Люк, не обращая на неё внимания, сунул афишу в записную книжку. В конце концов, должен же кто-нибудь вести хроники приключений Бессмертных.

— Готова? — спросил он.

На мгновение на бледном, гладком лице Эвелин появилось хмурое выражение сомнения. Затем она кивнула.

— Назад дороги нет.

Люк толкнул дверь музея и бесшумно ступил в тёмное помещение. Он, конечно, несколько раз бывал здесь в дневные часы и знал планировку здания наизусть. Египетский зал был налево по коридору. Скорее всего, именно туда направлялись Бессмертные.

По центру широкого коридора стояли римские статуи, а с постаментов вдоль стен на них смотрели бюсты древних аристократов со строгими, беспощадными лицами. Люк остановился, услышав скрип кожаной подошвы по полу. Обычно Эвелин ходила бесшумно, как кошка, охотившаяся за добычей.

— Ты слышала? — спросил он, оглянувшись.

Она покачала головой.

— Что слышала?

Люк не удивился. Вампиры слышали не лучше людей — их связь с летучими мышами была всего лишь мифом. Он пробежал взглядом по ряду статуй, ища любые признаки движения.

— Может быть, показалось, — проговорил он, но в животе нехорошо заныло от беспокойства.

— Значит, пошли дальше, — сказала Эвелин. — Если мы и дальше будем тут стоять, миссия закончится ещё до нашего появления.

Люк кивнул и направился дальше по коридору. С каждым шагом рядом с девушкой-вампиром он чувствовал себя всё смелее. О, если бы его жизнь была такой же простой, как у неё. Её папа ей доверял. Она получила шанс показать себя. «Ну и что, что я смертный? — подумал он. — Папа же не может прятать меня вечно…»

На его плечо опустилась тяжелая рука. Эвелин вскрикнула.

— И что, ради бога, вы двое здесь делаете? — спросил очень хорошо знакомый Люку голос.

Они оба обернулись, и Люк попытался ухмыльнуться, но под взглядом отца улыбка быстро сползла с его лица. Локоны прилипли к вспотевшим вискам Виктора, а его пронзительные карие глаза смотрели прямо в глаза Люку. Он стиснул челюсти и поджал губы под тщательно подстриженными усами.

— Доктор Франкенштейн! — сказала Эвелин. — Я могу объяснить.

Отец Люка оттащил их обоих в альков и посмотрел вниз по коридору.

— Я уверен, что можешь, — ответил он, — но сейчас не время. Вы двое должны немедленно уйти.

Люк решил, что ругать его будут потом, дома. Может быть, стоит извиниться сейчас, чтобы через несколько часов отец уже не так злился?

— Это я убедил Эвелин пойти сюда, — сказал он. — Просто хотел стать частью…

— Нельзя, — свирепо ответил отец. — В последний раз говорю тебе: это слишком опасно. Особенно сегодня. Обещай мне, что прямо сейчас уйдёшь той же дорогой, что пришёл.

Он сильнее сжал плечо Люка.

— Обещай мне!

Люк, изумлённый яростью на лице отца, пробормотал, что обещает, опустив взгляд на мозаичный пол. Отец бесцеремонно дотолкал их до выхода, затем отвернулся и, даже не оглядываясь, торопливо ушёл обратно по коридору.

— Что это вообще было? — спросила Эвелин, расправляя одежду.

— Не знаю, — ответил Люк. Он заметил, что лицо отца искажал не только гнев, но и другая эмоция.

Страх.

Люк положил ладонь на ручку двери.

— Ты куда идёшь? — спросила Эвелин.

— А ты как думаешь? Домой. Как мы обещали.

Эвелин закатила глаза и подняла руку со скрещенными пальцами. Лишь очень внимательный наблюдатель заметил бы, что её ногти слегка заострены и напоминают когти.

— Ты бы поверил клятве вампира? — спросила она с озорной улыбкой.

— А я обещал по-настоящему, — сказал Люк. — Я не могу…

Его слова утонули в грохоте. Они обернулись — как раз вовремя, чтобы увидеть облако зеленоватого дыма, вырвавшееся из другого конца коридора, куда ушел Виктор Франкенштейн. Потом послышались крики паники и боли. От ужасных звуков у Люка кровь застыла в жилах.

— Отец? — крикнул он.

Ноги сами понесли его вперёд, всё быстрее и быстрее, и вот он уже бежал мимо статуй в сторону задымления. Крики боли были приглушёнными, но, добравшись до конца коридора, Люк понял, что они принадлежат не отцу. То был его монстр, Джон, которого они видели снаружи, на крыше музея.

Люк забежал за угол, через рассеивавшийся дым, и увидел огромную фигуру Джона, лежавшую на земле и окружённую обломками камней и кусками деревянных балок. Половина его лица была покрыта пылью, а его глаза — один голубой, один карий — быстро моргали.

Обвисшая левая рука чудовища лежала на земле, а правой он зажимал шею. Между пальцами текла кровь, окрашивая их в ярко-красный цвет. Три узких кинжала со сложной гравировкой на рукоятях торчали из его тела: один из плеча, другой из бедра, третий — из груди.

Джон стиснул зубы и попытался сесть, но потом опять упал.

— Лежи спокойно! — сказал Люк, чувствуя себя совершенно бесполезным. — Мы приведём помощь.

Монстр едва заметно покачал головой.

— Нет… — выдохнул он окровавленным ртом. — Поздно…

Его рука соскользнула с шеи, и Люка едва не стошнило от вида разорванной кожи, обнажавшей сухожилия. Эвелин закричала от ужаса.

Отчаянный взгляд Джона, направленный на Люка, внезапно потускнел. Затем его голова повернулась набок.

Эвелин опустилась на колени, тихо всхлипывая.

— Он… он…

— Мёртв, — закончил за неё Люк.

Глава вторая

Он не может умереть. Только не Джон. Существо, созданное Виктором, было знакомо Люку с самого детства. Он прятался в тайной комнате в подвале дома. Нормальные жители Лондона, возможно, смотрели на его бледные шрамы и худое лицо с ужасом, но Люк всегда знал его как доброго великана. Друга. Одно из его самых первых воспоминаний: он сидит на этих широких, высоких плечах и неудержимо смеётся, видя, как далеко теперь земля.

Новые крики отвлекли его внимание от тела Джона. Они доносились из Египетского зала, и сейчас, когда дым рассеялся, Люк увидел, что большие позолоченные двери снесены с петель.

— Бессмертные! — воскликнула Эвелин, её лицо было искажено страхом. — Мы должны им помочь!

Паника практически пригвоздила Люка к месту, но он сумел подняться. Оставить Джона казалось неправильным, но он всё равно побежал к источнику шума вместе с подругой. У разбитых дверей они остановились, поражённые.

Вся комната была залита тускло-зелёным, неземным светом. Пол был усеян разбитыми стеклами витрин, а экспонаты валялись в беспорядке — каменные таблички с выбитыми на них иероглифами, терракотовые вазы, древние ожерелья и браслеты, оплетённые бусинами. Зловещий свет исходил от самой странной вещи, что Люку когда-либо доводилось видеть: купола диаметром футов двадцать, стоявшего в самом центре зала. Он напоминал Люку эксперимент с электричеством, но в огромных, немыслимых масштабах. На поверхности купола сверкали паутинки маленьких молний. «Должно быть, вот что вызвало взрыв», — подумал Люк.

Трое Бессмертных стояли рядом с куполом, словно боясь прикасаться к его трещащей поверхности.

Люк сразу заметил, что все трое ранены. Висок и нос Доджера были окровавлены, а лицо блестело от пота. Аврора хромала, держась за бедро. Шляпы на ней уже не было, и чёрные кудри свисали по обеим сторонам лица. Огромное каменное тело Разиэля пошло глубокими трещинами. Он потерял половину крыла. Люк почувствовал укол страха.

— Где мой папа?

Девушка-вампир тоже тревожно оглядывала комнату.

— А мой где?

Через прозрачную поверхность купола Люк разглядел около дюжины фигур, одетых в одинаковые длинные тёмные плащи с капюшонами. Они стояли кругом, опустив головы, словно монахи в молитве, лицом к грубо вытесанному каменному саркофагу на высоком постаменте. Люк ни на секунду не задумывался, кому принадлежит этот древний гроб. Тёмному Фараону.

Санахте.

Крики прекратились, и сейчас он слышал лишь низкое, атональное пение фигур в капюшонах. Слова казались очень древними, нескончаемым потоком цепляясь одно за другое. То был не греческий, не латынь и не иврит. И ни один из других языков, которым его учил отец. Было что-то очень злое в этом странном наречии.

Аврора зарычала и прыгнула на купол. Когда она коснулась его поверхности, посыпались ярко-зелёные искры, и она отлетела назад, растянувшись на полированном мраморном полу.

Следующим попробовал Доджер, разогнавшись до нечеловеческой скорости. Но и его постигла та же судьба — странная сила, не принадлежавшая этому миру, отбросила его, и он, врезавшись в стену, со стоном упал.

— Что это вообще такое? — пробормотала Эвелин.

Люк рассеянно помотал головой, но в голову упорно лезла фраза с афиши.

Чёрная магия…

Фигуры в капюшонах даже не повернулись, чтобы посмотреть, что происходит. Самый высокий из них, стоявший лицом к Люку, медленно прошёл к центру круга. Из складок плаща он извлёк маленький чёрный ящик и встал на колени перед саркофагом. Поставив его на землю, он открыл крышку. Ослепительный зелёный свет вырвался изнутри, и купол заблестел ещё ярче, словно содержимое ящика подпитывало его энергией.

Человек в капюшоне достал из ящика какой-то подёргивающийся, покрытый слизью предмет, потом встал и поднял его на вытянутой руке. Пение стало громче, стоявшие в круге подошли ближе к саркофагу. Вздрогнув от ужаса, Люк понял, что же держит в руках человек в капюшоне.