Я написал посередине строки имя Алкеста и подчеркнул, смутно чувствуя, что автопортрет сыграл во всей истории важную роль. Стоит понять почему — и многое прояснится. Здесь крылся ключ к разгадке тайны. Картина являлась посланием души Алисии, ее свидетельством в суде. Оно что-то значило, и мне еще лишь предстояло расшифровать его. Я сделал в блокноте пометку посетить галерею еще раз. Также записал: «Детство». Для того чтобы понять мотивы убийства, я должен разобрать не только события той ночи, но и то, что происходило с Алисией много лет назад. Возможно, зерна того, что случилось в те минуты, когда она стреляла в мужа, были посеяны глубоко в прошлом. Убийственная ярость, гнев, доводящий до преступления, — не сиюминутные явления. Все это появляется еще до памяти, в далеком мире детства, где насилие и жестокое отношение, которые взрослые вправе причинять маленькому ребенку годами, копятся, пока не происходит взрыв, зачастую направленный не на ту цель.
Я собирался выяснить, какой облик придало ей детство. И если Алисия не может или не желает рассказать мне об этом, я найду того, кто это сделает. Кого-то, кто знал Алисию до убийства, кто поможет понять: ее историю, какой она была раньше и что спровоцировало ее и привело к надлому.
В графе «ближайшие родственники» значилась некая Лидия Роуз, приходившаяся Алисии тетей. Лидия вырастила ее, заменив мать, погибшую в автокатастрофе. Алисия также была в той машине, но сумела выжить. Безусловно, авария сильно повлияла на психику маленькой девочки. Оставалось надеяться, что Лидия сможет мне что-нибудь рассказать об этом.
Вторым — и последним — контактным лицом был адвокат Алисии, Макс Беренсон. Макс приходился Габриэлю братом, а значит, мог наблюдать семейные отношения супругов на более «личном» уровне. Неизвестно, захочет ли Беренсон откровенничать со мной, но это уже отдельный вопрос.
Несанкционированные контакты психотерапевта с семьей пациентки — это, мягко говоря, весьма нетрадиционный подход. Я подозревал, что Диомидис не одобрит мою инициативу, и поэтому решил действовать самостоятельно, на свой страх и риск. Оглядываясь назад, я понимаю, что это был мой первый ошибочный шаг в работе с Алисией, послуживший началом цепи прискорбных событий. Там мне следовало бы остановиться; впрочем, даже тогда поворачивать назад было уже поздно. Я не знал, что уже обречен, — как в греческой трагедии [Речь идет о герое «Алкесты», Адмете.].
Я позвонил Максу Беренсону в офис по указанному в папке телефону. Ответили не сразу.
— «Эллиот, Барроу и Беренсон», — раздался в трубке охрипший голос сильно простуженной секретарши.
— Будьте любезны мистера Беренсона, — попросил я.
— Как вас представить?
— Меня зовут Тео Фабер. Я психотерапевт в лечебнице Гроув. Я хотел бы побеседовать с мистером Беренсоном. Буквально пару слов, насчет его невестки.
После незначительной паузы девушка ответила:
— Я вас поняла. Дело в том, что мистера Беренсона не будет до конца недели. Один из клиентов вызвал его в Эдинбург. Можете оставить свой номер, и я передам мистеру Беренсону, чтобы он связался с вами, когда вернется.
Я продиктовал девушке свой телефон и, дав отбой, набрал номер Лидии Роуз, тети Алисии. На сей раз трубку взяли мгновенно.
— Слушаю! В чем дело? — раздался недовольный старческий голос. Пожилая дама тяжело дышала.
— Это миссис Роуз?
— Вы кто?
— Я звоню по поводу вашей племянницы, Алисии Беренсон. Я психотерапевт из…
— Пошел к черту! — отрезала миссис Роуз и бросила трубку.
Я хмуро уставился на телефон. Начало не задалось.
Страшно хотелось курить. Выйдя с работы, я стал лихорадочно рыться в карманах куртки в поисках сигарет, но их там не оказалось.
— Что-то потеряли?
Я чуть не вздрогнул от неожиданности: позади почти вплотную ко мне стоял Юрий. Я и не слышал, как он подошел, и был поражен обнаружить его так близко.
— Вот, держите! — Медбрат с улыбкой протянул мне пачку сигарет. — Нашел на сестринском посту. Наверное, выпали у вас из кармана.
— Спасибо.
Я закурил одну и протянул ему пачку.
— А я не курю. По крайней мере, не сигареты… — Юрий засмеялся. — По-моему, вам не помешало бы выпить. Пойдемте, угощу вас пивом!
Я медлил. Инстинкт подсказывал отказаться от приглашения. Не люблю сближаться с коллегами по работе. К тому же у нас с Юрием мало общего. Впрочем, он наверняка знает Алисию лучше всех в лечебнице и сможет рассказать о ней что-нибудь любопытное.
— Почему бы и нет, — наконец отозвался я.
И мы отправились в ближайший паб под названием «Жертвенный агнец». Внутри оказалось темно и грязно. И само заведение, и его посетители, клюющие носом над полупустыми бокалами с пивом, явно видали лучшие времена. Юрий взял нам по пинте [Пинта — традиционная английская мера объема, равная 0,57 л.], и мы уселись за столик в дальнем конце зала.
Медбрат сделал большой глоток и вытер ладонью рот.
— Ну, рассказывайте про Алисию! — попросил он.
— Про Алисию?
— Как она вам?
— К сожалению, пока никак.
— Алисия не спешит раскрываться, — заметил Юрий, глядя на меня с загадочной улыбкой. — Прячется, как улитка в раковине.
— Вижу, она вам небезразлична.
— Да, у меня к ней особенное отношение. Никто не знает ее лучше, чем я. Даже профессор Диомидис.
В голосе Юрия зазвучали тщеславные нотки. Почему-то мне это не понравилось. Действительно ли он знал Алисию настолько хорошо или просто решил похвастаться?
— Как по-вашему, почему она молчит? Что это означает? — спросил я у Юрия.
— Думаю, для Алисии еще не настало время общаться. — Он пожал плечами. — Когда будет готова, заговорит.
— Готова к чему? — удивился я.
— Готова к правде, друг мой.
— И к какой же правде?
Юрий внимательно посмотрел на меня, слегка наклонив голову набок.
— Тео, вы женаты? — неожиданно спросил он.
— Да. — Я кивнул.
— Я так и подумал. Я тоже был женат. Мы вместе переехали сюда из Латвии. Однако супруга не сумела приспособиться к местной жизни. Она и не старалась, не хотела учить язык. В любом случае этот брак… Я не был с ней счастлив, но не желал признаваться в этом самому себе, пытался убежать от правды… — Юрий допил пиво и закончил: — А потом влюбился.
— Если я правильно понимаю, в другую женщину?
— Конечно! — Юрий засмеялся. — Она жила неподалеку. Настоящая красавица. Это была любовь с первого взгляда… Я увидел ее на улице и все никак не решался подойти и заговорить. Часто шел следом, смотрел на нее исподтишка, стоял возле ее дома и вглядывался, надеясь увидеть в окне знакомый силуэт…
Мне стало неловко слушать эту исповедь. Я допил пиво и взглянул на часы, думая, что Юрий поймет намек. Но он не заметил моих знаков и продолжал рассказ:
— Однажды я решился заговорить с ней. И оказалось, что мое чувство не взаимно. Я пытался несколько раз, и все напрасно. В конце концов она попросила, чтобы я прекратил преследовать ее.
Я начинал понимать несчастную женщину и уже собирался вежливо попрощаться и уйти, однако Юрий не умолкал.
— Отказ я принял нелегко. Ведь я искренне верил, что мы созданы друг для друга. Она разбила мне сердце. И тут я разозлился на нее. Прямо взбесился.
— И что произошло? — не удержался я.
— Ничего.
— Ничего? То есть вы остались с женой?
— Нет. — Юрий отрицательно покачал головой. — Наш брак окончательно распался. Но лишь влюбившись в другую женщину, я на самом деле увидел правду о себе и своей жене. Иногда человек долго прячет голову в песок — тут нужно время и мужество.
— Вот оно что… Вы считаете, что Алисия не готова признать правду о своем браке? Возможно, так и есть, — задумчиво произнес я.
— А невеста у меня все-таки появилась, — улыбнулся Юрий. — Она из Венгрии. Работает в спа-салоне, прекрасно владеет английским. Мы отлично подходим друг другу, и нам вместе не скучно.
Я кивнул и, снова бросив взгляд на часы, решительно взял пальто.
— Ну мне пора. Супруга уже наверняка заждалась.
— Без проблем. Кстати, как зовут вашу жену?
По какой-то неизвестной причине я не хотел говорить ему ее имя. Не хотел, чтобы Юрий знал о ней что-либо.
— Кэтрин, — нехотя сказал я, понимая, что веду себя глупо. — Я зову ее Кэти.
— Вот что я скажу вам, Тео. Идите к жене. Идите к Кэти. Она любит вас. И выбросьте Алисию из головы. — Юрий загадочно улыбнулся.
Мы с Кэти встречались в кафе Национального театра на южном берегу Темзы. Труппа театра часто собиралась там после репетиций. Кэти сидела в глубине зала с парой коллег-актрис и что-то рассказывала, а те внимательно слушали. Они глядели на меня, когда я приблизился к их столику.
— У тебя, наверное, уши горят, да? — засмеялась Кэти, целуя меня.
— Должны гореть?
— Я рассказывала девочкам о тебе.
— Серьезно? Мне уйти?
— Ты все шутишь! Садись, ты как раз вовремя. Я только что добралась до момента, когда мы познакомились.
Я уселся, и Кэти продолжила свой рассказ. Она обожала эту историю. Время от времени поглядывала на меня, улыбаясь и как бы вовлекая в процесс, однако это было чистой формальностью. Это была ее история, не моя.
— Сижу я за барной стойкой, и, о чудо, появляется ОН! Я уже окончательно поставила на личной жизни крест и вдруг вижу: в бар заходит мужчина моей мечты! Лучше поздно, чем никогда! Вы же помните, я думала, что к двадцати пяти выйду замуж, а к тридцати обзаведусь двумя детьми, маленькой собакой и огромным ипотечным кредитом. И вот мне тридцать три, и весь мой план полетел к черту! — с озорной улыбкой протараторила Кэти и хитро подмигнула подругам. — Я тогда встречалась с австралийцем по имени Дэниел. Но свадьба и дети в его план не вписывались, и я понимала, что только теряю время. Мы с Дэниелом решили сходить вечером в бар, и тут на сцене появляется Мистер Мечта… — Кэти повернулась ко мне и договорила: — с девушкой!!!