3

Между тем напряжение за столом, который находился через две компании от Лонгверда, постепенно нарастало. Ситуация была безвыходной — двое мужчин под сорок и миловидная женщина лет тридцати. Непонятно было, с кем она пришла, поскольку пыталась успокоить и одного, и другого, однако это их лишь подзадоривало и они жаждали немедленного выяснения отношений.

— Восемьдесят тысяч метрических квадротонн было переведено в район базы Квотин, это в двадцать четыре раза больше, чем они запрашивали на год. Похоже, твоя теория пространственных чисел действительно имеет какой-то смысл.

— Да-да, продолжай, пожалуйста, — улыбнулся Лонгверд.

Фонгифер стал называть новые цифры поставок, и Лонгверд их старательно запоминал одной частью своей памяти, а из другой извлекал воспоминания о том, как познакомился с Фонгифером.

Злачные места, клубы, закрытые вечеринки — все эти места давно перестали быть необходимыми для знакомства и начала вербовки, поскольку гораздо эффективнее было использовать подходящую социальную сеть, где вся работа по фокусировке «материала» была уже сделана и оставалось лишь выбрать подходящий объект.

Потом начинался этап знакомства: проявление внимания, обсуждение проблем объекта.

Им это нравится, ведь они совсем не популярны, и не каждое их выступление вызывало интерес хотя бы одного комментатора. А Лонгверд приходил не один, а в сопровождении специальных программ, которые помогали организовывать бурное обсуждение каждой высказанной Фонгифером банальности. Здесь были выступления «за» и высказывания «против», а когда виртуальные злодеи наседали, появлялся Лонгверд и парой-тройкой остроумных фраз всех их распугивал.

Неудивительно, что вскоре он стал для бедняги Фонгифера лучшим из людей.

— Не думаю, что такое количество топлива могут вместить космические термосы, которые отправили на базу Байдас всего три недели назад, скорее всего, часть пойдет на заправку двенадцати новых крейсеров. Я видел их проморолик, Мишелинк, он, конечно, для внутреннего пользования, но тебе я могу сказать, ты же математик и не интересуешься политическими делишками.

— У тебя жир, минуточку.

Лонгверд перегнулся через стол и промокнул салфеткой подбородок неряшливому Фонгиферу.

Подошел официант и сменил тарелки. Предложить что-то сверх оговоренной программы он больше не решался, нога все еще болела.

— Да я тебя, падла, в ковер укатаю!.. — донеслось от третьего справа столика.

Мишелинк слегка поморщился.

— Вот ведь быдло, правда? — прокомментировал Фонгифер, пододвигая вторую порцию ребрышек, которую ему отдал Лонгверд.

— Надеюсь, их скоро выставят.

И действительно, в зале появились сразу трое официантов, которые попытались уговорить гостей не буянить или, по крайней мере, покинуть ресторан.

— Продолжим беседу, Фонги. Пока ясно одно — раз такие огромные поставки начались на внешние базы, значит, по моей теории, должно снизиться внутреннее потребление, правильно?

— Не совсем так, — покачал головой бухгалтер, и в этот момент у третьего столика завязалась драка. Тарелки, бутылки и стулья начали разлетаться, как горячая шрапнель.

— Да я тебя порву!

— Господа, прошу вас, успокойтесь!

— Ты кого ударил, тварь?! Ты кого ударил?!

Люди стали выскакивать из-за столиков и выбегать из ресторана, а следом за посудой и мебелью на пол полетели трое официантов.

Лонгверд оглянулся, — двое противников били друг друга чем попало. Оба уже были в крови, их одежда была разорвана, но сдаваться никто не желал, а объект раздора — девушка, стояла у колонны, прижав к себе сумочку и, должно быть, потеряла от ужаса дар речи.

В какой-то момент один из бойцов крепко приложил противника, и тот свалился, а победитель вскинул руки и, оглядевшись в поисках нового соперника, увидел обернувшегося Лонгверда.

— Чего сморишь, урод, а? Ты чего вылупился?! — заревел он и бросился на не понравившегося посетителя. Лонгверд вскочил со стула, однако помня, что он всего лишь математик, увлекающийся бадминтоном, толкнул агрессора обеими руками, но толчок оказался таким сильным, что бедняга пролетел через весь зал, собрав разбитую мебель, и рухнул вместе с ней у противоположной стены.

— Ай-яй-яй! — громко произнес полицейский сержант, который первым из наряда вошел в разгромленный зал ресторана. За ним появились еще четверо. У одного в руках был пистолет, у других электрошокеры.

— Мистер, поднимите-ка руки и подойдите сюда! — приказал сержант, обращаясь к Лонгверду.

— Он ни в чем не виноват, офицер! Мы мирно сидели за столом! — вступился на товарища Фонгифер.

— Не вмешивайся, просто уходи, позже созвонимся, — сказал Лонгверд, поднимая руки.

— Да? А ты сам разберешься?

— Ну, конечно, Фонги.

— Тогда я пошел, дружище! Тогда я побежал, не буду путаться, так сказать, под ногами.

Фонгифер смахнул оставшиеся ребрышки на салфетку и сунул в оттянутый карман брюк.

— Я иду, сержант, все в порядке! — сказал Лонгверд, направляясь к полицейским.

4

Наскоро обыскав Лонгверда, полицейские заставили его смотреть в стену, а сами занялись предварительным опросом свидетелей.

«Интересно, сколько это продлится?» — подумал он и предположил, что от четверти часа до сорока минут. Потом его ждала поездка в участок, сидение до полуночи в заплеванном обезьяннике, затем вызов на допрос, где замученный бытовухой следователь, с желтым от курения лицом, скажет ему: ваша вина пока не доказана, мистер Кузман, но до суда, пожалуйста, не покидайте город.

Да, именно так, ведь в найденных у него документах он значился Мишелинком Кузманом, математиком института глобальных исследований.

— Миссис Маннесманн, кто первый начал эту драку?

«Ага, значит, эта кроткая кошечка — мисс Маннесманн», — ухмыльнулся Лонгверд. Разумеется, местные женщины его не интересовали, но по долгу службы он так привык обращать на них внимание, что это стало необходимым.

Если он шел по улице с коллегами по работе, следовало каждую красотку провожать долгим взглядом, оценивать, как у нее с «низом» и с «верхом».

«Что скажешь, Сэм? Заметная крошка?»

«О да, за такой можно бежать до пригорода».

«Только до пригорода?»

«Дальше плохое освещение…»

«Ха-ха-ха», — все смеются, он в обойме и ничем не отличается от других.

— Все началось так неожиданно, офицер… Поль и Джером сцепились в одну секунду, а до это просто спорили, ну знаете, как это бывает у мужчин: твой «ридарт» полная дешевка, у него слишком большая серия и колеса серийные. А у тебя — пиджак от Лероя Монса, Лерой отстой, три тысячи за пиджак — тоже дешевка. Вы понимает меня, офицер?

— Нет, мисс, все мое жалованье тысяча двести…

— Я не это хотела сказать, — смутилась она, и Лонгверд улыбнулся — не он один оплошал в этот вечер.

А что он мог сделать? Встать и уйти? Сослаться на недомогание, пусть Фонгифер жрет в одиночестве?

Да, можно было уйти при первых намеках на скандал, но Центр трясет и требует новых данных, и не просто новых, а проверенных многократно! Как тут не рисковать?

Кто-то из полицейских закурил сигареты «Морз» с титамиловым ароматом — Лонгверд его не переносил, у него было обостренное восприятие запахов.

— Так что, мистер Лерой, зачем вы ударили вашего знакомого?

— Дымля… Вля… Блу-блу…

— Понятно. Джеф, вызови медиков, этот дурак глотнул какой-то химии.

— Этого не может быть, офицер! Лерой порядочный человек, его отец председатель городского собрания!

— Помолчите, миссис Маннесманн, иначе мне придется сообщить о случившемся вашему мужу.

— Я… Мне…

Ясно было, что красотка отступила, Лонгверд почувствовал это даже стоя к сцене спиной.

— Я вообще-то почти разведена и живу в отеле, звонок мужу ничего вам не даст, офицер.

— Простите меня, миссис Маннесманн, я ничего не имел в виду. Дайте нам работать, пожалуйста, скоро мы вас отпустим. Джеф, давай всех в броневик.

— Но капитан разорется, Руди, он потребует предвариловки…

— Какая, на хрен, предвариловка, если оба этих урода ужрались химией? Сколько они заплатили за это дерьмо, миссис Маннесманн?!

Лонгверд так и видел раскрасневшееся лицо сержанта, его злые глаза и нежную миссис Маннесманн, живущую в отеле, в номере за пять сотен ливров за ночь где-нибудь в «Катермане». И за все платит муж, с которым они якобы уж расстались.