Глава 8. Фиолетовая дверь

Инг никогда толком не помнил собственные сны — лишь яркие обрывки какой-то нелепицы, стремительно тающие после пробуждения. Да он особо и не переживал по этому поводу, ему сполна хватало реальных проблем.

— Как спалось? — окликнул он сестру, звенящую на кухне чашками.

— Никак. Навязчивые мысли не давали покоя, — пробормотала Шу, разливая по чашкам чай. — Только к утру удалось задремать. Ты мне снился, кстати, ругал за что-то.

На секунду Ингу показалось, что в этот раз он сможет поймать собственный сон за хвост, но тот снова ускользнул, оставив в сознании смутные переживания и смазанные кадры утраченного сновидения.

— Куда-то собираешься? — Инг оценивающе осмотрел тщательно приодетую сестру: белая блузка, длинная темная юбка, даже волосы были заплетены в косу.

— Есть одна идея, вечером расскажу, если все сложится, — загадочно ответила Шу. — Ты сегодня до восьми хоть вернешься?

— Не знаю. Работы много. Вчера вот женщину ко мне привезли с подозрением на аппендицит, забыл рассказать. У нее были такие адские боли! — Он сел за стол рядом с сестрой и осторожно взял из ее рук чашку с горячим чаем.

— Инг, — взмолилась Шу.

— Нет, ты дослушай. Это забавный случай. Я начал ее осматривать, а она, бедная, кричит во весь голос: «Помираю! Спасите!» Руками-ногами дергает, буйная, одним словом. И тут я понимаю, что она рожает. Но пациентка уверяет, что это невозможно, обзывает меня бестолковым, пытается поколотить, орет, чтобы позвали другого врача. Такой хаос поднялся, не представляешь. В итоге мальчик родился крупный, а главное — здоровенький. Женщина прямо расцвела на глазах от счастья. Сказала, что сестре отдаст, та давно о детках мечтает, да родить все никак не может: врачи ей бесплодие поставили.

— Прямо фея-крестная. А разве детей теперь дарят вместо подарков? — Шу отодвинула чашку и поднялась из-за стола. — Лучше прибереги свои акушерские байки для Мии, она будет в восторге. А я не ценитель подобных историй, тем более за столом.

— Вот всегда ты так. Когда я еще твою Мию увижу. Я-то думал, ты будешь гордиться мной, принять ребенка тоже надо суметь, а ты…

— Увидишь-увидишь. Мия по уши в тебя влюблена, и со мной она общается только лишь поэтому.

— Да будет тебе! Любишь ты нагнетать. Не вижу ничего плохого в том, если молодая девушка проявляет симпатию к старшему брату своей лучшей подруги. Такое часто случается с девчонками вашего возраста. Это вовсе не значит, что ты ей не нужна.

— Много ты понимаешь, — пробормотала Шу и отвернулась. — Мне пора. До вечера.

— Ужин приготовь! — Инг хотел было поймать ее за локоть и притянуть к себе, чтобы обнять перед уходом, но не осмелился, вспомнив о том, что Шу давно не ребенок и вряд ли нуждается в подобных сентиментальных прощаниях с его стороны. А жаль. Сегодня она выглядела особенно потерянной и несчастной.

— Ладно-ладно, приготовлю, — отозвалась девушка, выходя из кухни.

Стоя в прихожей, Шу еще раз провела расческой по волосам, придирчиво изучила свое отражение в мутном зеркале и незаметно обула старые ботинки Инга, ведь туфли ужасно натирали, а в обуви брата ходить было гораздо удобнее. Юбка была достаточно длинная, да и мужские высокие ботинки смотрелись на ней не так уж плохо.

Инг в это время принялся мыть посуду, фальшиво насвистывая свою любимую песенку. Когда Шу, как обычно, громко хлопнула входной дверью, он лишь покачал головой. Бесполезно ее о чем-либо просить, все равно сделает по-своему. Бедная старенькая дверь, еще немного — и совсем слетит с петель под безжалостным напором Шу. Закончив с уборкой, Инг поспешно направился в больницу.

Он, как правило, добирался на работу на небольшом обшарпанном трамвайчике с круглыми фарами, похожими на вытаращенные от удивления глаза. Каждое утро Ингу встречались одни и те же люди — соседи-знакомые, что являлось обычным делом для такого небольшого городишки. Инг запрыгнул в трамвай и, кивнув пассажирам, достал из кармана небольшой томик детективных историй. Не то чтобы его особо интересовала подобная литература, но надо же было как-то убивать время, пока трамвай не спеша полз до конечной остановки. Легкое бульварное чтиво для этого — неплохой вариант.

Инг лениво перелистывал страницы, время от времени изучая унылые картины, возникающие по ту сторону заляпанного оконного стекла. Покосившиеся старые дома, грязные улицы, женщины с колясками, вероятно, направляющиеся на прием в местный пункт матери и ребенка; дети, торопящиеся в школу; угрюмые рабочие, снующие туда-сюда по своим делам. И он, Инг, молодой хирург, сидящий у окна дребезжащего трамвайчика с потрепанной книгой в руке, едущий на работу в обветшалую больницу, чудом сохранившуюся еще с прошлого века. Неужели это все, что могла предложить ему жизнь? Достаточно ли он сам прилагал усилий?

Инг улыбнулся, вспомнив вчерашний случай с женщиной. Хотел вырезать аппендицит, а в итоге помог появиться на свет малышу. Можно ли считать, что день прожит не зря?

У порога больницы Инга встретила встревоженная Кэти.

— Скорей переодевайся, срочно нужен хирург. Верон занят, он оперирует ребенка: малыш случайно разбил стеклянную дверь и весь изрезался. А минут пять назад к нам привезли раненого мужчину, опять бандиты отношения выясняют!

Инг поспешил в раздевалку, на ходу слушая сбивчивый рассказ Кэти. Снова разборки между группировками, когда уже полицейские наведут в городе порядок!

— Иди готовь пациента. И сама переодевайся — будешь ассистировать.

— Инг, я не уверена, что должна тебе говорить об этом, но, боюсь, ты убьешь меня, если промолчу, — неуверенно пробормотала Кэти.

— Так говори.

— Раненый мужчина — это Червивый Боб. Помнишь, о нем писали в газетах? Сегодня утром его банду арестовали, но они оказали сопротивление. Многие бандиты убиты, а Боб…

— Постой, хочешь сказать, полицейские привезли его в нашу больницу и хотят, чтобы я спасал ему жизнь? Да ему самое место на виселице! — Лицо Инга исказила гримаса отвращения и брезгливости.

— Но Инг! Ты врач, и не тебе решать, кому жить, а кому умереть. Это забота судьи. А наша работа — оказывать медицинскую помощь всем нуждающимся, — в отчаянии выдохнула Кэти.

Инг стиснул зубы и продолжил готовиться к операции. Кэти чмокнула его в щеку, но парень лишь отмахнулся.

— Иди займись пациентом.

Кэти обиженно прикусила нижнюю губу и выскользнула из раздевалки. Инг же с яростью пнул корзину с грязными халатами. Подумать только! Червивый Боб будет лежать перед ним на операционном столе. Боги! Если бы он не послушался Верона и не поехал домой спать, то спасал бы сейчас ребенка, а не эту мерзкую скотину. Инг подошел к раковине и открыл кран. Зачем вообще тогда торопиться? Может, просто позволить ему умереть? Что, если помочь немного старушке-Смерти? Какой-нибудь пустячок вроде забытого зажима или вообще… Но это же смешно! Инг — талантливый хирург, об этом каждый знает, и доказывай потом на суде, что скальпель случайно соскользнул сам!

— Повезло тебе, Червивый Боб, — пробормотал Инг, намыливая руки. — Нет, сегодня ты не умрешь. Ты сгниешь в тюрьме или спляшешь на виселице, уж я за этим прослежу.

Червивый Боб лежал на столе, накрытый специальной простыней, из-под которой нелепо выглядывала лысая голова. В таком виде он меньше всего походил на опасного преступника. Неподалеку стояли, перешептываясь, два полицейских, которых Кэти уже облачила в халаты и маски и попросила постараться не мешать. Она помогла Ингу надеть стерильную одежду, внимательно за ним наблюдая. Вроде спокоен как обычно, даже чересчур. Кэти слишком хорошо была осведомлена о ненависти Инга к бандитам вроде Червивого Боба и прочего сброда, чтобы не понимать всю щекотливость сложившейся ситуации. Закончив, она заняла свое место у стола, возле другой операционной медсестры. Без промедления Инг приступил к работе. Его движения были четкими и уверенными, а голос — спокойным.

Ранение Червивого Боба оказалось не слишком серьезным, и потому операция заняла не более сорока минут. После чего пациента увезли в специальную палату, имеющую решетки на окнах и надежную дверь.

Проверив, хорошо ли устроен Червивый Боб, Кэти отправилась на поиски Инга. Найти его не составило труда: он сидел в ординаторской и вносил записи в историю болезни.

— Боб размещен по всем требованиям закона, температура и давление в норме, — сообщила Кэти.

Инг рассеянно кивнул, выводя очередную завитушку. У него был прекрасный почерк, взглянув на написанный Ингом текст, можно было подумать, что буквы старательно вырисовывала какая-нибудь гимназистка-отличница.

— Налить тебе чай? — Кэти присела на диванчик неподалеку от Инга.

— Нет, ничего не нужно. — Он отодвинул исписанные листки и встал из-за стола. — Я ведь мог убить его, Кэти, понимаешь? Там, прямо на столе, во время операции. Я даже придумал план. Любой хирург мог бы совершить подобную ошибку. Никто бы не подкопался.

— Но все же Боб жив.

— Узнай об этом Шу, она обозвала бы меня слабаком, — невесело улыбнулся Инг.

— Ты профессионал.

— А Боб — убийца, преступник, продающий по всей стране наркотики и отсылающий детей, купленных у нерадивых родителей или даже украденных, в соседние страны в качестве игрушек и рабов. И что же? Теперь он преспокойно лежит, подлеченный и аккуратно зашитый, в койке, пока медсестра измеряет ему температуру и давление по графику. И все благодаря моему честолюбию. Ну как же, не может быть такого, чтобы из-за какого-то обычного ранения Инг Мольен потерял пациента!