— Холодненьким подашь? — заметно озадачился Ганыкин.

— Это колбасу делают из охлажденного мяса, а на заклание подают горяченькое… Хочешь на заклание, пожалуйста, спи в теплом. Нет — спи в холодной бане. Дождись, когда она остынет, и спи. Или в предбаннике ложись…

— Так, погоди, это ты прикалываешься? Я вообще-то собираюсь спать с Ольгой!

— А она об этом знает?

— Пфф! Ты во мне не сомневайся! — Ганыкин сжал кулак, собираясь ударить себя в грудь.

— Да, я знаю, в себе сомневаться можешь только ты сам. Кстати, это у тебя очень хорошо получается.

— Слушай, лейтенант!..

— Мы с тобой не на параде, Рома, сейчас не важно, кто лейтенант, а кто майор. Сейчас важно не обосраться… Тебе не кажется, что мы влезли в какую-то черную дыру?.. — спросил Кирилл. — В которой нас ждет встреча с черным карликом. Он где-то рядом, я чувствую это, а ты?

— Тебе страшно?

— Очень. Поэтому с Ольгой спать буду я!

Кирилл вылил на себя полтазика холодной воды, с удовольствием выдохнул, вышел в предбанник, понюхал висящий на стене дубовый веник и стал одеваться. Затем он вышел из бани в морозную ночь и нос к носу столкнулся с Ольгой. Темно, тучи над головой, а у нее в глазах звездное небо, которое уже затягивало ненастьем. Взгляд ее заледенел. А тут еще Ганыкин на секунду приоткрыл дверь бани и крикнул:

— Да нет, дружок, это я буду спать с Ольгой!

Ольга строго повела бровью, она требовала объяснений, и не от Ганыкина, а от Кирилла.

— Он всегда такой озабоченный.

— А ты? — Ольга в упор смотрела на Кирилла.

Волосы распущены, на плече полотенце, в руке пакет.

— Я пойду, а то простыну!

— Удачи!

Баньку Миккоев предоставил свою, а избу выделила сельская администрация. Бесхозных домов в деревне хватало, выбрали лучший, точную копию избы, в которой нашли труп Карповой, в довольно-таки сносном состоянии. Холодные клети, жилая половина с исправной печкой, горница и спаленка, в которой устроилась Ольга.

Дом старый, слегка просевший, пол под наклоном, зато диван в горнице вполне приличный, на окнах кружевные занавески, между стеклами уютно расположилась дохлая муха. Скатерть чистая на столе, сервант с посудой, часики на стене тикают.

Диван раскладывался, но спать валетом с Ганыкиным Кирилл не собирался. И на печи тоже. Он сам в одиночку разобрал кровать в холодной клети, перетащил в дом, собрал и поставил под окно между сервантом и столом. И матрас нашел, а за бельем сходил в машину. Спасибо маме, она позаботилась обо всем, даже коробку с провизией собрала на первое время, как знала, что некогда будет ходить в магазин, а чаю хочется.

Кирилл уже заправил койку, вскипятил чай, когда наконец-то появился Ганыкин, важный, как павлин, довольный, как петух, в дом он входил пружинной походкой. Кирилл ни о чем не спрашивал, он и без того знал, какими фантазиями окрылен этот живчик.

— Кто-то же должен заботиться о начальстве! — сказал он, залихватски подмигнув ему: ждал ответного восторга, тайного, но лучше явного.

— Чай садись пить, гигант!

— А спинка у Ольги, я тебе скажу, ничего… Каждый день теперь буду тереть!

— Меня тошнит от той пурги, которую ты несешь!

— Лейтенант, ты полегче на поворотах!

— А то что? — Кирилл выпрямил спину и расправил плечи.

Ганыкин казался крепким орешком, в нем чувствовалась сила, во всяком случае физическая. Но и Кирилл не промах, и боксом он в свое время занимался, и борьбой. И ни один тренер не запрещал оттачивать полученные навыки на таких недоумках, как Ганыкин.

— На старшего по званию катишь? Не советую!

— Не советуй. Не учи. Не рассказывай. Просто молчи!

— Да пошел ты!

Ганыкин толкнул Кирилла плечом, подошел к серванту, открыл створку, при этом он глянул на кровать, которая мешала ему взять кружку, но ничего не сказал. И чай налил молча, при этом он даже не догадался сполоснуть кружку, хотя в сенях стояло полное ведро и таз для использованной воды.

И за стол Рома сел молча, но надолго его не хватило. Чай ему не понравился, потому что в пакетиках, колбаса отдавала клопами, печенье недостаточно рассыпчатое, хорошо — к сахару претензий не возникло. Жаловался он без своей привычной водевильной бравады, не говорил, а брюзжал. На удивление, этот его ворчливый тон не раздражал и даже начал убаюкивать.

Кирилл уже практически уснул, когда наконец-то появилась Лежнева.

— Чайку! — И снова Ганыкин включил дешевого бодрячка.

Поднялся, схватил кружку, чайник, подставил стул.

— А убираться кто будет? — спросила Ольга, снимая пуховый платок.

Волосы уже не мокрые, хотя и не сухие.

— В бане? Я уберусь!

— Уберись!.. Просто уберись! — открывая дверь в свою комнату, сказала Ольга. — Вы уже договорились?

Она остановилась, развернулась на сто восемьдесят градусов, обвела взглядом комнату и будто случайно зацепилась взглядом за Ганыкина, а затем и за Кирилла.

— О чем? — Рома затаил дыхание.

Кирилл чуть не фыркнул, глядя на него. Пессимисты утверждают, что все женщины шлюхи, а оптимисты на это надеются. Видимо, Ганыкин из таких вот оптимистов, если решил, что Ольга ставит их с Кириллом в очередь к своему телу. Теперь им остается лишь выбрать, кому ложиться с ней первым.

— Кому спать, а кому на пост! — пояснила Ольга.

Ганыкин скривился, косо глядя на нее, но промолчал.

— А как вы хотели? Обстановка у нас, если хотите, сложная, незнакомая обстановка, убийства, похищения.

— Медведи, — усмехнулся Кирилл.

— Медведи, волки… — совершенно серьезно глянула на него Ольга. Но не выдержала, все-таки добавила сарказма в блюдо, которое хотела подать холодным: — Олени!

— И что, с берданкой вокруг дома? — спросил Ганыкин.

— Ходи, летай, стой, сиди, но враг не должен пройти. В двадцать три ноль-ноль отправляйся!

— А можно охранять вас у ваших ног?

— А с трех до шести дежурит лейтенант Батищев, — проигнорировав вопрос, сказала Ольга. — В шесть подъем и выезд. На сегодня все!

— Не понял, мне четыре часа, а Батищеву всего три? — возмутился Ганыкин.

Но Ольга даже ухом не повела, дверь за ней закрылась тихо.

— Ты еще спроси, почему она себя дежурить не назначила.

В туалет Кирилл идти не стал, из дырки пока еще воняло несильно, но все равно приятного мало. Малую нужду он справил прямо у порога. Ветер успокоился, снег падал ровно, к утру навалит, скроет следы.

Ганыкин завалился спать, лег и Кирилл. В доме стихло, только кровати поскрипывали да часы тикали. И за окном тишина необыкновенная, будто не воздух там на улице, а вата.

Кирилл закрыл глаза и представил себя в холле огромного космического отеля. Футуристический модерн, сверхвысокие технологии, и ни одной живой души. Вокруг только андроиды, внешне, а местами и внутренне ничем не отличающиеся от людей. Он единственный живой человек, царь и бог для роботов, его слово — закон для них. А девушки в отеле такие красивые, все рады угодить, белокурая блондинка в коротком форменном платье ведет Кирилла в номер, в лифте он кладет руку ей на попку, а там тепло и упругость земной женщины, а главное, никаких возражений, удовольствие в киберглазах, может, и не живое, но такое искреннее. А в номере девушка, угадав желание клиента, сама снимает с него рубашку, джинсы… Но и это не самое интересное. После свидания с одной девушкой ему подает обед другая, ничуть не хуже и такая же на все согласная. Завтраки, обеды, ужины хоть и не бесплатные, но Кириллу ничего не стоят. Потому что в мире больше нет живых людей, ему отпущен безлимитный кредит на обслуживание, возвращать деньги некому, а отель может функционировать вечность или как минимум до конца его дней. И жить в этом кибернетическом раю Кирилл может, ничего не делая. Это же так здорово жить, не работать, но все иметь…