Глава 2

Наш ступор, в который мы пали вместе с дедами, увидев дирижабль, развеял Яков Панфилыч. Как бы странно это ни звучало.

Нахлобучив свою белую панамку, которую снял перед тем, когда наверх смотрел, он повернулся к нам и ткнул обвиняющим перстом в деда Сашу.

— Это вы, черти окаянные, напридумывали. Вы! — заорал Яков Панфилыч. — И в том проклятом замке неспроста та чертовщина произошла! А я говорил, комдиву! Говорил, что это вы виноваты, только мне никто не поверил.

— Окстись, Яков Панфилыч, — вместо деда ответил дед Сергей. — Мы-то какое отношение имеем к тому туману, который эти твари напустили? Ты же с нами шёл тогда.

— Я шёл позади вас. А когда мы прибыли, то всё уже закончилось. И я не знаю, может быть, вы, две вражины с теми фрицами что-то мутили? А, Сашка, что молчишь? — ещё немного и Яков Панфилыч сорвётся на фальцет.

— Я молчу, потому что тебе, пень старый, один хрен ничего не докажешь. Тьфу, — он сплюнул и тут замолчал, как замолчали и все остальные. Потому что уже чуть дребезжащий голос окреп, как окрепло и тело деда. Нет, молодым мужчиной он не стал, но словно скинул лет двадцать пять, а то и все тридцать.

— Ох, ты, ж, ёптить, — протянул дед Сергей и распахнул шинель, в которую всё ещё путался. Мы все вместе уставились на его тело, которое так же, как и тело деда преобразилось. Уже не скелетоподобный старикашка, а вполне справный пенсионер, только-только собравшийся на пенсию. — Слышь, Сань, а это и правда тот самый туман, походу. Нас этот их обряд задел слегка, и вот сейчас отразилось.

— Тьфу на вас! — крикнул Яков Панфилыч, который, к слову, совершенно не изменился. Он плюнул и побрёл к берегу. — Сейчас с острова выберусь и донесу куда следует, — бормотал он. Туман стремительно таял, но видимость всё ещё оставляла желать лучшего.

— Яшка, стой! — Дед Сергей попытался остановить Панфилыча. — Да, стой же ты! Мы не знаем, что происходит. Ты что ту штуку в небе не разглядел? Совсем слепой стал? А этот фон Вюрт тебя тоже не смущает? Ку ты намылился, пропадёшь же, старый ишак!

— Вот вы ещё душегубы за то, что двух человек угробили, ответите кому следует! За всё ответите, помяните моё слово! — И Яков Панфилыч так интенсивно затряс кулаком, что с него чуть панамка не слетела.

Меня же больше всего поразило, что никто из них особо не отреагировал на трупы: ну, трупы, не зомби же, подумаешь. Я понимаю, что они прошли самую страшную войну в истории человечества, на которой было очень сложно остаться человеком, не оскотиниться, не превратиться в опьянённого кровью зверя. Они прошли её, выжили и остались людьми. Уж за своего деда я могу не только словом поручиться. Но сейчас мне начали открываться другие грани их характеров, например, полное равнодушие к гибели, пусть даже условного, но врага. Если бы им надо было куда-то идти, то они просто переступили бы через тела, и уже через минуту не вспомнили о них. В каком-то плане та война не закончится для них, похоже, никогда.

— Да пусть его, Серёга. Хочет сгинуть, пускай шлёпает по ветерку. Скатертью ему в широкую спину, — дед поднял ружьё и перезарядил его. — Как знал, пуль с собой взял. А то как Ромка бы пятёркой этих сейчас заваливал бы, прыгая вокруг, как тот козёл. Пошли, осмотримся. Ром, лагерь собери. Все припасы, какие найдёшь. Дай бог, что нам тот дельтаплан привиделся всем, а то, я даже думать боюсь о том, что с нами произошло.

— Не дельтаплан, а дирижабль, — автоматически поправил я деда.

— Да однохерственно приятного маловато будет, — дед кивнул Сергею, и они двинулись прямо в туман, в противоположную сторону от той, куда ушёл Яков Панфилыч.

Я быстро собрал вещи, стараясь ничего не упустить. Упаковав рюкзаки и перетаскав их в одну кучу, огляделся по сторонам и направился к трупам. На ходу вытащил нож. Отличный охотничий нож, который подарил мне отец. По лезвию шла чеканка серебром: миниатюры из охотничьей жизни, а лезвие отличалось какой-то суперзаточкой. Дорогая игрушка, которую я любил и всегда на охоту брал собой. Этот нож производил неизгладимое впечатление на приятелей, и ещё большее на девчонок, если мы брали их с собой.

Подойдя к первому трупу, с минуту, раздумывал, правильно ли поступаю. Понимаю, мародёрство — это нехорошо, и вообще грех, но, может быть, у этих какие-нибудь документы с собой имеются. Так был хоть небольшой шанс понять, что происходит. Поэтому, отбросив все сомнения, решил действовать.

Я присел на корточки возле тела, глядя в молодое не старше, чем моё, лицо. Смотрел я на него долго. Но, когда протянул руку, чтобы срезать пуговицы и распахнуть форму, труп совершенно неожиданно открыл полыхающие огнём глаза. Он вскинул правую руку вперёд и схватил меня за горло, после чего принялся подталкивать моё отчаянно сопротивляющееся тело к себе. Рот распахнулся, раздался странный шипящий свист, а клыки на обоих челюстях принялись удлиняться.

— А-а-а! — заорал я, всаживая свой посеребрённый нож в грудь вампира.

Я смотрел много фильмов про упырей, чтобы понять — передо мной вампир. Мысль о другом мире, где по небу летают дирижабли, а на мирных охотников нападают вампиры, уже не казалась бредовой. Деды здорово его подранили, но, даже несмотря на это, справиться с тварью было непросто. Мне пришлось несколько раз его ударить, прежде чем рука на моём горле разжалась, и я смог высвободиться.

Упав на задницу, я быстро начал перебирать ногами и руками, стараясь отодвинуться как можно дальше. Только после этого осмотрел себя. Вроде бы вампиризм через кровь передаётся. Или я что-то путаю. Вот только — неважно. Лучше перестраховаться.

Кровь на меня волшебным образом не попала. Поднявшись на ноги и потерев саднящую шею, подошёл к вампиру и что есть силы пнул его в бок. После этого вытащил из груди нож, обмотал рукоять полотенцем, которое вытащил из рюкзака, и пошёл ко второму. Ударив его пару раз в область сердца для профилактики, принялся мародёрить.

Стащил все перстни, вытащил всё, что было в карманах, и достал из сапог маленькие однозарядные пистолеты. Стащил пояса, на которых были приделаны небольшие сумочки с патронами для этих пистолетов. Пули были серебряные.

— Вы что их таскали с собой, чтобы застрелиться? — пробормотал я, и закрыл рот. Похоже, этот урод мне что-то повредил в горле, потому что нормально говорить я пока не мог.

Рассовав пистолеты и патроны по карманам, остальное стащил в одну кучку. Приличная, кстати, куча получилась. Теперь надо было ждать дедов, чтобы решить, что делать дальше.

Старики не заставили себя ждать. Они появились совсем не с той стороны, куда ушли. Оба были задумчивые и хмурые. Указав на трупы и кучку снятых с них вещей, я хрипло проговорил.

— Вы знали, что они не люди?

— Как это не люди? — дед нахмурился. — Рома, ты бредишь?

— Если бы, — я снова протёр горло. Дед подошёл, отвёл мои руки и внимательно осмотрел кожу шеи.

— Вот же… — Он поджал губы. — Ты их чем?

— Ножом посеребрённым. Тем самым, который мне отец на восемнадцатилетие подарил. — Ответил я хмурясь. — Что с телами будем делать? Что-то мне подсказывает, что их нельзя вот так оставлять. Поднимутся и начнут кровь пить у всех встречных. И не факт, что встречными мы не окажемся.

— Да что тут думать, ёптить, — к нам подошёл хмурый и уже абсолютно трезвый дед Сергей. — Башку отчекрыжить и сжечь к чёртовой матери.

— Одну голову надо оставить, — внезапно заявил дед Саша. — Если оживёт, будет у кого узнать, что происходит, и куда мы попали.

— То есть, сомнений нет, что мы куда-то попали, — пробормотал я.

— Нет, Рома, нет. Туман почти рассеялся. Не наш там берег виднеется. С трёх точек мы смотрели, не наш, — махнул рукой Сергей и поплотнее запахнулся в шинель, которую просто запахнуть, теперь стало проблематично. Застегнуть бы, да пуговиц на ней давно не хватало.

— Хватит рассиживаться, давайте дрова собирать, чтобы погребальный костёр запалить. А пока гореть будет, подумаем, что делать будем. — Рассудительно проговорил дед.

— Нет уж, пока костёр будет гореть, вы мне расскажите, что произошло, из-за чего Яков Панфилыч на вас набросился. А уж потом будем думать. — Он зыркнул на меня, но я упрямо стиснул зубы, да так, что желваки на скулах сыграли.

Мы с минуту взглядами бодались, но потом дед уступил. Тем более что ничего сверхъестественного я от него не требовал. Нам этого сверхъестественного и так хватало.

— Вот же два барана, — пока мы в гляделки играли, он уже приличную охапку дров и хвороста натаскал. — Сразу видно: дед с внучком. Один задериха, второй неспустиха. Дела надо делать, а не дурью маяться.

— Ладно, всё одно рассказывать придётся, — нехотя произнёс дед. — Пилу достань, головы аккуратно надо отделить, а то в крови ещё извазюкаемся. Стираться негде здесь.

— Если бы только в постирушках дело, — пробормотал я. — А вдруг легенды и фильмы в чём-то правы? Попадёт на нас кровь и станем мы такими же упырями.

— Вряд ли всё так просто, — покачал головой дед. — Но, чем чёрт не шутит. Лучше и правда поостеречься.

Остров наполовину зарос подростом, который всё никак не становился полноценным лесом из-за постоянных подтоплений в паводок. Но с дровами и хворостом проблем не было. К тому времени, когда Сергей натаскал два погребальных костра, мы с дедом сумели головы от тел отделить. Никакой брезгливости или тошноты не было. Это были не люди. Теперь уже я знал это совершенно точно. Шея всё ещё саднила и не давала забыть о таком немаловажном факте.