Алекс Джун
Дети мертвой звезды
Я хочу посвятить эту книгу моей маме, благодаря которой я полюбила книги, моей сестре близняшке, которая поддерживала меня и верила в моих героев, моему мужу и детям, которые спасли меня от одиночества, а также моему папе, борющемуся с тяжёлой болезнью. Спасибо, что были рядом со мной.
Во тьме, у края уставшей Вселенной
Тянусь к остывающим, стонущим звёздам.
Я здесь, я смеюсь и танцую над бездной,
Спаси меня, если, конечно, не поздно.
Стихи сочиняю спешащим кометам,
Хватая руками из пыли хвосты,
Пусть эхом далёким послышатся где-то
Идеи мои и смешные мечты.
Осколки комет и мятежного сердца
Мой странник, влекомый звездой путевой,
Отыщет под пологом пьяного леса
И может тогда возвратится за мной.
Предисловие автора
Я выбрала этот жанр, поскольку только он мог выразить мои переживания, рождённые хаосом рассыпающегося мира и всеобщего сумасшествия. Ночи напролёт я терзалась по поводу вторичности моей антиутопии, ведь всё уже давно сказано великими писателями прошлого. А мой удел — собирать тени, отброшенные монументальными идеями.
Так и родился мой персонаж, одиноко беседующий с литературными героями известных книг. А за ним потянулись и другие, желающие отыскать ответ на вопрос: «Кто же из нас безумнее?»
Все мы — дети давно погасших звёзд.
Примечание библиотекаря: Эти записи были переданы мне в ужасном состоянии — многие листы были перепачканы кровью и грязью. Я взял на себя смелость аккуратно их переписать согласно моему пониманию последовательности произошедших событий. Кроме того, я постарался исправить орфографические и пунктуационные ошибки там, где это было необходимо.
В тумане далёкого будущего есть лишь одиночество.
Мы скользим тенями в городе сожжённых книг и забытых сновидений, не зная, живы мы или уже мертвы.
Дневник Тени
Запись первая
Я прочитал, что в каждую написанную историю нужно вложить ИДЕЮ. А иначе — это ерунда, записки графомана. Но, сдаётся мне, единственный вопрос, который надо задать самому себе перед тем, как садиться изводить дефицитные бумагу и карандаши: «Зачем ты пишешь?»
Пусть это будет тенью идеи этого дневника. А его целью — призрачная надежда на то, что кто-то найдёт эти записи в далёком будущем. И после того как я умру, мои следы не скоро будут погребены под слоем пыли и грязи. Забвение веков. Красивая фраза. Но страшная. Я хочу, чтобы обо мне знали и помнили как можно дольше. Хочу эхом звучать в этом мире, даже когда моё тело истлеет. Пусть знают: я был! Если мир неизбежно сотрёт всех и вся, моя задача как можно дольше этому противостоять. Зачем торопиться исчезнуть, если я уже проделал огромный путь, появившись на свет и дожив до сознательных лет?
Я — Тень. Так я себя называю. При рождении у меня было другое имя, но я его позабыл. С каждым днём оно по кусочкам незаметно выветривалось из моей памяти. В одно хмурое утро я проснулся и понял, что остался вовсе без имени. Так случается, когда долгое время никто не произносит его вслух. Имя должно звучать, иначе оно покидает владельца. Улетает туда (или к тому?), откуда пришли все названия. Вначале было слово. Это я тоже прочитал. Я долго думал, что это за слово могло бы быть, но кроме как «начало», больше мне ничего в голову не пришло. В начале было «начало». Логично же? А может, это было «на старт?».
Итак, раз моё имя меня покинуло, я решил придумать себе новое. Я очень долго перебирал справочники, крутил на языке различные сочетания звуков, но мне ничего не нравилось. Внутри меня осталась лишь неясная тень моего прежнего имени. Вот я и решил называть себя «Тень». Это романтично и загадочно, в конце концов.
Сколько мне лет?
Я точно не знаю. Я довольно молодой, но не ребёнок.
По моим подсчётам, мне около девятнадцати лет.
Волосы у меня тёмные, средней длины, глаза — серые. Я худой, как и все люди, теперь толстяков можно увидеть разве что на старых фотографиях. Рост — средний. Я бы хотел приложить свой портрет, но не умею рисовать, а рабочей фототехники я так и не нашёл.
Мой мир странный, больной. Нет, судя по книгам, к прошлому у меня тоже накопилось довольно много вопросов. Но то, что творится сейчас, больше похоже на сон какого-то сумасшедшего. Учёные писали: любая цивилизация начинается с объединения людей с целью взаимопомощи, а заканчивается тогда, когда каждый готов уничтожить своего соплеменника. Значит, наша цивилизация находится на этапе распада.
Быть может, на каком-то этапе мы оказались вытянуты в бесконечный цикл спирали смерти, как муравьи. Вы ведь наверняка наблюдали, как эти насекомые внезапно без видимой причины начинают бегать по кругу, затягивая в муравьеворот всё больше и больше соплеменников, продолжая вращения до полного истощения, оставляя за собой тысячи трупов? Возможно, я один из последних слепых, издыхающих муравьев, плетусь по следу, оставленную предшественниками, к бессмысленному финалу.
Дед говорил, всё началось с болезни. Пандемия охватила планету. Новый вирус был схож с гриппом, но люди чаще умирали, чем излечивались. Вакцина была изобретена в течение пары лет. Её ставили всем поголовно, зачастую насильно. Спасали будущее. Но, конечно, у вакцины обнаружились побочные эффекты. Отсроченные и неотвратимые. Видно, те, кто раньше отвечал за внедрение в жизнь обязательных правил и срочных мер, не были глубоко знакомы с литературой — хранилищем истин человеческого бессознательного. А я на ней вырос и мог бы сразу сказать: «Ребята, тут явно что-то не так, спасаясь от Сциллы, уж не плывём ли мы к водовороту Харибды?» Как в самой банальной беллетристике, оказалось, что дети, рождённые от людей, получивших инъекцию, страдают различными нарушениями. В основном проявлялись расстройства аутического спектра, но были и те, кто имел физические дефекты. Немота, глухота, слепота, умственная отсталость… Совсем здоровых практически не было. Мой дед был глух на одно ухо, а у бабки левая нога была короче правой. Моя мать очень быстро сошла с ума, говорят — у неё была шизофрения. Отца я не знал.
Мне ещё повезло. Я просто заикаюсь и не чувствую температуру. И если первый дефект мне особо не мешает-в моём районе почти не осталось тех, с кем можно было бы (и хотелось) нормально поговорить, — то второй стоил мне шести пальцев на ногах и двух на руках. Поэтому прошу простить за кривые буквы (я и так стараюсь). Когда зимы особо суровые, я не всегда могу адекватно оценить степень обморожения своих конечностей. Хорошо, что мой сосед — Врач. Так я его называю. Он сам себя никак не называет (умеет лишь мычать). Врач повёрнут на анатомии. Это его единственный интерес в жизни. Его комната сплошь забита атласами, справочниками, учебниками, костями (это жутко, я знаю) и склянками с различными анатомическими артефактами. Даже мои обмороженные пальцы там плавают в мутной, грязной банке. Но лечить Врач умеет. К нему все ходят, кто хоть чуть-чуть соображает и бережёт себя. Я думаю, он любит «чинить» людей. Наверное. Кто знает, что у него в голове?
А я люблю читать. Поэтому живу в заброшенной библиотеке. Конечно, приходится следить, чтобы эти бестолочи не воровали книги для растопки. Мне кажется, я и Врач — единственные, кто ещё умеет читать и писать. Остальные давно забросили эти навыки. А я бы свихнулся без книг.
Ладно, вру. Есть ещё несколько людей, вроде «нормальных» (кстати, я недавно озадачился понятием «нормы», но понял, что даже в прошлом это было довольно условное понятие). Так вот, эти более-менее нормальные товарищи слишком устали от жизни, чтобы читать, и просто доживают свой век. Хотя я думаю, что это глупо. Наш мир, бесспорно, ужасен, но кто сказал, что после смерти будет лучше? Здесь я хотя бы знаю, где взять еды и чем себя занять. А что там? Никто ещё не возвращался, чтобы рассказать. Я мог бы вам наврать, что по ночам в моём городе кишат зомби и прочие монстры, но не вижу в этом смысла. Пусть хоть кто-то знает правду о моей жизни, даже если она и скучная с точки зрения сюжета.
Вы ещё со мной?
Сейчас я подкину дров в свою печку и продолжу писать. Я никак не могу найти термометр, чтобы отслеживать температуру. Изо рта идёт пар, не хотелось бы лишиться ещё пары пальцев на руках из-за того, что я увлёкся письмом и не заметил, как комнату пожирает холод.
Иногда я думаю бросить всё и уйти по рельсам красиво вдаль. Может, там жизнь будет лучше? Но сейчас везде лежит глубокий снег, ещё останусь без ног. Бабкино наследство в виде костылей мне будет явно не к лицу. Да и опять же. Здесь я хотя бы знаю, где найти еду и чем себя развлечь (повторяюсь, но так и есть). А что будет там, за горизонтом? «Выйти из зоны комфорта» — очередная забавная фраза из книг. Не скажу, что мне здесь так уж и комфортно, но я привык. А привычка — то ещё болото. Сложно выбраться самому, даже если понимаешь, что тонешь. Нужен толчок, а лучше пинок под зад. Но кому есть до меня дело?
