Влада

На мое удивление, женщину даже долго уговаривать не пришлось. Хочется верить, что по моему внешнему виду она поняла, что я девушка приличная и “подрезать” мобильник не собираюсь, поэтому так быстро согласилась помочь безмозглой потеряшке.

Быстро набрав папе, срывающимся от волнения голосом, пару раз картинно хлюпнув носом, для убедительности серьезности ситуации, протараторила в трубку адрес, и услышав в ответ грозное:

— Еще один косяк, Владислава, и я верну тебя в Сочи!

Прониклась. Испугалась. С женщиной распрощалась и… принялась ждать.

Минута…

Вторая…

Третья…

Уф!

Я выбираюсь к обочине и не знаю дальше, куда себя деть. Надеюсь, папа дозвонился до Паши, и он меня найдет. Как сказал отец:

— Выйди к дороге и больше никуда не отходи! Ни с места, Рыбкина!

Так я и сделала. Я вообще ребенок примерный. Честно. Бываю. Иногда.

Посмотрев по сторонам, я не увидела ни остановки, ни большого приметного магазина. Куда меня занесло? Признаюсь честно, становится не по себе. Но мне ничего не остается, только ждать. У моря погоды. Вернее, у дороги Пашу.

Проходит час с небольшим. Я слоняюсь по тротуару туда-сюда. Но мое зрение привлекает машина, похожая на Пашин огромный черный танк с тонированными стеклами. Едет она, к слову, медленно, словно кого-то выискивая.

Так-так… точно! Мой надзиратель.

Ура! Живем, товарищи!

Я готова была запрыгать от радости. Ибо за эти полтора часа, что тут топталась, устала, замерзла, да еще и в придачу ко всему есть хочу, как зверь.

Но скоро, уже совсем скоро я окажусь дома.

Машина останавливается, поравнявшись со мной. Опускается стекло с пассажирской стороны, к которой я, собственно, и тороплюсь, довольная, как слон. Но… радость моя длилась недолго. Тут я замечаю пассажирку, сидящую рядом с Пашей, которая, надо сказать, мне тут же не нравится. Стервозностью от нее так и несет за километр. Противная цаца.

— Запрыгивай и поехали, Влада! — доносится слегка раздраженный голос Паши из машины.

Я же, отвернувшись, скорчила гримасу и, дернув за ручку дверь, все же сажусь назад. Мы не гордые.

В салоне тут же в нос ударяет приторно-сладкий запах духов. Такой, что трудно было не поморщиться. Фу! Тут же подступил тошнотворный ком к горлу. Да как Паша тут дышит? Это же химзавод отдыхает. Она на себя весь парфюмерный магазин выбрызгала, что ли?

— Как ты тут вообще оказалась, в этом богом забытом районе? — подал голос мой спаситель, читать, надзиратель, давя по газам. Судя по тому, как напряжены плечи и сжимают руль пальцы, дядя Паша на грани.

— Гуляла, — отвечаю коротко, насупившись.

При этой дамочке, которая то и дело стреляет в меня своими противными глазками, не хочется разговаривать совершенно. Еще и этот надменно-высокомерный взгляд… у-у-ух!

Однако Жарова, похоже, понесло.

— Гуляла она! — бубнит злюка Паша. — Не пробовала гулять где-то поближе к центру города, Рыбкина? В следующий раз я тебя откуда буду забирать? Из Подмосковья?

— Все было под контролем.

— До какого момента, интересно? И телефон? Что с ним? — продолжает допрос Паша, следя за дорогой, время от времени недобро поглядывая на меня в зеркало заднего вида.

— Сел, — пожимаю плечами. — Неожиданно…

— Заряжать не пробовала?

— Я замерзла, можно обогрев включить? — игнорирую выпад водителя, сделав вид, что вообще не слышала его едкого замечания.

Паша недовольно поджимает губы, но тут же что-то поворачивает, и воздух в салоне автомобиля начинает нагреваться.

Я замечаю, как недовольно косится на Павла барышня. Сама же мысленно ликую, так же исподтишка усмехаясь. Я что скажу, то и будет, цыпа!

— Паш, я думаю, потеряшка уже нагрелась, — звучит таким же, как духи, приторно-сладким тоном немного погодя. — Убавь, у меня сейчас лицо поплывет! — не просит, заявляет эта пигалица.

— Мы можем просто поменяться местами, и тогда ваше лицо останется на месте, — вежливо предлагаю я, пожимая плечами. Дамочка шипит. Паша скрипит зубами, но печку выключает.

Эй, а меня спросить? Может, я еще не согрелась?! И вообще интересно, куда эти двое намылились? Судя по наряду тетки, явно не грибы собирать в таком убойном мини. Оно хоть задницу ее прикрывает, или как? Или дядя Паша на нее весь вечер пялиться будет?

Нет, так дело не пойдет!

Влада

Это его девушка?

Мне она не нравится! Категорически. Не подходит она дракону Паше, слишком расфуфыренная. Да и вообще, как такое может нравиться? Тут же все кричит от кислотности, от ее вида даже хочется скривиться, как от дольки кислого лимона. Вот сто процентов — свою кислотность она и хочет подсластить этими ужасными духами. “Красная Москва” у бабули — это просто шик по сравнению с этим амбре, витающим в салоне.

— А куда мы едем? — выдаю я вопрос, невинно хлопая ресницами, подаваясь вперед и высовываясь между передних сидений.

— Сядь на место! — рыкнул Паша.

— Там холодно.

— Рыбкина!

— Ладно-ладно! — буркнула я, усаживаясь на попу ровно. — Так сойдет?

— Пристегнись.

— Да что за…

— Влада!

Да пожалуйста! Вот и пристегнусь.

— Так куда мы едем? — справившись с ремнем безопасности, возвращаюсь к интересующей меня теме.

— Ты едешь домой.

— А вы?

Нет, ну, а что, вполне себе невинный вопрос, разве нет? Это как в светском обществе о природе-погоде поговорить. И чего так зыркать на меня в зеркало? И чего так губы в упрямую линию поджимать? Не понимаю.

— А куда едем “мы”, тебя совершенно не касается, Владислава, — серьезно заявляет Паша, еще и таким взглядом одарил, что стекла в машине инеем покрылись.

Ледышка!

Зато его пигалица усмехается, явно довольная ответом. А потом делает то, от чего у меня глаза на лоб полезли: беспардонно кладет свою руку на его колено, сжимая. И это при мне! Совершенно не скрывая своих намерений. Да как не стыдно вообще?!

Стоп-э!

Нет, я не оставлю это просто так. Я не буду сидеть, сложа руки, и наблюдать, как эта “Чучелка” будет охмурять моего надзирателя!

— Я очень сильно хочу есть, — решила разбавить ее радость, упрямо складывая руки на груди.

— Дома поешь, — огрызнулся мужчина.

Эта особь женского пола с неизвестным мне именем снова противно лыбится.

Та-а-ак.

— Я очень сильно хочу есть! Я не ела с утра и вообще на грани голодного обморока! — и как раз кстати мой желудок издал протяжный стон. — Если не накормите, то поедем все вместе не на ваше свидание, а со мной в приемный покой.

— Ну, точно… слепой и безмозглый котенок, — фыркнула дамочка.

Что? Это она про меня сейчас? Да кто из нас тут еще слепой и безмозглый, кукла силиконовая?!

— Я бы попросила! — рыкнула я возмущенно, сжимая пальцы до боли в суставах, чтобы совершенно случайно не вцепиться ими в шевелюру брюнетки с переднего сиденья.

— Да ты просто…

— Так, хватит обе! — гаркнул Паша. — Ты, — посмотрел на меня, — потерпишь до дома, Рыбкина! А ты, — взгляд на цацу, — хоть ты будь умнее и не спорь с ребенком!

— Я не ребенок! И решительно заявляю, что до дома не доеду. Кстати, вон там хот-доги купить можно, остановите, — скомандовала я, получив выстрел в голову убийственно хмурым взглядом дяди Паши.

Однако я была бы не я, если бы сдалась. Поэтому воинственно нахмурила брови и не менее решительно встретила взгляд мужчины в зеркале заднего вида.

Минута немой сцены, и когда мы уже чуть не проскочили ларек с хот-догами, Паша, поиграв желваками, виляет рулем и останавливает машину у киоска.

То-то же!

— Прекрасно! — хлопнула я в ладоши. — Мне, пожалуйста, с горчицей и огурчиков побольше. Заранее спасибо!

— Я тебе в курьеры не нанимался, Влада.

— Думаю, это входит в ваши надзирательские обязанности. Разве нет?

Паша обернулся в мою сторону, изучив долгим, нечитаемым взглядом. Кажется, у кого-то стремительно сходит на нет терпение. И, похоже, мне сейчас выскажут все, что обо мне думают, но, на мое счастье, его внимание перетянула пигалица.

Кто-нибудь мне скажет, как вообще ее зовут? Нет, цаца и пигалица, конечно, прекрасно ей подходят, но у нее же точно должно быть имя, да?

— Паш, мы же опоздаем, у нас столик ко времени забронирован, — протянула она, надув свои губищи-вареники. — А ты знаешь, что я не люблю опаздывать.

— Не опоздаем, не нуди. А ты, Влада, либо идешь за своим чертовым хот-догом, либо мы поехали! — снова поворачивается ко мне.

— У меня денег нет.

— И как ты собиралась ехать домой тогда? — удивленно вскинул брови дядя Паша.

— Как-как? На метро. У меня еще поездка одна осталась. Я все рассчитала, — гордо заявляю я.

Хотя, конечно же, у меня есть деньги. Но папиному другу знать об этом не обязательно. Пусть поухаживает за бедной испуганной потеряшкой Рыбкиной. А то его расфуфыреной цаце и так слишком много достается внимания.

Хы.

— Рассчитала она все, — пробубнил он и, достав бумажник, вынул из него пару купюр, — давай бегом туда-обратно. И мне возьми, сто лет не ел эту гадость.

Я, довольная до глубины души, беру из его рук купюры и готова выскользнуть на улицу, еще и свежим воздухом надышаться, как слышу вопрос, адресованный не мне.