— А где ваша машина? — Денизе было интересно, почему такой респектабельный молодой человек путешествует пешком.
— В автосервисе. Так что мне пришлось сполна вкусить все прелести поездки на автобусе.
— Понятно.
— А где ваша машина? — Вопрос был задан исключительно из вежливости.
— В Кройдоне нет больших расстояний, так что я стараюсь ходить пешком. — Она улыбнулась немного застенчиво.
— Почему пешком? — Ден, похоже, удивился такому откровению.
— Моя работа очень тонкая и требует сверхусидчивости. Соответственно, большую часть времени я провожу в мастерской…
— Я понял, для чего вам нужны пешие прогулки: таким образом вы стараетесь следить за своим здоровьем.
— Точно. Вы очень догадливы. При моей сидячей работе легко потерять форму и подвижность. — Дениза развела руками.
— Да, это верно. Работа вообще имеет тенденцию высасывать человека. Конечно, нужно себя как-то поддерживать. Я раньше ходил в спортзал и бассейн, но в последние полгода настолько занят, что на это уже не хватает сил.
— Печально… Впрочем, у меня ситуация ничуть не лучше. Давно хотелось заняться танцами, но все не до того. Может быть, мы с вами жуткие лентяи?
— Точно, в этом все дело. — Он подмигнул ей и продолжил: — Особенно я. Я уже пять минут постоянно возвращаюсь к мысли о том, что с моей стороны было большой глупостью приехать сюда без машины. Мы идем и идем, но еще никак не дошли, — сказал он, с улыбкой поглядывая на Денизу.
— Мы почти пришли, еще минут сорок ходьбы — и будет виден мой дом, — ответила она совершенно серьезно.
— Что, правда? — На его лице отразилась смесь неверия с легким испугом.
— Шутка, я вас поймала. Вон мой дом, мы уже пришли. — Она приняла самое невинное выражения лица.
— Один — ноль в вашу пользу. Но, учтите, месть моя будет страшна. — Ден шутливо пригрозил ей кулаком и рассмеялся.
— Я буду всегда начеку.
Изрядно замерзшие, они поднялись в студию, и Дениза предложила выпить чего-нибудь горячего. Как выяснилось, им обоим нравился крепкий черный кофе без сахара.
— Просто удивительно! Поразительно. Это все ваши работы? — Он стоял у стены, на которой висели фотографии ее украшений.
— Да, разные этапы моего творчества. Вот это колье я сделала, когда мне исполнилось семнадцать лет. — Она постаралась ответить скромно и как бы между прочим. Но ей не удалось, довольная интонация выдала ее с головой. — Ну, в смысле… я с детства увлекалась ювелирным делом. Здесь жил один человек, школьный учитель, он вел что-то типа внеклассного кружка. Мы занимались художественной обработкой металла, я его лучшая ученица… — Дениза смутилась и замолчала.
— И что потом? — Он слушал ее с искренним интересом.
Какой же он красивый! Такое мужественное умное лицо. Наверняка он может вести себя очень властно, в нем есть какая-то неуловимая жесткость. В этот момент она поняла, что слишком затянула паузу и откровенно его разглядывает.
— Пойдем к столу, попробуем составить эскиз будущего изделия. — Дениза почувствовала, что начинает краснеть, и пошла заваривать кофе. Ты с ума сошла? Может, попробуешь еще откровенно флиртовать с клиентами?
Она принесла две чашки кофе, уселась напротив него за восьмиугольный столик красного дерева и положила перед собой блокнот для эскизов.
— Так в чем, собственно, суть, мистер Стаут? — Дениза внимательно посмотрела на своего собеседника. — Что именно вы хотите заказать для своей невесты?
— Я хочу подарить Мелинде браслет. Думаю, это достаточно оригинально. — Он улыбнулся, взял со стола чашку, недоверчиво пригубил, прикрыл глаза от удовольствия и отпил еще.
— Хорошо. Пусть это будет браслет. Но вы, надеюсь, понимаете, что это ручная работа плюс срочность… — Она выдержала многозначительную паузу.
— Да-да, я все понимаю. Мне нужен серебряный браслет, штучное произведение искусства. Сколько?
Это было сказано так просто и естественно, что Дениза смутилась. Она не назвала цену вслух, а зачем-то написала ее на листке бумаги, словно в дурацком детективном романе. Сейчас скажет: дорого. Что начинающей художнице можно быть и поскромнее.
Стаут взглянул на листок с цифрой, отпил еще кофе и сообщил:
— Хорошо. Цена меня устраивает. Сколько нужно внести в качестве предоплаты?
Все так легко.
— Желательно половину суммы, но… — Ошалевшая от счастья Дениза немного стушевалась. Этого хватит, чтобы нанять адвоката для родителей!
— Хорошо. Принимаю ваши условия. Мне вас рекомендовали как талантливого и порядочного человека. Важно, чтобы браслет сразу ослеплял, шокировал и одновременно говорил о какой-то тайне, намекал на что-то. — Его глаза стали по-детски открытыми, взгляд наполнился чем-то буйным и настоящим.
Вот так, наверное, и выглядят глаза настоящего художника, подумала Дениза.
— Это должна быть песнь в металле, мисс Глайдинг! Сказка из морозных серебряных узоров. Вещь, которая перейдет по наследству дочери, внучке и дальше. Настоящее фамильное украшение.
— Да. Я понимаю, о чем вы. Мне потребуются фотографии Мелинды, чтобы можно было продумать украшение, идеально вписывающееся в ее образ. — Внутри Денизы ярким фейерверком вспыхнуло вдохновение. Да! Я сделаю. Я уже вижу этот браслет. Он великолепен.
Ден заметил яркий свет ее горящих творческим огнем глаз. Улыбнулся, молча отсчитал половину суммы, встал и направился к двери. Говорить ни о чем не хотелось. Было страшно спугнуть то взаимопонимание, которое возникло между ними в последние несколько минут. Пока он одевался, Дениза резкими штрихами передавала бумаге тот образ, который еще светился перед ее внутренним взором.
— Кажется, мы поняли друг друга, мисс Глайдинг, — сказал Ден.
— Да. Я буду звонить вам и сообщать о ходе работы. Жду от вас любой возможной помощи. Надеюсь, вы сумеете найти для этого время. — Она говорила это, но на самом деле ей уже хотелось выставить его поскорее за дверь и приступить к работе.
Он, очевидно, это почувствовал и не стал затягивать прощание. Дениза осталась одна. Она предчувствовала бессонные ночи, муки над раскаленным металлом, мерзкий привкус кофе и постоянную боль в спине. Самое ужасное, что мысли об этом ей нравились, потому что все это симптомы, сопутствующие рождению шедевра.
3
Серебро текло, но не спешило играть. Для того чтобы правильно вылить металл в специальную форму, нужно довести его до определенного состояния. Тогда в центре асбестовой изложницы появится крутящаяся со страшной скоростью светящаяся капля. Дениза держала в левой руке высокотемпературную горелку, а в правой — изложницу, похожую на длинную изогнутую ложку. Резким движением, не переставая нагревать серебро, она вылила его в черную железную форму. Аккуратно поставила на место изложницу, потом выключила горелку и вздохнула с облегчением. Ей всегда было страшновато плавить и отливать металл. Это и понятно: если раскаленный металл прольется на пол, начнется пожар, не говоря о том, что он может прожечь плоть до кости. Она открыла форму и специальным зажимом, похожим на хирургический, подхватила прямоугольный слиток. С резким шипеньем он упал в заранее заготовленную емкость с холодной водой. Дениза вынула серебро, вытерла воду и удовлетворенно осмотрела. Теперь его нужно разрубить на части, пропустить через прокатный стан и получившиеся прутики протянуть через фильеры, тогда получится тонкая серебряная проволока. Сечение у нее едва толще волоса. Потом проволоку скручивают, расплющивают — и получается тонкая серебряная косичка. Ювелиры называет ее сканью. Из этой скани Дениза и собиралась делать браслет для невесты мистера Стаута. Изделия из такого материала всегда похожи на льдистые серебряные узоры. Господи, да этот браслет может стать настоящим шедевром! — подумала Дениза и в который раз взглянула на эскиз.
Телефонный звонок вывел ее из мечтаний о собственном творении. Она отложила эскиз и направилась к телефону.
— Алло, Дениза Глайдинг слушает, — сказала она холодным, подчеркнуто деловым тоном.
— Здравствуй, любимая. Очень захотелось тебя услышать. — Это был голос Билла.
— Привет. — Сколько же чувств может стоять за одним-единственным сухим словом? Хорошо, что он ее не видит сейчас. На ее лице отразились радость и страх, обида и раздражение…
— Пойдем прогуляемся, посидим в кафе, поболтаем. Я очень по тебе соскучился. — Он выдержал паузу и продолжил: — Погода замечательная, хватит дышать кислотными парами!
— Хорошо, через полчаса у нашего любимого кафе. — Дениза глубоко вздохнула.
— Отлично, до встречи.
Что же делать? Нужно как-то менять наши отношения, но совершенно непонятно как. Она без особого энтузиазма отправилась к шкафу, на ходу снимая рабочий кожаный фартук.
Дениза собиралась и прихорашивалась минут двадцать, после чего критично осмотрела себя в зеркале. То, что она увидела, ей не понравилось. Бледное лицо, запавшие глаза — вид патологически не высыпающегося человека. Болели спина и плечи. Ну и черт с ним, какая есть! Она надела плащ, выключила свет и вышла из дому.
Минут сорок спустя они сидели в кафе и смотрели в окно. Они только что бурно поссорились и теперь обиженно молчали. Точнее, это она бурно ссорилась, а он замыкался в себе и время от времени кидал едкие презрительные замечания. В кафе почти никого не было, тихо играла музыка, вяло общались официантки.
В груди слева у нее вдруг кольнуло, перехватило на секунду дыхание. Последние несколько дней она работала по ночам, мало спала, пила много кофе.
— Тебе надо бросать эту работу. Она тебя добьет. Ты и так стала выглядеть хуже, чем обычно.
Очевидно, она дернулась, и он это заметил. Впрочем, жалости в этой фразе не было ни на грош, скорее замаскированная шпилька.
— И кем мне пойти работать? Официанткой, уборщицей или секретаршей? Кем бы ты хотел меня видеть? — В ее душе закипала ярость.
— При чем здесь уборщицы? Твоя мать давно предлагает тебе пойти в секретариат к ее знакомой. Солидная фирма, будешь там нормально работать, получать деньги. Пойми, Дениза, пора расстаться с детскими фантазиями. — Он говорил это холодно и отстраненно, словно школьный учитель, втолковывающий урок маленькой ученице.
— И это ты мне говоришь о фантазиях? Я хотя бы зарабатываю деньги! Это лучше, чем сидеть на шее у матери и стрелять в долг у подружки. Может, тебе самому стоит прекратить тешить себя мыслью о музыке и устроиться в секретариат? — Она не говорила, а словно выплевывала слова.
На его лице появилась только рассеянная улыбочка.
— Как только я прославлюсь, буду присылать матери много денег. К тому же ты забыла главное отличие: у меня талант.
— А у меня, значит, нет?! Я, по-твоему, посредственность?!
— Только не сердись, милая, ну кто тебе скажет правду, кроме меня, самого близкого человека. Пусть это будет больно, но я просто обязан вернуть тебя на грешную землю.
Повисло неприятное, липкое молчание.
— Мы с тобой уже две недели не занимались любовью. — Это вырвалось у нее внезапно.
— Что? В смысле… да. Но кто в этом виноват? — Билл занервничал и даже попытался оправдаться. — Наверное, мы просто сейчас много работаем и сильно устаем. Не знаю. Но все, конечно, образуется, как в старые добрые времена.
Что-то тут не так, подумала Дениза.
— Слушай, малыш, мы с тобой действительно устали. Давай оставим все это, пойдем в твою студию, устроим вечер при свечах и все такое.
Он сказал это таким утешительным, нарочито ласковым голосом, что Дениза чуть не расплакалась. Секс из жалости. Заниматься с ним любовью теперь, после того как он наговорил мне столько гадостей и даже не извинился за прошлую ложь?! Сама мысль об этом уже отвратительна. Боже мой, почему я его не брошу? Что мне мешает расстаться с ним? Она почувствовала, как ее плечи наливаются тяжестью.
— Прости, Дениза, не стоило мне все это говорить. Я обиделся. Забудем. Но ты и меня пойми. Твоя работа встала между нами. Я еще два года назад предлагал тебе выйти за меня, да и теперь предложение в силе — это только доказывает, насколько крепка моя любовь. — Он взял ее руки в свои и печально улыбнулся. — Серьезно, пойдем к тебе, отдохнем, никуда не денется твой заказ. — Он обнял ее немного рассеянно, как будто думая о своем.
— Ты действительно любишь меня? — Она подняла мокрые от слез глаза и поймала его взгляд. Дурацкий вопрос, особенно когда ответ ничего не значит. Может быть, я спросила саму себя? Тогда напрашивается следующий вопрос: а я люблю его?
— Конечно, милая. Знаешь, мне сегодня вечером нужно еще кое-куда зайти, поэтому пойдем поскорее. — Он поцеловал ее в губы и собрался вставать.
— Ты хоть иногда можешь побыть со мной без всяких «кое-куда зайти» или «извини, но меня ждут»?! — В ее голосе явственно прозвучало отчаяние.
Он нахмурился и остался сидеть рядом с ней.
— Почему ты всегда недовольна? Что бы я ни делал, обязательно что-то не так! Ты думаешь только о себе, это очень эгоистично и просто убивает меня. Я извинился, предложил провести вечер вместе, хотел сыграть твои любимые песни. Все, чего мне хотелось, это чтобы мы пошли побыстрее, потому что вечером у меня важная встреча! — С видом невинно обиженной жертвы он отвернулся к окну и замолчал.
Что я делаю? Вдруг у него вечером действительно встреча? Наверное, он прав. Дениза, ты действительно эгоистка.
— Прости, ты прав, пойдем отсюда поскорее. — Она прижалась к нему и поцеловала.
— Хорошо. Ничто и никто не сможет нас с тобой поссорить по-настоящему. — Он встал и направился к выходу.
Дениза вдохнула чистый весенний воздух и взяла под руку все еще слегка надутого Билла.
— Устроим праздник. Здорово, что ты все правильно поняла. — Он сжал ее ладонь.
— Давай купим мороженого и фруктов, отметим наше примирение, — предложила Дениза.
Купили фрукты, мороженое и бутылку шампанского. Все вроде бы было здорово, но что-то мучило Денизу. Какое-то неприятное ощущение, сомнение, чувство искусственности.
— Тебе хорошо, милый? — Она словно попыталась получить у него поддержку.
— Да, конечно. Чувствую себя здорово. А что? — Он непонимающе посмотрел на нее и пожал плечами.
Они подошли к ее квартире. Дениза открыла дверь и вошла.
— Ничего, немного взгрустнулось. Ты правда все еще готов жениться на мне? — Она прикрыла глаза и развернулась к нему, подставляя губы для поцелуя.
— Ну да, а почему ты спрашиваешь? — ответил Билл и придвинулся ближе.
— Я согласна. Согласна стать миссис Уифф. — Ее губы прошептали это очень тихо.
Но он услышал. Его рука потянулась к выключателю. Зажегся свет, и Дениза зажмурилась, так и не дождавшись поцелуя.
— Ты что, беременна? Точно. Две недели назад последний раз… Но как, мы же предохранялись… — Он отшатнулся от нее и нервно расстегнул ворот рубашки.
О чем он? Ха, вскрылся самый большой страх мистера Уиффа — моя возможная беременность. Как противно! Может, подшутить над ним? Сказать, что так и есть. Нет, такими вещами не шутят. Только он мог в тот момент, когда я согласилась стать его женой, выкинуть такой фортель.
— Почему ты молчишь? Ответь что-нибудь! — Билл сказал это настолько нервно и растерянно, что Дениза сжалилась.
— Ты идиот, дорогой! Больше мне сказать пока нечего… — Она развернулась на каблуках и пошла в глубину студии.
— Так, значит, все в порядке? Ну, слава богу… Просто ты же понимаешь, мы еще не готовы… Я со своей музыкой, ты со своими планами… А это серьезно, очень серьезно. Когда-нибудь да, но не сейчас, ты понимаешь? — Он поспешил за ней, догнал, развернул к себе и крепко обнял.
Кто из нас эгоист? Это он думает только о себе! Или я ничего не понимаю и тяну одеяло на себя? Ведь Билл прав, мы оба еще не готовы стать родителями. А к свадьбе мы готовы? Вдруг так ничего и не изменится, он вечно будет шляться со своими дружками, я опять останусь в одиночестве… Нет, так не будет. Он замечательный, моя первая любовь, мы как принц и принцесса из школьных лет. Как давно это было, словно в прошлой жизни…
— Да, Билл я все понимаю, ты абсолютно прав. — Она успокаивающе поцеловала его и немного отстранилась. Всмотрелась в его красивое лицо и глубоко задумалась.
— Хочешь, поженимся прямо на следующей неделе. Ты же знаешь, как я не люблю этот официоз, поэтому устроим легкую вечеринку, пригласим друзей. Мне так тесно от социальных формальностей, давай обойдемся без них. Это новый этап в нашей жизни, нужно учиться экономить и копить деньги. — Он обнял Денизу еще крепче и продолжил: — Ведь церемонии — это всего лишь условности. Ну правда глупо потратить кучу денег на свадебный костюм или подвенечное платье, надеть один раз в жизни и потом навечно отправить в дальний угол шкафа. — Он сказал это высокопарно и с большим презрением.
— Ты что, серьезно так думаешь? Но для меня это очень важно. Я с детства мечтала о платье, о церемонии, как и любая девушка, наверное, — сказала Дениза очень тихо.
— Но у нас нет денег! Их придется копить на свадьбу несколько месяцев. Мне нужно будет устраиваться на временную работу, а я не могу. Ты же знаешь, как напряженно мне приходится готовить новый альбом. Уж его-то точно оценят эти свиньи-продюсеры. И тогда мы с тобой заживем! — Он говорил уверенно, словно видя перед глазами картинку и описывая ее.
— Я сама скоплю денег, не беспокойся. Это мои дурацкие идеи. Мне и расхлебывать. — Дениза прижалась к нему и почувствовала себя совсем маленькой и беззащитной.
— Ну, если для тебя это так важно… Хорошо, давай так и поступим. — Он обнял ее еще крепче и погладил по волосам.
Она почувствовала, что по ее щекам струятся горячие слезы. Он такой, какой есть, но я его люблю, не смогу его бросить никогда. Он же не виноват в том, что мне хочется свадебной сказки, а ему нет. Это моя мечта, а за мечту надо платить. Ничего, возьму заказы на реставрацию, музеи платят мало, а работы много. Зато у меня будет белое свадебное платье.
— Все хорошо, милая. Будем жить вместе, тебя перестанет шатать. Может, придется снять однокомнатную квартирку, студия слишком дорогая, все-таки семья требует больше расходов, чем один человек. — Он поднял ее на руки и отнес на диван.
— Посмотрим, Билл, там видно будет. — Она не хотела сейчас спорить, портить вечер.
— Я сейчас зажгу свечи, а ты доставай фрукты и накрывай на стол. У нас сегодня праздник. Я думаю, что даже немного опоздаю сегодня. — Билл вытащил спички и отправился вынимать свечи из пакетов.
Уже совсем стемнело, когда все приготовления были закончены. Они устроились на полу, расстелив большой мягкий плед и положив на него диванные подушки. Свечи всегда делали студию романтической и таинственной. Хлопнула пробка от шампанского.
— Давай выпьем за наше семейное счастье, — предложил Билл, наливая искрящуюся жидкость в тонкие фужеры.
— Да, за счастье, за творчество, за то, чтобы наши отношения изменились только в лучшую сторону. — Они чокнулись, и фужеры тоненько зазвенели в полутьме.
Сон все никак не шел. Дениза лежала под простынями и смотрела в потолок. В душе царила дисгармония: хотелось плакать и смеяться одновременно. Билл спал, она чувствовала боком тепло его тела. Все-таки она уговорила его остаться с ней и никуда не уходить.
Но лучше бы он и не оставался. Нет, это, наверное, со мной какие-то проблемы, все вроде делали как обычно, было даже хорошо. Но теперь опять накатило. Просто не знаю, что с этим делать. После занятий любовью у нее возникло ощущение такой пустоты и безысходности, что хотелось только плакать. Параллельно с этим ощущением откуда-то из груди рвался истерический смех.