно. Я хотела разбудить Стефана. Сказать, что нужно ехать за дочкой, забирать ее оттуда. Потом подумала, что это может подождать до утра, пусть Стефан выспится. Я ворочалась, не спала, а под утро меня как выключили, проснулась от звонка Сары. Муж на работу давно уехал. Половина одиннадцатого на часах. Сара плакала, захлебывалась: Милан умер. Ночной разговор забылся на фоне этого.

— Сара не уехала сразу после его смерти?

— Сказала, что не может. Попросила приехать за ней через день. Мы так и сделали. Вернулись домой, а спустя восемь дней Сара умерла.

Катарина не могла понять, чего хочет от нее Миа. Все это было больно, ужасно, но, по большому счету, зачем она попросила о встрече?

— Если то, чего боялась Сара, было связано с «Бриллиантовым берегом», то каким образом оно навредило ей, когда Сара вернулась домой?

Миа судорожно схватила чашку с остывшим кофе, сделала глоток.

— Своего ребенка чувствуешь, ведь он же был когда-то частью тебя. Сара не могла ничего от меня скрыть, но тут и любому видно было: девочку будто подменили.

— В чем это выражалось? Как она изменилась?

— Например, молчала. Все время, хотя раньше была болтушкой. Сара не выходила из дома, тенью слонялась по комнатам. У нее был такой вид, точно она постоянно прислушивается к чему-то. Сара перестала выключать свет. Ходила вечером по дому и всюду зажигала лампы. Говорила, что тьма голодна. Так и говорила! В ее комнате свет горел круглосуточно, она и спала с ночником, хотя даже малышкой не просила о таком. Однажды вошла к ней, хотела выключить свет: она вроде спит, а он ей в лицо бьет. Сара проснулась, раскричалась, дурой меня обозвала, хотя в жизни не была грубой! Не ела ничего, кроме сухих крекеров с водой: говорила, тошнит от всего, вкус еды изменился. Понимаешь?

Катарина не успела ответить. Миа продолжала рассказ, говорила все быстрее.

— Сара не спала, не ела, кто-то шептал ей на ухо — постоянно, поминутно! В одну из ночей я услышала, как она говорит с кем-то. Подошла к ее двери, прислушалась. — Голос женщины надломился. — Сара говорила сама с собой: спрашивала и сама себе отвечала, меняя голос. Так дети в куклы или солдатики играют. Но это было не мило и забавно, а жутко. Я была в доме одна с Сарой, Стефан уехал в Сараево. Стараюсь простить его, но… Не могу! Он тоже видел: с Сарой что-то происходит, но не хотела принимать меры. А когда я сказала, что надо показать ее врачу, накричал на меня. Как же, его дочка, его гордость — и на приеме у психиатра! Сделал вид, будто ему позарез нужно в Сараево, хотя не было никакой срочности. Через день после возвращения Сары, как почувствовал неладное, укатил. А я была наедине с нашей бедой. Жалкий трус! — выплюнула Миа.

Катарина опешила от силы, горячности, с которой это было произнесено. Миа, сообразив, с кем говорит, покраснела.

— Прости, милая, глупо с моей стороны, недопустимо. Стефан — твой отец.

— Ничего, — успокоила Катарина, думая, что ее почему-то не удивляет, что папа так поступил.

— Представь: час ночи, темень за окном. В доме всюду свет, который нельзя выключить, это бьет по нервам. И Сара, которая то говорит басом, то пищит. Карикатурно, дико, но… Ей-богу, никогда я так не боялась.

— Что она говорила? Ты запомнила?

— В том-то и дело, разобрать слова было невозможно. Она говорила быстро, как на ускоренной записи. И вдобавок язык незнакомый. Гортанные, щелкающие звуки. Сара сошла с ума, вот что я подумала. Хотела на цыпочках уйти к себе, но она вдруг выросла на пороге. Незаметно, стремительно, секунду назад в другом конце комнаты сидела. Я и сказать ничего не успела, она подошла ко мне и прошептала на ухо: «Оно внутри. Мне пора». А потом стала пятиться, как рак, скрылась в комнате. Защелкнула замок. И продолжила говорить дальше.

Катарина и Миа сидели, глядя друг на друга.

— Это значит, что…

— На другой день Сара повесилась, — сказала Миа. — Сказала, что ей пора, — и ушла.

Катарина вышла из ванной комнаты. Кондиционер поработал на славу, в квартире царила прохлада. Молодая женщина подошла к столу, включила ноутбук. Закончив свой рассказ, Миа попросила Катарину разобраться. Ты же журналистка, говорила она, а журналисты умеют докапываться до сути. Миа желала узнать, что произошло в отеле с ее дочерью, какая сила изменила ее и подтолкнула к самоубийству.

— Твой отец стремится к одному: забыть. Вычеркнуть из памяти то, какой стала Сара в последние дни, сохранить в душе ее светлый образ, жить дальше. Он справится, у него получится. — Миа смотрела на Катарину сухими воспаленными глазами. — А у меня — нет. Что убило Сару? Я знаю: душа моей дочери мается, и я не могу успокоиться! Ты поможешь? Заплачу, сколько скажешь.

Катарина велела ей выбросить из головы чушь про оплату: Сара ведь была ее сестрой. Сказала лишь, сомневается, сможет ли что-то сделать.

— Я просто прошу попробовать, — умоляюще проговорила Миа, и Катарина под влиянием момента согласилась.

А теперь размышляла, не зря ли. Скорее всего, зря. Вероятнее всего, у Сары были проблемы с психикой. Или она испытывала стресс, впервые в жизни столкнувшись со смертью. Потустороннее вмешательство Катарина отмела сразу, хотя Миа, видимо, предполагала нечто подобное.

Катарине скорее верилось в человеческую злую волю, но кто и как мог навредить молодой девушке? А главное, зачем?

Журналист… Когда-то, окончив университет, Катарина мечтала стать журналистом-расследователем. Переехала в Сараево, рассорившись с матерью, смогла устроиться в газету. Много писала, бралась за любые темы, стараясь набить руку, обрасти нужными связями во всех сферах общественной жизни. Постепенно ее заметили, стали поручать все более сложные задания, но потом случилось…

Алекс. Случился Алекс — большая любовь Катарины.

Они познакомились на одном мероприятии и с тех пор не расставались. Начали встречаться, потом жить вместе. Алекс — американец, предки которого были выходцами из Восточной Европы. Работал собственным корреспондентом крупной телекомпании, и Катарина совершила ошибку, начав работать с ним: Алекс устроил ее поближе к себе, на телевидение.

Уволившись из газеты, где дела только-только пошли в гору, Катарина так и не поднялась выше должности младшего редактора. Но тогда это ее не волновало, она тонула в своей любви, оставив карьерные устремления, похоронив свой шанс стать серьезным профессионалом.