Алекс Орлов
Тайна Синих лесов
Об этой комнате, находившейся на одном уровне с казематами замка Ангулем, из живых знал только хозяин замка, его светлость герцог Ангулемский. Архитектор, проектировавший замок, и строившие его рабочие отправились в мир иной, чтобы из злого умысла или по глупости не выдать тайны.
У себя в покоях герцог хранил множество свитков, книг и древних артефактов, но то, чем он дорожил больше всего, прятал именно здесь.
Он приходил сюда нечасто, раз или два в месяц, глубокой ночью, когда замок погружался в сон. Брал подсвечник, запас свечей, открывал тайную дверь в стене кабинета и долго спускался по узкой лестнице.
Войдя в тайную комнату, герцог ставил подсвечник на стол и принимался рассматривать свои сокровища. К тому, чтобы завладеть любым из хранящихся здесь предметов, он готовился по нескольку лет, и Каспар Фрай не раз помогал ему в пополнении этой коллекции.
Герцог Ангулемский не был магом, но он знал об особых свойствах магических предметов и умел их использовать. Однако наибольшую силу они приобретали, лишь когда удавалось собрать их из разбросанных по миру частей в единое целое.
Придя сюда этой ночью, его светлость вытащил из-под стола небольшой сундучок, отпер замок ключом из подвешенной на поясе связки и выложил на стол несколько свитков пергамента, на вид очень древних. Их покрывали буквы древнего и давно забытого арамейского языка. Знающий древнее наречие, хоть и не сведущий в тайных знаниях человек смог бы прочитать в этих свитках договор о том, что хозяева Ангулема получают право на все земли от реки и до самого Южного моря.
Герцог состыковал свитки друг с другом, точно части мозаики, пергамент засветился, разрез между свитками исчез, и на мгновение показалось, что на столе лежит один документ, новый, только что написанный.
Но вот видение пропало и остались лишь две части «арамейского договора», как называли этот текст посвященные в тайну. Герцог вздохнул и убрал документ в сундук. Он знал, что без Огрской печати договор не может восстановиться и стать могущественным артефактом, известным как «имперский договор».
«Только истинный владыка может обладать имперским договором», — говорили о нем древние пророчества.
Герцог долгие годы изучал старые записи, искусные воры крали для него свитки из королевской библиотеки и даже из хранилищ магических орденов. Но только три года назад он понял, что «имперский договор» дает своему хозяину достаточную силу и власть, чтобы объединить всех людей в этом мире.
Нет, герцог Ангулемский вовсе не стремился стать мировым владыкой, он и о королевском троне задумывался лишь в те моменты, когда его сеньор Ордос Рембург Четвертый слишком досаждал ему. Его светлость яснее других понимал и видел, как маги, борясь за силу и могущество, пробивают в этом мире все больше брешей, пропуская из нижних миров незваных гостей, приближающих гибель мира людей.
Обладая силой «имперского договора», герцог мог объединить людей под своей властью и покончить с пришлой нечистью если и не навсегда, то на очень долгое время. Для претворения этого плана в жизнь ему требовалась Огрская печать, а добыть ее мог только Каспар Фрай по прозвищу Проныра, прославившийся своим необыкновенным везением. Если не он, то больше некому.
Заперев сундучок и убрав его на прежнее место, герцог вышел из тайной комнаты. Дверной замок за его спиной негромко щелкнул «собачкой». Комната погрузилась во мрак, и уже нельзя было рассмотреть изображенного на обратной стороне двери вставшего на дыбы золотого единорога.
1
Солнечный зайчик пробежал по потолку — это служанка в доме напротив отворила окно. Было еще слишком рано, но спать Каспару Фраю не хотелось. Посмотрев на спящую рядом жену, он улыбнулся и сладко потянулся. Неожиданно в ворота его дома постучали, резко и требовательно, Каспар давно не слышал такого звука.
— Хватит колотить, — приглушенным голосом проговорил он, высунувшись из окна, и узнал в раннем госте солдата курьерской роты герцога Ангулемского. — Еще не хватало, чтобы ты разбудил мне жену и сына…
— Ой… простите, ваша милость. — Курьер прикрыл рот перчаткой и одернул синий мундир.
— Ладно, сейчас спущусь, — сказал Каспар и закрыл окно.
Под одеялом шевельнулась Генриетта, что-то забормотала во сне. Опасаясь ее разбудить, Каспар прокрался мимо на цыпочках и, только оказавшись в гостиной, пошел быстрее.
У самых дверей он на всякий случай нацепил пояс с кинжалом и, сунув ноги в сапоги, спустился во двор.
Как только Каспар отворил ворота, курьер отдал честь, точно перед ним был дворянин, и вручил ему пакет, запечатанный личной печатью герцога.
— Приглашает к себе в замок, прямо сейчас — вместе с тобой, — сказал Каспар, прочитав несколько строк. — В этом нет ничего необычного, вот только… Его светлость что, завел привычку рано вставать?
— Э… нет, ваша милость. — Курьер не понимал, к чему клонит Фрай.
— Тогда мы успеем позавтракать. Заводи лошадь во двор, не хочу, чтобы соседи распускали слухи.
Курьер вздохнул, поправил треуголку и потянул коня за повод; хоть его лейтенант и требовал вернуться поскорее, спорить с хозяином дома он не решился, ведь в Ливене всякому было известно, что Каспар Фрай по прозвищу Проныра часто выполнял для герцога Ангулемского особые задания и пользовался его расположением.
Каспар проводил курьера на кухню и принялся сам раздувать в печи огонь. На грохот кастрюль явилась Генриетта.
— Куда это ты так рано поднялся? — спросила она подозрительно, но тут же осеклась, увидев сидящего на лавке герцогского курьера. — Ты что, опять собрался в поход? А я-то надеялась, совсем остепенился.
— Ну, пока еще неясно, зачем меня зовет его светлость, — ответил Каспар, ставя на плиту медный чайник. — Может быть, он просто соскучился по мне…
— Соскучился, как же! — Голос Генриетты звучал сердито. — Ох, не к добру эти вызовы! Соскучился он!
Она вышла, хлопнув дверью. Вскоре донесся звонкий голосок Хуберта, сына Каспара, которому шел третий год, и ворчание отвечавшей ему Каролины, доводившейся Генриетте теткой и исполнявшей в доме обязанности няни.
— Нелегко уезжать из такого дома и от такой хорошей семьи, ваша милость, — с сочувствием произнес посыльный.
— Это точно, — подтвердил Каспар, вздыхая.
Уезжать из дома не хотелось, вроде действительно пообвыкся к оседлой жизни и прикипел к семейному очагу, но и отказать герцогу было никак нельзя. Одним мановением руки хозяин герцогства и города Ливена мог лишить Каспара Фрая всего, чем он владел: дома, лежащих в банке двадцати с лишним тысяч золотых. Да и жизни тоже, у его светлости это быстро.
И что тогда будут делать Генриетта с маленьким Хубертом?
2
Из города выехали примерно через час — ждали, пока соседский слуга доставит из конюшен Табриция, лучшего заводчика города, коня мардиганской породы, мощного и выносливого скакуна, способного нести всадника в тяжелых доспехах и без устали шагать день и ночь.
Из оружия Каспар взял свой любимый трехфутовый меч и кинжал с клином — хитрым приспособлением для захвата клинка противника.
В седельной суме лежал в собранном виде раскладной лук из рога редкого животного и запас стрел к нему.
Подготовившись в дорогу столь основательно, Каспар заметил, что у герцогского курьера, кроме узкого меча на поясе, больше ничего нет.
— И это все, братец? — удивился он. — А где арбалеты?
— Со времен Большой облавы нам их не выдают за ненадобностью, — пояснил курьер. — Спасибо его светлости, повывели тогда разбойников…
Каспар согласно кивнул: в былые времена на каждой миле дороги к замку Ангулем путников поджидали до зубов вооруженные грабители. Но прошлой зимой, воспользовавшись перемирием с собственным сеньором — королем Ордосом Рембургом Четвертым, герцог привел в окрестности Ливена войска, и сотни виселиц, расставленных вдоль дорог, обрели своих жертв.
Немногочисленные уцелевшие разбойники сочли за благо попрятаться и убраться из герцогства прочь, а горожане вздохнули с облегчением.
Дорога петляла меж невысоких, поросших лесом холмов. Солнце поднималось все выше, стало жарко, и Каспар решил снять нарядный, но, похоже, слишком плотный камзол.
— Жара какая, ваша милость, — сказал курьер. — А ведь лето еще в полную силу не вошло.
— Это уж точно, — отозвался Каспар.
Кони шли медленно и помахивали хвостами, пытаясь отогнать назойливо жужжащих слепней.
Возведенный на высокой скале замок показался к полудню, а еще через полчаса Каспар Фрай и посыльный миновали подъемный мост и въехали на широкий, мощенный булыжником двор.
На высоких башнях плескались штандарты герцога Ангулемского и королевской династии Рембургов, вассалом которых он являлся. Во дворе царила обычная суета — важно вышагивали гвардейцы в пурпурных мундирах, суетились курьеры — в синих и писари — в зеленых, неспешно вышагивали лакеи.
— Следуйте за мной, ваша милость, — обратился к Каспару подошедший гвардейский капитан. — Его светлость ждет вас.
Каспар отдал мардиганца подбежавшему конюшему, а сам последовал за капитаном. Когда стали подниматься по лестнице, он отметил появившиеся на стенах новые гобелены и картины. На третьем этаже свернули в южное крыло, где располагались покои самого герцога.
