— Одним словом, колдун указал на кованый гвоздь, который несчастному забили в правое легкое.

— Да ну? — искренне поразился Каспар.

— Именно так. Позвали военного лекаря, он сделал надрез и действительно выдернул клешами этот гвоздь, — вот такой здоровый. — Герцог расставил пальцы, показывая, какой именно длины был злополучный гвоздь. — После этого граф стал истекать черной кровью и выкрикивать слова заклинания, которые были произнесены над ним во время колдовского насилия. Разумеется, слова он выкрикивал задом наперед, но я могу мгновенно распознавать их — это был древнеарамейский вперемешку с несколькими огрскими словами. Когда я сказал об этом колдуну, тот заверил меня, что колдовство наводили люди просвещенные, а именно маги, только они знают древние наречия, а колдунам такое ни к чему.

— А что же граф, ваша светлость?

— Бедняга так и не заговорил и третьего дня умер. Твой знакомый, граф фон Марингер, очень горевал, он считает, что это его ошибка.

— Как он вообще, ваша светлость, справляется?

Герцог неожиданно рассмеялся.

— Извини, Фрай, но мне показалось смешным, что я обсуждаю с простолюдином поведение моего бюварда. Впрочем, не обращай на мои слова внимания, я прекрасно понимаю, сколько сил и поистине братской любви ты затратил, поддерживая фон Марингера, когда тот переживал не лучшие времена.

Они снова помолчали.

— Конечно, я бы строго спросил за такой промах, будь фон Марингер на месте управляющего департаментом, однако этот пост дан ему в нагрузку, пока я не подберу на эту должность подходящую кандидатуру.

Услышав слова герцога, Каспар немного струсил: уж не собирается ли его светлость предложить ему стать главным костоломом? Воевать Каспар умел, но вести следствие, понукать палачей и разбирать среди воя слова признаний — это увольте.

Должно быть, герцог прочитал все это во взгляде Каспара.

— Нет-нет, Фрай, на это место требуется дворянин, и только. Думаю, нам надо перевести дух.

Герцог взял со стола колокольчик и позвонил. Явился лакей.

— Горячего шоколада нам, разумеется, с ромом…

Лакей поклонился и выскользнул в коридор.

— Несмотря на неспокойное время, мне продолжают поставлять лучший шоколад. Пробовал когда-нибудь?

— Только слышал, ваша светлость.

— Значит, попробуешь, это сейчас очень модный напиток. Ко двору Ордоса Четвертого его поставляют сотнями фунтов в год, представляю, во что это обходится.

— Я слышал, шоколад похож на медовый отвар с полынью.

— Ну… кому-то, может, так и покажется, но мне шоколад нравится, он меня бодрит, а в такую погоду заставляет кровь быстрее бежать по жилам.

Принесли две высокие фаянсовые кружки, над которыми вился пар. Лакей поставил их на блюдца и подал — сначала герцогу, потом его гостю.

Каспар с подозрением заглянул в кружку. Напиток был странного цвета — иссиня-коричневого. Пахло из кружки ароматным, выдержанным в гефовых бочках ромом. За одну небольшую дощечку из благоухающего дерева геф можно было выменять пять мардиганцев со сбруей, а тут целые бочки.

— Пей, чего смотришь?

Каспар сделал глоток.

— Ну, что скажешь? — поинтересовался герцог.

— Очень… вкусно, ваша светлость, — с трудом произнес Каспар. Ему приходилось пить вещи и похуже — тот же отвар из полыни с медом, чтобы избавиться от лихорадки, но шоколад…

— Пей, с непривычки он никому не нравится, зато когда распробуешь…

— Сколько же стоит, к примеру, эта кружка, ваша светлость?

— Сорок серебряных рилли.

— Что? Почти полтора дуката? — поразился Каспар.

— А чего же ты хотел? Это королевское угощение, уверяю тебя, ты первый из простолюдинов, кому посчастливилось попробовать шоколад.

— Сорок рилли, — повторил Каспар, заглядывая в кружку. Теперь неаппетитный вид заморского угощения интриговал его. Собравшись с духом, Каспар в несколько глотков выпил шоколад и выдохнул в сторону камина — на глазах выступили слезы.

— Да ты, я вижу, разохотился, — заметил герцог, не спеша потягивая свою порцию. — Однако вернемся к нашим делам, Фрай.

Герцог снова бросил в огонь щепочку.

— После долгих раздумий я пришел к выводу, что лучше тебя роль лазутчика не выполнит никто.

— Лазутчика? — переспросил Каспар. Было в этом слове что-то неприличное. Лазутчиков всегда ловили и вешали на деревьях, с ними не церемонились и никогда не брали в плен. Против них не обнажали меча, — лазутчик считался грязным существом, которого нельзя касаться благородным оружием, вот петля — другое дело.

— Еще никогда я не занимался ничем подобным, ваша светлость, — робко начал Каспар. — Ходил в атаку, шел в разведку боем и всегда давал шанс врагу убить себя.

— Какая ж тут доблесть — дать себя убить? — возразил герцог. — Ты ведь умен, Фрай, ты необыкновенно умен. Случалось, я не ждал твоего возвращения, понимая, что послал тебя в убийственный поход, но ты возвращался с победой!

— Но без единого бойца, ваша светлость.

— Ну и что? Потери в столь опасных экспедициях неизбежны, но ты возвращался победителем и привозил артефакты. О чем это говорит?

— О чем?

— О том, что ты хитер и изворотлив, когда нужно, ты работаешь мечом, а когда меч бессилен перед мощью противника, ты, Фрай, начинаешь работать головой и обводишь этого противника вокруг пальца. Было такое?

— Ну, было, — нехотя признался Каспар.

— Вот это и есть тот самый прием, которым пользуются хорошие лазутчики. Из тебя выйдет хороший лазутчик, Фрай.

— Вы думаете, ваша светлость?

— Да я в этом уверен, — сказал герцог и залпом допил шоколад. Отставив пустую кружку, он покачал головой и сказал: — Какая все же гадость…

7

После шоколада они еще немного помолчали. Каспар с удивлением заметил на себе бодрящее действие заморского напитка.

— Ты, конечно, знаешь, Фрай, что были времена, когда королями становились Ангулемские, это потом дом Рембургов обрел нынешнюю силу. Казалось бы, все говорит за то, чтобы я задался целью вернуть себе королевский трон, однако лазутчик нужен мне для другого — я хочу знать заранее планы Ордоса Четвертого.

— Я понимаю, ваша светлость, — кивнул Каспар. В то, что герцог и в самом деле не мечтает о троне, он не верил.

— Хорошо, что понимаешь. Ты нужен мне в Харнлоне, твои глаза и уши будут моими глазами и ушами.

— И что же я там увижу, ваша светлость? Не думаете же вы, что меня примут при дворе?

— В этом нет необходимости, когда собираются начать войну, этого не скроешь. Станут набирать солдат, муштровать их, в город потянутся обозы с амуницией, провиантом, кожей, железом. Да что я тебе рассказываю — сам знаешь!

— Знаю, — вынужден был согласиться Фрай. — Но как я объясню свое прибытие? По какой надобности отправлюсь в Харнлон?

— Ты отправишься в Харнлон по делу, как негоциант.

— Негоциант? Чем же я буду торговать?

— Да чем угодно, об этом тебе еще предстоит подумать. Возьмись за какой-нибудь товар, которого в Ливене в избытке, а в Харнлоне мало. Чтобы основать торговую контору, я дам тебе достаточно денег. Будешь возить товары, а с обратным обозом посылать мне депеши.

— А если проторгуюсь? Дело-то для меня новое.

— Не страшно. Понесешь убытки, я их покрою, главное, чтобы депеши исправно поступали.

— Но меня могут опознать, ваша светлость, в Ливене меня всякая собака знает. Спросят, чего ты здесь делаешь, герцогский слуга, и на дыбу.

— Так уж и на дыбу. Ты свободный человек — не крепостной, у тебя нет постоянной службы, кое-какой капиталец имеется, вот ты и решил его приумножить — в торговое дело вложить.

— А почему не в Ливене?

— Потому что герцог постоянно мешается, то одно для него сделай, то другое — никакой личной жизни. — На лице его светлости появилась плутовская улыбка. — Ну и потом, рисковый негоциант больше заработает, если станет покупать в одном месте, а продавать в другом. И помни: очень многие чиновные люди, выйдя в отставку, начинают торговлю. Взять хотя бы старшину Виршмунда, я даю ему отставку, он уже стар, да и ворует слишком много, а он к этому уже готов, у него имеются две горшечные лавки.

— И еще одна полотняная да доли в двух трактирах.

— Вот плут! А я об этом не знал.

— За всеми не углядишь, ваша светлость.

— Так ты готов принять мое предложение?

Каспар улыбнулся: попробовал бы он не принять.

— Дело кажется мне интересным, ваша светлость.

— Ну и хорошо. Давай уговоримся так: если твои торговые дела пойдут хорошо, я тебе ничего не должен, но если потерпишь неудачу, я заплачу тебе жалованье в три тысячи дукатов за год. Разумеется, жить в Харнлоне, есть, пить и одеваться ты будешь также за мой счет или за счет удачной торговли — это как дело пойдет. Это тебя устраивает?

— Устраивает, ваша светлость. А смогу ли я перевести туда свою семью?

— Ну… — Герцог задумался. — Вряд ли это будет мудрым шагом, ведь семья — это твое слабое место. Ты готов выбрать между моими секретами и жизнью своих близких?

Каспар в ответ вздохнул.

— То-то и оно. К тому же не исключено, что ты быстро вернешься после того, как заключишь с королем договор о ненападении или сорвешь военные приготовления — всякое может случиться.