— Говорю же, что-то такое! — сиял он. — Милицейский свисток.
— Почему милицейский?
— А потому что с дыроколом! У гаишников такие были, дырки в правах колоть. У отца моего такой был.
— Так, может, это ты отцовской свисток посеял?
— Да нет, отцовский свисток дома… Этот медный, а у отца стальной был…
Ганыкин крутил свисток в руках, любовно разглядывая его.
— Хочешь сказать, что это преступник обронил? — спросила Ольга. — Зачем же ты его тогда крутишь, все отпечатки стер.
— Да? — Ганыкин торопливо опустил свисток в боковой карман куртки.
— Поздно уже!
— По слюне можно! Преступник же дул в свисток… В любом случае эпителий остался, — парировал Ганыкин.
— И ДНК-лаборатория здесь в каждой избе, да? — усмехнулась Ольга. — Где экспертизу проводить собираешься?
— А голова на что? — не сдавался Ганыкин. — Свисток милицейский? А кто здесь у нас представляет закон?..
На дороге показалась «Нива» участкового. Кирилл узнал ее по маячкам, которые бесшумно крутились на крыше. Уже почти рассвело, но видимость еще не очень.
— Миккоев едет, у него спроси!
— Легок на помине!
Ганыкин сунул руку под куртку, нащупал пистолет, но вытаскивать оружие из кобуры не стал.
— Роман Петрович, ты уж определись, Миккоев или Санька, — с насмешкой посоветовала Ольга.
— Не знаю я никакого Саньку, — глядя на подъезжающую машину, процедил Ганыкин. — А Миккоева знаю… И все думаю, чего он это нам голову вчера морочил?
— Думаешь, медведя в лесу не было?
— А ты видела этого медведя?
«Нива» остановилась, Миккоев выходил, на ходу поправляя шапку. Глаза заспанные, наледь на капоте еще не растаяла, видно, машину завели совсем недавно.
— А чего такие невеселые? — пожимая Кириллу руку, спросил капитан.
Шапку он надел, но криво, копна волос мешала, подстричься бы ему.
— Да вот, колеса пробили.
— Кто?
— А сам факт тебя не удивляет? — грозно надвигаясь на участкового, спросил Ганыкин.
— А что за тон? — возмутился тот.
— Нормальный тон! А ненормально шапка на тебе надета! Вкривь и вкось!.. Волнуешься, боишься, что мы тебя расколем!.. А мы тебя раскололи! Что это?
Ганыкин раскрыл ладонь, в которой он сжимал улику.
— Ух ты! Нашелся! — бесхитростно обрадовался Миккоев.
Он хотел взять свисток, но Ганыкин сжал кулак.
— Нашелся?! Значит, все-таки ты потерял? Когда колеса пробивал?
— Давно уже потерял, год назад! — мотнул головой участковый.
— Здесь потеряли, на этом месте? — спросила Лежнева.
— Да не знаю где. Может, и здесь… Я так понимаю, вы свисток у машины нашли?
— У машины.
— Ну, может, и обронил. Траву здесь летом скашивал.
— Лето полгода назад было, — вступил в разговор Кирилл. — А вы сказали, год назад.
— Я уже не молодой, время летит быстро, оглядываться не успеваю, — растерянно пожал плечами капитан.
— Дай-ка!
Кирилл забрал у Ганыкина свисток, осмотрел его. Снаружи местами мокрый, а изнутри сухой. Кирилл не поленился свернуть в трубочку салфетку и засунуть ее в отверстие свистка. Сухо там, ну, может, закатилась капля-другая воды. Недолго лежал свисток на открытом воздухе, в траве, в воде.
— Сухо!.. Где-то в сухом помещении свисток лежал. Или у вас в кармане, товарищ капитан?
— То есть это я проколол колеса? — удивленно и возмущенно спросил Миккоев.
— Не знаю!
— Зачем это мне?
— А затем! Это же ты убил Карпову? И дочь ее прячешь! — Ганыкин опустил голову, исподлобья глядя на Миккоева.
Он, казалось, собирался не просто накинуться на участкового, но и забодать его.
— Зачем мне прокалывать колеса? — также напыжился Миккоев.
— Ну, ты же не хотел, чтобы мы ехали на капище?
— Я не хотел?
— Не хотел нас везти!
— Не хотел везти — это совсем другое!
Кирилл кивнул, мысленно соглашаясь с Миккоевым. Если участковый убивал и похищал, зачем ему препятствовать их отъезду? Не на капище же он похищенную Карпову держал. А если там, ему ничего не стоило уничтожить следы ее пребывания. Вместе с ней…
— Где вы свисток потеряли, Олег Яковлевич? — спросила Ольга, косо глянув на Ганыкина.
— Говорю же, не помню.
— Когда вы обнаружили, что свистка нет?
— Ну, когда обнаружил… Ну да, обнаружил. Летом. В мае.
— Летом? В мае?
— В конце мая. Тепло было, трава так и перла.
— Здесь перла? — Ольга обвела рукой пространство вокруг машины.
— И здесь перла!
— Так вы здесь свисток потеряли?
— Да… То есть нет… Не помню, у кого свисток посеял.
— Но помнишь, что у кого-то.
— Ну да… У Плетникова был, может, у него и забыл.
— Где Плетников? Давай к нему пошли!
— Так в Петрозаводске он, на лето приезжает, как раз тогда в конце мая приехал, я к нему зашел.
— Хочешь сказать, это Плетников тебя подставил? — влез в разговор Ганыкин. И руку поднял, как будто собирался схватить Миккоева за грудки. — Нарочно из Петрозаводска приехал?
— Да нет, конечно!
— А дорогу кто чистит? — косо глянув на подчиненного, спросила Ольга. — На тракторе.
— Ну так Диконов чистит!
— Кто такой Диконов?
— Да в Радянке живет… Хранитель старины далекой. Часовню в Радянке восстановил, дома восстановил, там у него все под старину. Ну, не совсем, в лаптях не ходит, но там у него музей под открытым небом.
— И где эта Радянка?
— А это как на Капищи ехать! Через реку переходишь, Капищи налево, а Радянка вправо. Капищи на разлучине, а Радянка у озера.
— А в Капищах кто живет? — спросила Ольга, пытливо глядя на Миккоева.
— В Капищах никого, только боги языческие живут. Диконов их и настрогал, они у него там как живые стоят, — поежился участковый. — Я долго не выдерживаю, тоска такая смертная наваливается, жуть!
— Как же так, часовня и языческие боги?
— Ну так часовня для души, а капище для забавы. Тихон Семенович у нас художник, у него там такая резьба по дереву, закачаешься! — закатил глазки Миккоев.
— Ты мне зубы не заговаривай! — накинулся на него Ганыкин. — Художники, хранители… Скажи еще, что этот художник Карпову убил!
— Зачем ему Карпову убивать? — Миккоев смотрел на него, как на безумного.
— А ты скажи!
— Не убивал Диконов Карпову!
— А колеса нам кто проколол?
— Не я это!
— А свисток?.. Скажи, что это Диконов свисток подбросил?
— Подбросил?! — задумался Миккоев.
— Давай, давай, вали на Диконова! — подзуживал Ганыкин.
— Далеко до Радянки? — строго глянув на него, спросила Ольга.
— Ну, километров восемь.
— И дорога на Радянку, я так понимаю, расчищена?
— Ну да.
— Что «ну да»? — Ольга пронзительно смотрела на участкового.
И он правильно понял ее:
— Я могу вас отвезти!.. В Радянку, пожалуйста, а в Капищи не очень хочется.
— Роман Петрович, вы слышали, как трактор проезжал? — обращаясь к беспокойному подчиненному, едко спросила Ольга.
— Ну, слышал, проезжал!
— В какую сторону?
— Ну, кажется туда… — Ганыкин махнул рукой в сторону Капищ.
И Кирилл показал туда же, он тоже слышал, как удалялся трактор.
— Это он обратно уже ехал, — пояснил Миккоев.
— А когда на Вилгасу шел?
— Не могу сказать точно…
— В половине шестого, я слышала. И шел без остановок, возле нас не останавливался. Значит, колеса Диконов проколоть не мог. Если только на ходу, но это невозможно.
— Ну, так и на обратном пути не останавливался! — закивал Ганыкин.
— Вы в этом уверены, Роман Петрович?
— Ну-у, точно не скажу…
Ольга выразительно посмотрела на Кирилла, но и тот не смог прояснить ситуацию. Во сне трактор пер без остановки, а как он вел себя, проезжая мимо их дома, сказать затруднялся. Может, и останавливался, а может, и нет. Одно Кирилл мог сказать точно: во сне этот трактор уже практически похоронил его. Еще б чуть-чуть, и сброшенная им земля засыпала бы могилу.
К дому подъехала грязная по самую крышу «буханка», из машины вышел разбитного вида мужчина в черном нараспашку ватнике и с папироской во рту.
— У кого тут колесо спустило? — подмигнув Ольге, развязно спросил он.
И зачем-то сунул руки в карманы засаленных брюк.
Ольга тяжело приложилась к нему взглядом, окатила его строгим равнодушием с головы до ног. И ведь смогла пронять незадачливого Саньку: сначала мужчина вынул руки из карманов, а затем выпрямил правую ногу.
— Лейтенант Батищев занимается машиной! — жестко отчеканила она. — А майор Ганыкин отрабатывает свидетелей! Кто что видел, что слышал.
Кирилл усмехнулся, глядя на Саньку, который, сам того не замечая, застегивал ватник.