Алекс Стрейн

Мой ангел

1

Хруст гравия под колесами роскошного лимузина напомнил Хелен звуковое сопровождение некоторых сцен из фильмов ужасов: зубовный скрежет, приглушенные хрипы и треск ломаемых костей… Одри едва не свела ее с ума ужасной привычкой смотреть подобную ересь на сон грядущий. Хелен пыталась привыкнуть долгих три года, но у нее так ничего и не получилось.

Лимузин остановился у парадного входа. На самой верхней ступеньке стоял дядя Хелен — Роберт Джеферсон Гамильтон четвертый. Хелен подождала, пока шофер вылезет, обойдет машину и откроет перед ней дверцу. Этот процесс был строго регламентирован, словно протокол международной встречи, и даже малейшее отступление от данной церемонии могло вызвать взрыв дядиного негодования. Этот ритуал был первым этапом «долгожданной» встречи дяди и племянницы.

— Хелен, дорогая, я рад тебя видеть.

Гамильтон дождался, пока нога Хелен ступит на первую мраморную ступень, простер руки к девушке в жесте радушия и так стоял, пока Хелен поднималась по ступеням. Хелен растянула губы в жалком подобии радостной улыбки. И тут же Гамильтон завладел ладонями племянницы, потянул девушку к себе и едва коснулся ее щеки своей надушенной щекой. Как это было всегда, запах его одеколона вызвал у Хелен спазм в животе, а холодное прикосновение его пальцев — противную дрожь во всем теле.

— Как доехала, дорогая?

— Прекрасно, дядя. — Она постаралась освободиться от его хватки как можно быстрее и при этом не показать своей поспешности.

— Я очень рад. Твоя комната готова, Хелен. Обед через час.

— Спасибо, дядя. Если вы не против, я немного отдохну.

— Замечательно. Макферсон! — крикнул Роберт, и за его спиной как по мановению волшебной палочки возник седовласый дворецкий. — Макферсон, отнесите вещи мисс Гамильтон в ее комнату.

— Конечно, сэр.

Рослый шофер в униформе вытащил из багажного отделения автомобиля и поставил перед Макферсоном чемоданы Хелен. Прямой как палка Макферсон нагнулся над чемоданами ровно под прямым углом и так же распрямился, не перегнувшись больше ни в одном месте. У Хелен создалось впечатление, что внутри него вставлен стальной стержень с единственным шарниром в пояснице.

— Мистер Гамильтон, вам звонит мистер Адамс.

Хелен и ее дядя обернулись одновременно, и девушка обнаружила перед собой незнакомого мужчину, который, несмотря на жару, был одет во все черное: черная водолазка, черные брюки и черные сверкающие туфли. Его волосы были чернее воронова крыла, черные глаза напоминали бездонные высохшие колодцы, а оливковая кожа выдавала в нем южанина. Он был весь такой неприступный, темный и опасный, что она едва не вздрогнула. В голове сразу всплыла картинка, сохранившаяся еще с прошлого лета.

Во время каникул она проводила неделю в доме дяди, и Роберт решил, что Хелен непременно должна отправиться вместе с ним на воскресную проповедь. Хелен вовсе не была набожной, но Роберт настоял, и они отправились на службу. Священник Симпсон оказался вовсе не благодушным старичком, как показалось Хелен вначале. В конце своей проповеди он впал в неистовство и, брызгая слюной и потрясая сжатыми кулаками, грозил грешникам геенной огненной… Сердце Хелен забилось гулкими горячими толчками, и она возвела глаза к потолку, лишь бы не видеть находящегося на грани помешательства святого отца и покорно склонившей головы паствы. Но лучше бы она этого не делала, потому что вопреки всем представлениям Хелен не белокрылые ангелы парили там меж легких облаков, а все та же геенна огненная, которой грозил Симпсон, жарким нарисованным пламенем бушевала над головами прихожан. Злобные черти тащили грешников, чьи измученные и осунувшиеся лица выражали только ужас и покорность судьбе, к огромному котлу; вокруг был только жар раскаленной лавы и клубы едкого дыма, а за всем этим действом горящим взором наблюдал черный ангел, плащ которого темными крыльями спадал с плеч и развевался сзади на фоне бордово-красных языков адского пламени…

Проповедь преподобного Симпсона и слишком реалистичные картины ада так сильно подействовали на нее, что Хелен не могла спать несколько ночей, а та воскресная служба до сих пор стояла у нее перед глазами. Хелен нервно сглотнула и почти поверила, что этот мужчина в черном служил моделью неизвестному художнику, воплотившему свою буйную «адскую» фантазию под потолком небольшой церкви. Спаси и сохрани, Господи, о чем она только думает?! Неужели у того черного ангела были такие же черты лица и бездонные глаза?..

— Хелен, дорогая, позволь представить тебе моего личного помощника Марка Макиавелли. Марк, моя племянница Хелен, — глухо, как сквозь слой ваты, донесся до Хелен голос дяди.

Нет, этого просто не может быть! Вряд ли возможно такое ужасное совпадение. Этот — как его? а, Макиавелли! — не может иметь никакого отношения к ужасной проповеди, произнесенной полоумным пастором Симпсоном. Этот человек не имеет никакого отношения к черному ангелу смерти, поджидающему у ворот ада грешников… Хелен заметила, что оба мужчины смотрят на нее, очевидно ожидая хоть какой-то реакции с ее стороны. Хелен заставила себя улыбнуться.

— Очень приятно, мистер Макиавелли, — выговорила она онемевшими губами.

Чтобы успокоиться, девушка постаралась припомнить психологические приемчики, которым ее обучила Одри, и быстренько представила, что под черной одеждой у Марка Макиавелли розовое белье с кружевами и носки в разноцветный горошек.

— Мне тоже, мисс Гамильтон.

Взгляд Марка равнодушно скользнул по ней сверху вниз и тут же перенесся на дядю Хелен.

— Спасибо, Марк, я сейчас иду. — Роберт сделал слабый жест рукой.

Удовлетворенный полученным обещанием Марк скрылся в доме, а Роберт приобнял Хелен за плечи и повлек в том же направлении.

— Ты выглядишь немного растерянной, Хелен, — попенял он девушке, — и довольно утомленной.

— Меня слегка укачало во время поездки.

— Это ничего. Обед будет только через час, и за это время ты сможешь немного передохнуть и прийти в себя. Ты еще помнишь, где твоя комната? — Хелен кивнула. — Входи же, дорогая, и располагайся. Мелисса позовет тебя к столу. А сейчас извини, мне нужно идти.

Роберт адресовал Хелен сдержанную улыбку и направился в сторону кабинета, который располагался на первом этаже. Хелен предстояло подняться на второй этаж, где находились спальни, по широкой мраморной лестнице. Она подняла голову и посмотрела на огромную хрустальную люстру. Хелен всегда опасалась, что в один прекрасный момент эта громадина сверкающим водопадом низвергнется вниз… Кажется, подобную сцену она углядела в одном из обожаемых Одри фильмов, но от того, что это было всего лишь кино, легче ей не становилось. Еще одна фобия в придачу к остальным. Хелен вздохнула: одной больше, одной меньше — какая разница?

Едва дотрагиваясь кончиками пальцев до полированной поверхности дубовых перил и стараясь не думать об огромной люстре над головой, Хелен стала подниматься по ступеням. Ей казалось, что весь этот громадный и пышный дом рассматривает ее, чужачку, которая снова посмела вторгнуться в роскошные апартаменты. Предки Гамильтонов с полотен хорошо знавших свое дело художников смотрели на нее строго и пронзительно, и в их темных нарисованных глазах даже не было искры дружелюбия и снисходительности. Чужачка… Больше всего Хелен хотелось втянуть голову в плечи и быстренько прошмыгнуть в комнату, но она вздернула подбородок и посмотрела в глаза своего изображенного на большом полотне — шесть футов на четыре — сурового деда. Роберт Гамильтон третий взирал на своего потомка в лице Хелен с явным неодобрением, словно опасался, что она может осквернить своим присутствием этот дворец. Ничего не поделаешь. Придется ему смириться с ее присутствием… по крайней мере, пока.

В комнате ничего не изменилось с того дня, когда она была здесь на каникулах в прошлом году. Хелен со вздохом опустилась на кровать, а потом откинулась на подушки. Заколка тут же впилась в затылок. Хелен раздраженно расстегнула ее и отбросила на край кровати, с явным облегчением встряхнув головой. Освобожденные из плена густые пряди медового цвета тут же рассыпались по плечам. Следом за заколкой отправились и очки, и Хелен наконец откинулась на подушки, раскинув в разные стороны руки. Боже, как хорошо! Она едва выжила после вчерашнего. Одри предложила устроить небольшие посиделки в честь окончания колледжа. Но по непонятной причине посиделки превратились в грандиозную вечеринку, на которую неизвестно каким ветром занесло и Джонатана, ее однокурсника, который давно и весьма настойчиво пытался добиться благосклонности Хелен.

Благодаря осведомленности Одри Хелен тоже была известна причина его настойчивости — он поспорил на нее со своими приятелями и пребывал в твердой уверенности, что ей об этом неизвестно, — и Хелен старалась держаться от Джонатана подальше. Но получалось плохо, и Хелен все больше чувствовала себя дичью, которую отчаявшийся охотник изо всех сил пытается загнать в ловушку: Джонатан понимал, что отпущенное ему время катастрофически тает, а проиграть тот дурацкий спор ему очень не хотелось. К тому же в этом случае страдала и его репутация неотразимого мачо, так что Джонатан старался как мог. Чего только стоили его весьма сомнительные комплименты и попытка напоить ее! За исключением двух небольших глотков, все вино, которое Джонатан целый вечер подливал Хелен в бокал, оказалось в горшке с любимым фикусом Одри, а незадачливый ловелас все больше и больше недоумевал, почему Хелен категорически отказывается пьянеть. Лишь в конце вечеринки при активном содействии Одри Хелен удалось избавиться от настойчивого ухажера. И еще примерно с полчаса после его ухода подруги предавались буйному веселью, вспоминая растерянного и разозленного таким поворотом дела Джонатана.

Девушки легли около часу ночи, а под утро Хелен опять навестил давнишний кошмар, и своим воплем она разбудила не только Одри, но и соседок в двух смежных комнатах. И потом не смогла сомкнуть глаз, обливаясь холодным потом и боясь спустить ноги с кровати. Словно ей не двадцать три, а всего пять лет, и она все еще верит в лохматых чудовищ, обитающих под кроватью и питающихся непослушными девочками на завтрак, обед и ужин…

Мелодичный звон часов вернул Хелен к реальности. Она бросила взгляд на циферблат и поняла, что слишком увлеклась воспоминаниями. Время поджимало, и, если она не поторопится, у Роберта, ценящего пунктуальность, появятся первые основания для недовольства племянницей. Хелен отправилась в ванную, снимая по пути одежду и бросая ее на пол. Распахнув дверь, она замерла на пороге, в изумлении оглядывая розовую ванную, представшую ее глазам: мраморные стены и пол, зеркальный потолок, золоченые краны, сетка душа и изгиб утопленной в пол ванны… Господи, что стало с этой комнатой?! Хелен двинулась вперед так неуверенно, словно опасалась, что пол под ее ногами вот-вот превратится в розовую бездну. Конечно, ничего подобного не произошло. Пол под ногами был монолитным и незыблемым, как тысячелетние базальтовые скалы, а розовые отшлифованные до зеркального блеска плиты холодили ступни.

Хелен забралась в душ и повернула позолоченный кран. Вопреки ее ожиданиям сверху хлынула вода, а не розовое масло. Впрочем, краны и сетка могли быть не просто позолоченными, а выполненными из чистейшего золота — это вполне в духе ее дяди. Не хватает только золотого унитаза. Хелен покосилась на сей предмет сантехники, и его форма в виде розового цветка едва не ввергла ее в истерику. Да, за год, что ее не было, ванная комната изменилась до неузнаваемости. И не в лучшую сторону!

Хелен схватила с полочки розовую бутылочку геля для душа — сам гель тоже был розового цвета! — и мягкую розовую мочалку. Она принялась тереться настолько яростно, насколько мог позволить мягкий поролон. Выйдя из-под душа, она сняла розовый халат с крючка на двери, стащила с головы розовую резиновую шапочку и решила, что, если бы ей привелось пользоваться этой ванной комнатой несколько дней кряду, она и сама стала бы розовой, как кукла Барби. К счастью, это было невозможно. Выбравшись из «кукольного рая», Хелен расположилась перед зеркалом на пуфике и принялась расчесывать волосы, одновременно раздумывая, что надеть. Хелен всегда отдавала предпочтения джинсам и футболкам, но явиться на обед в джинсах?! В доме Роберта это было неслыханно! В распоряжении Хелен было только одно платье — светло-коричневое, прямого покроя. Увидев однажды ее в этом платье, Одри пришла в ужас и заявила, чтобы Хелен никогда — «никогда» было повторено несколько раз самым категоричным тоном, на который была способна Одри! — не смела так себя уродовать.

Хелен была согласна с подругой, но сейчас у нее просто не оставалось выбора: ей очень не хотелось выслушивать дядины нотации. Поэтому Хелен надела ненавистное платье и туфли на низком каблуке. Решив следовать стилю, который просто диктовало это платье, Хелен отказалась от косметики, собрала волосы в аккуратный пучок на затылке и нацепила очки. Потом она взглянула на себя в зеркало и решила, что теперь ее вполне могут принять за престарелую тетушку ее пятидесятилетнего дяди. Зато Роберту не к чему будет придраться.

2

Едва Хелен успела привести себя в порядок, как в дверь тихонько постучали.

— Мисс Гамильтон, дядя ждет вас в столовой.

— Спасибо, Мелисса, уже иду, — откликнулась Хелен.

Мелисса служила в этом доме экономкой, и Хелен еще ни разу не удавалось понять, как эта немолодая женщина относится к ее присутствию. Лицо Мелиссы было бесстрастным и неподвижным, как маска, и глаза тоже ничего не выражали. Хелен даже ни разу не видела, как она улыбается. Впрочем, ничего плохого Мелисса ей не делала, так что не стоило жаловаться на судьбу.

Двери в столовую были распахнуты настежь, и оттуда доносились два негромких мужских голоса. Войдя, Хелен с удивлением обнаружила за столом Марка Макиавелли. Либо Роберт всерьез решил поменять свои представления о месте в его жизни прислуги, либо мистеру Макиавелли чудесным образом удалось избежать этого незавидного в глазах ее дяди статуса. При ее появлении мужчины замолчали и уставились на нее.

— Кажется, я не опоздала? — смущенно пробормотала девушка, обескураженная столь пристальным вниманием.

— Нет, Хелен, ты вовремя. Прекрасно выглядишь, дорогая, присаживайся. — Роберт указал на свободный стул.

Хелен подошла к указанному месту, и тут же будто из воздуха возник Макферсон и отодвинул для нее стул. Хелен в знак благодарности кивнула и уселась, расправив платье на коленях. Краем глаза она наблюдала за Макферсоном. Язык не поворачивался назвать его движения, полные степенности и точности, суетой, тем не менее это и была суета в интерпретации Макферсона: он скакал вокруг ее дяди, как заботливая наседка. Совершенно этого не замечая, Роберт продолжал беседу с Марком — в его доме это просто было принято, и забота прислуги воспринималась как должное.

В столовой бесшумно возникла Мелисса и подала сливочный огуречный суп. Не иначе как дядя позаботился о сегодняшнем меню: это блюдо было одним из его любимых, а Хелен его терпеть не могла. Но она, пересилив себя, взяла ложку. Мучения Хелен в конце концов были вознаграждены: второе оказалось вполне в ее вкусе — седло барашка под острым соусом с овощным гарниром.

— Какие у тебя планы, дорогая? — поинтересовался Роберт в самый неподходящий момент — Хелен как раз пыталась проделать две практически несовместимые вещи: насладиться десертом и при этом строго соответствовать правилам этикета.

Это казалось совершенно невозможным, а тут еще и дядин интерес…Хелен едва не подавилась засахаренной вишенкой, снятой с кусочка торта, стоящего перед ней. Она судорожно сглотнула и отложила изящную серебряную вилочку.

— Вообще-то планы у меня весьма незатейливые, дядя: отдохнуть пару дней, а потом заняться поисками работы.

— Работы? — Брови Роберта поползли вверх, как будто Хелен сказала несусветную чушь. — Помилуй, дорогая, но зачем?

Действительно — зачем?.. Зачем она ему это говорит?!

— Но… это же естественно. Я закончила учебу в колледже, и теперь мне нужно подумать о том, как обеспечить себя, и о собственной карьере. Разве не так?

— Дорогая Хелен! То, что ты получила образование, совсем не значит, что ты тут же должна заняться поисками работы. Поживи здесь, отдохни несколько недель, расслабься. А потом мы что-нибудь придумаем.

Пожить в этом доме и отдохнуть несколько недель? Невероятное заявление! Хелен решила, что ослышалась.

— Вы предлагаете мне пожить в вашем доме? — неловко переспросила она.

— Что тебя удивляет?

Проще было сказать, что ее не удивляет. Хелен стиснула салфетку повлажневшими ладонями.

— У меня немного другие планы, дядя. К тому же мне бы не хотелось терять столько времени… — Она заставила себя вновь взяться за вилочку и уставилась на кусок торта.

Но перед этим Хелен успела заметить, что лицо дяди помрачнело. Зачем она только согласилась приехать сюда! Во всем виновата Одри, буквально силой заставившая ее согласиться на этот шаг и сегодня утром буквально впихнувшая в роскошный лимузин, который прислал за ней дядя.

— Хелен, очень многие твои ровесницы просто мечтают об этом, а ты упрямишься. Я желаю тебе только добра, дорогая. Устрой себе небольшие каникулы. Только и всего.

Действительно, очень многие мечтали об этом. А уж Одри просто грезила о том, что сейчас предлагал Хелен дядя. Но Одри была слишком ограничена в средствах, чтобы позволить себе подобную роскошь — несколько недель предаваться безделью.

— Большое спасибо, я подумаю над этим, дядя, — осторожно ответила Хелен.

Предложение застало ее врасплох. Хелен недоумевала, с чего это дядя решил проявить подобную щедрость и что за этим кроется. Ее опасения имели основания: из собственного опыта он знала, что Роберт Джеферсон Гамильтон четвертый принадлежит к категории людей, которые никогда и ничего не делают просто так. Только как понять, что задумал дядя Роберт, — вот в чем вопрос. Что он задумал и какая ему от этого выгода.

— Хорошо, Хелен, ты подумай и дай мне знать о своем решении. — Роберт изящным жестом промокнул губы белоснежной салфеткой и с королевской небрежностью бросил ее на стол. — Мне нужно немного поработать. Весь дом в твоем распоряжении, дорогая.

Он поднялся, и тут же, словно тень, за его спиной встал Марк Макиавелли и направился за Робертом, будто получил от того мысленный приказ.

Хелен по давней привычке прикусила ноготь большого пальца и тут же испуганно его отдернула. Она больше не поддастся этой гадкой привычке, теперь ее маникюр безупречен. Хелен взглянула на нетронутый кусок торта почти с ненавистью, словно он был причиной ее волнений, и решительно отодвинула тарелку. Ей нужно подумать обо всем, что происходит. С этой мыслью Хелен направилась в свою комнату.

Чемоданы оказались разобраны, вещи аккуратно развешаны в шкафу, а кровать, на которой до обеда успела поваляться Хелен, снова была в идеальном состоянии — на покрывале ни морщинки. Не иначе как Мелисса, больше похожая на призрака, успела навести порядок. Мелисса появлялась и исчезала совершенно бесшумно, чем частенько пугала Хелен. Хелен огляделась, чтобы убедиться, что Мелисса успела испариться до ее прихода. Для верности девушка заглянула за портьеры и даже под кровать. Она была одна.

Хелен уселась в кресло. Некоторое время она пыталась осознать предложение дяди. Ей предоставили роскошную комнату, предложили побездельничать несколько недель, а дядя Роберт сказал, что весь дом в ее распоряжении… Впору было слечь, решив, что у нее горячка с тяжелыми галлюцинациями. Еще вчера утром она не была уверена в том, что ей не придется голодать в ожидании первых заработанных денег. У Хелен не было близких родственников, кроме дяди, а тот никогда не выказывал девушке теплых, родственных чувств. Скорее наоборот. Она привыкла тщательно скрывать свои эмоции от окружающих, но, к сожалению, не от самой себя. Где-то глубоко внутри Хелен жил какой-то темный страх. Плотный, холодный клубок, поселившийся возле сердца давным-давно.