Алекс Михаэлидес

Ярость

...

Данное произведение является художественным вымыслом. Все персонажи, организации и события, упомянутые в этом романе, либо выдуманы автором, либо использованы в художественных целях.

* * *

Посвящается Уме

ήθος άνθρώπϕ δαίμων

«Характер определяет судьбу».

Гераклит

Пролог

Никогда не начинайте книгу с описания погоды. Кто же это сказал? Не припомню — наверное, какой-то известный писатель [Высказывание принадлежит Элмору Леонарду (1925–2013), американскому писателю и сценаристу. — Здесь и далее прим. пер.]. Кто бы то ни был, подмечено верно. Погода навевает скуку. Никто не захочет читать о погоде, особенно в Англии, где о ней и так постоянно говорят. Людям интересно читать о людях — насколько мне известно, большинство пропускают описательные абзацы.

Избегать описаний погоды — дельный совет. Однако я рискну им пренебречь. Надеюсь, исключение лишь подтвердит правило. Не переживайте, мое повествование разворачивается не в Англии, и о дожде я не скажу ни слова. Я зарекся говорить о дожде — ни одна книга не должна с него начинаться. Никогда. Без исключений.

Я расскажу о ветре. О ветре, который дует на греческих островах. Дикий, непредсказуемый греческий ветер. Он сводит ума.

В ту ночь — ночь убийства — ветер неистовствовал. Он с дикой яростью ломал ветки деревьев, со свистом и завыванием мчался по дорогам, хватая и унося с собой все звуки.

Когда прогремели выстрелы, Лео был на улице. Точнее, корчился на четвереньках за домом на огороде. Его рвало. Не от выпивки, просто накрыло после косяка. (Боюсь, это моя вина — парень ни разу не курил траву, не стоило ему предлагать.) Сначала бедолага впал в полуэкстатическое состояние — естественно, с галлюцинациями, — а потом его замутило и начало тошнить.

И тут на парня налетел ветер. И швырнул прямо в лицо звуки — бах! бах! бах! — три выстрела, один за другим. Лео с трудом поднялся и, наклонившись навстречу ветру, стал пробираться туда, где раздалась пальба, — прочь от дома, по дорожке, через оливковую рощу к руинам.

Там на открытой площадке виднелось… распростертое тело. Под ним растекалась лужа крови, а сверху высились остатки полукруглой мраморной колоннады, частично скрывавшей тело от глаз. Лео с опаской подошел ближе и вгляделся. И вдруг резко отпрянул. Его лицо перекосилось от ужаса, рот раскрылся в немом крике.

Как раз тогда подоспел я с остальными. Мы услышали, как взвыл Лео, а потом ветер сорвал крик с его губ и унес с собой, исчезнув во тьме. Пару мгновений мы стояли молча. Жуткий, пугающий момент — словно кульминационная сцена в греческих трагедиях. Правда, в нашем случае трагедия не заканчивалась. Это было лишь начало…

Действие I

Это самая грустная история из всех, какие я слышал.

Форд Мэдокс Форд [Форд Мэдокс Форд (1873–1939) — английский писатель, поэт, литературный критик.]

«Солдат всегда солдат»

1

Это история об убийстве. Хотя, может, и не совсем. По сути, это история любви. Самая печальная ее разновидность — о конце любви; когда чувство умирает. Выходит, я сначала верно сказал.

Вы можете подумать, что уже знаете эту историю. Вероятно, вы о ней когда-то читали — если помните, желтая пресса ее прямо смаковала: повсюду мелькал заголовок «Остров смерти». Впрочем, неудивительно, ибо история обладала всем необходимым для сенсации: живущая в затворничестве бывшая кинозвезда, частный греческий остров, отрезанный от остального мира свирепым ветром… и, конечно же, убийство.

Каких только небылиц не сочинили про ту ночь! Сколько глупых и нелогичных версий того, что могло или не могло произойти! Но я не обращал на них внимания. Мне было неинтересно читать пустые пересуды о том, что могло случиться на острове. Я знал, что случилось. Ведь я там был.

Кто же я такой? Собственно, я рассказчик этой истории — и один из ее героев. Всего нас, застрявших на острове, было семеро. И один из нас оказался убийцей.

Перед тем, как вы начнете делать ставки, кто именно убийца я обязан предупредить, что это не детектив. Благодаря Агате Кристи мы знаем, как разворачивается логика подобных сюжетов: загадочное преступление, затем тщательное расследование, остроумное решение и, если повезет, неожиданный поворот в самом конце. Однако моя история — реальные события, а не художественный вымысел. Я расскажу о настоящих людях и о настоящем месте. Если это и детектив, то скорее анализ героя, изучение того, кто мы такие — и почему совершаем определенные поступки.

Далее я попытаюсь честно и добросовестно восстановить события той жуткой ночи — само убийство и все, что к нему привело. Обещаю представить вам чистую правду без прикрас — по крайней мере, насколько в моих силах. Все, что мы делали, говорили и думали. «Но как? — спросите вы. — Как такое возможно?» Откуда мне известно вообще все? Не только каждое совершенное действие, все слова и поступки, но и то, что не было сделано или сказано, все потаенные мысли в головах других людей…

По большей части я полагаюсь на наши разговоры до убийства и после — между теми, кто остался в живых. Что до мертвых, надеюсь, вы позволите мне проявить художественную вольность в описании их внутреннего мира. Поскольку по профессии я драматург, то, вероятно, более подготовлен для этой задачи, чем остальные.

Мой рассказ основан и на заметках, которые я делал до и после убийства. Здесь я должен кое-что объяснить. Несколько лет назад у меня появилась привычка делать заметки. Дневником их назвать нельзя: не хватает порядка. Я лишь фиксирую свои мысли, идеи, сны, обрывки случайно услышанных разговоров, впечатления об окружающем мире. Мои записные книжки не представляют ничего особенного — самые обычные, с черной кожаной обложкой.

Сейчас одна из них, за нужный год, лежит раскрытая возле меня. И я, несомненно, периодически буду сверяться с записями. Я специально уделяю этому столько внимания — если вдруг по ходу моего повествования введу вас в заблуждение, вы поймете, что это вышло случайно, без умысла. Просто я ненароком увлекся, представляя события со своей точки зрения. Издержки работы, наверное, — когда кто-то рассказывает историю, в которой играет незначительную роль.

Хотя я постараюсь не слишком часто уводить повествование в сторону, надеюсь, вы простите мне небольшие отступления время от времени. И перед тем как обвините меня в том, что я излагаю свою историю запутанно, позвольте напомнить: это реальные события. И в реальной жизни мы именно так и рассказываем, не правда ли? Мы привносим очень многое от себя: перескакиваем туда-сюда во времени, где-то ускоряемся, а какие-то моменты растягиваем; что-то пропускаем, редактируя сюжет по ходу повествования, умаляя недостатки и подчеркивая достоинства. Все мы ненадежные рассказчики, когда повествуем о собственной жизни.

Забавно, нам бы с вами сейчас сидеть рядом за барной стойкой, а я бы рассказывал свою историю — словно двое старых приятелей, которые решили пропустить по рюмочке.

«Это история о каждом, кто хоть раз в жизни любил», — начинаю я, пододвигая к вам стакан с напитком. Причем солидную порцию — она сейчас в самый раз. Вы устраиваетесь поудобнее, и я начинаю.

Пожалуйста, не перебивайте меня слишком часто; по крайней мере, вначале. Позже у нас будет масса времени обсудить мой рассказ. А пока я вежливо прошу набраться терпения — как если б вам пришлось слушать длинный анекдот в исполнении приятеля.

Итак, пора представить список подозреваемых — в порядке важности. И поэтому пока я вынужден остаться за кулисами. Но буду наготове в ожидании своего выхода. Давайте начнем, как и полагается, со звезды. Давайте начнем с Ланы.

2

Лана Фаррар была звездой экрана. Звездой первой величины. Она стала знаменитой в очень юном возрасте, в те времена, когда известность еще что-то значила, — до того, как любой, у кого есть интернет, получил шанс прославиться.

Без сомнения, многие из вас слышали о Лане или видели фильмы с ее участием. Она снялась в огромном их количестве — все не перечесть. И если наши вкусы хоть немного схожи, один или два из них вам особенно дороги.

Хоть Лана и завершила свою карьеру лет за десять до того, как началась эта история, ее слава не меркла. Уверен, что после того, как я умру и обо мне позабудут, имя Ланы Фаррар по-прежнему останется на устах людей. Как сказал Шекспир о Клеопатре, «она заслужила место в истории».

Лана обрела известность в девятнадцать: ее талант раскрыл легендарный продюсер, лауреат премии «Оскар» Отто Кранц, за которого впоследствии Лана и вышла замуж. Вплоть до внезапной кончины Отто вкладывал всю свою кипучую энергию и все связи в развитие карьеры супруги — он создавал фильмы, специально, чтобы она в них блистала. Лане было суждено стать звездой — с Отто или без него.

И дело не только в безупречных чертах ее лица, щедро наделенного красотой боттичеллиевского ангела — бездонная синева глаз, манера держаться и говорить, знаменитая улыбка. Нет, Лана обладала еще одним качеством — чем-то непостижимым, аурой полубожества; чем-то фантастическим, волшебным, — и это притягивало к ней взоры, заставляло смотреть не отрывая глаз.

В молодости Лана очень много снималась. Честно говоря, возникало легкое ощущение, будто ее пихали везде, где только можно, в расчете, что рано или поздно она «выстрелит». И если романтические комедии с участием Ланы, на мой взгляд, имели успех через раз, а триллеры проходили незамеченными, то первая же ее драма стала попаданием «в яблочко». Лана сыграла Офелию в современном переложении «Гамлета» и получила за эту работу свой первый «Оскар». С тех пор роль благородной мученицы стала для нее профессиональным амплуа. Она снималась во всех слезливых, душещипательных фильмах, мастерски перевоплощаясь в обреченных на смерть романтических героинь — от Анны Карениной до Жанны д’Арк. На экране у Ланы никогда не случалось счастливой любви, она редко доживала до конца фильма — и мы обожали ее за это.