— И она показала тебе только часть? — осторожно спросила Гвендолин.

Он кивнул.

— А что, там были какие-то компрометирующие материалы?

Гвендолин отчаянно замотала головой.

— Более того, — продолжи Уолтер, — она подала мне несколько страничек, а потом на моих глазах сожгла их в камине вместе со всей тетрадью.

— Правда? — обрадовалась Гвендолин. — Значит, она просто хотела доказать тебе, что я тебя люблю?

— Видимо, так, — улыбнулся Уолтер. — И я был на седьмом небе от счастья. Хотя, конечно, это не идет ни в какое сравнение с тем, когда слышишь эти слова из твоих уст…

— Я очень люблю тебя, — прошептала Гвендолин, блаженно замирая в его объятиях. — Я буду так часто говорить тебе об этом, что ты устанешь.

— Ни за что. Теперь, когда я нашел тебя, я еще сильнее хочу слышать об этом.

И они начали наперебой рассказывать друг другу о своей любви, прерываясь только для того, чтобы целоваться. Обеденная Зала Гвендильского замка давненько не была свидетельницей подобных сцен, наполненных любовью и радостью.

18

Дневник леди Гвендолин

20 декабря.

Очень жаль, что я не умею рисовать. Выражение лица леди Сесилии, когда мы с Уолтером сообщили ей потрясающую новость, было достойно кисти художника. Хотя моя почтенная мать и намекала на чувства Уолтера ко мне, она никак не ожидала, что окажется настолько права. К тому же я приложила немало усилий, чтобы убедить ее в обратном…

Бедная мама! Когда Уолтер появился перед ней и с самым серьезным лицом попросил у нее руки ее дочери, я думала, что она упадет в обморок. Она даже переспросила его, а потом посмотрела на меня, рассчитывая, видимо, что я опровергну его слова. Но я могла лишь улыбаться.

— Это так неожиданно, — пролепетала леди Сесилия.

— Почему? — спросил Уолтер. — Как мать взрослой дочери вы должны быть готовы к такому повороту событий. Я люблю Гвендолин…

Мое сердце забилось учащеннее.

— И смогу обеспечить ей достойную жизнь.

Тут, боюсь, я опять покраснела. Дурацкое лицо! Впрочем, раз Уолтер находит его красивым, то я не имею права жаловаться.

Леди Сесилия внимала ему с открытым ртом. Кто бы мог подумать, что моя поездка в Питхарли так закончится!

Как выяснилось позднее, тетя Пэм была в курсе планов Уолтера. Он рассказал ей о своих намерениях, как только появился у нее. Иначе она ни за что бы не взяла его с собой в Гвендиль. А я-то сердилась на нее за то, что она привела незваного гостя!

Джеймс и Агата очень рады за меня. Брат был приятно удивлен, а его жена по секрету шепнула мне, что подозревала, что именно за этим Уолтер и приехал в Гвендиль.

— Он так на тебя смотрел все время, — поведала она мне на ухо.

Похоже, все в этом доме о чем-то догадывались, одна я предпочитала терзать себя ненужными страданиями!

На следующий день мы провожали Джеймса и Агату в Америку. Раньше мы хотели проехать с ними немного, чтобы посадить их на самолет, но у нас слишком много дел. Предстоит подготовка к свадьбе. Уолтер настаивает на венчании, и у нас с мамой хлопот по горло. К тому же надо будет выкроить время, чтобы навестить леди Джулию в Питхарли. Мама горит желанием познакомиться с ней, да и тетя Пэм давно не видела свою подругу.

Очень жаль, что Джеймс с Агатой не смогут присутствовать, но по завещанию дядюшки они должны приехать на ферму до весны. Уолтер предлагал им остаться, хотел даже сделать Джеймса своим компаньоном, но мой братец очень упрям. Идея разводить коров на собственном ранчо пришлась ему по душе. Гвендиль никогда не был ему особенно дорог. Вот что он сказал мне на прощание:

— Я рад, сестренка, что ты остаешься здесь. У вас с Уолтером это получится лучше, чем у нас с Агатой.

— Что ты имеешь в виду? — спросила я.

— Из вас выйдут настоящие хозяева Гвендиля. Лорд и леди МакНорман, — пояснил он. — А меня всегда тяготила эта аристократическая мишура. Так что производи поскорее на свет наследника, и в будущем он станет владельцем замка.

— А как же ты и твои дети?

Я не могла поверить в то, что Джеймс фактически передает Гвендиль мне.

— Мои дети будут заправскими американцами и будут раз в год навещать свою тетушку, устраивать набеги на соседние поселения и терзать твои уши ужасным акцентом, — рассмеялся Джеймс.

Я не стала уточнять, серьезно ли он настроен или нет. Сейчас Джеймсу кажется, что Гвендиль не нужен ему, но кто знает, что он будет чувствовать через двадцать лет. Но одно уже хорошо — пока полноправными владельцами замка будем мы с Уолтером.

Уолтер… Как только я подумаю о нем, на душе сразу становится легко и радостно. Какое счастье, что я оставила в Питхарли свой дневник! Иначе все могло закончиться очень печально… Хотя Уолтер уверяет меня, что приехал бы в Гвендиль в любом случае. Я ему верю, но сердце все равно замирает от ужаса, когда я представляю себе, что очень легко могла бы лишиться его.

Вскоре мы все отправились в Питхарли. Насколько радостней было это путешествие по сравнению с первым! Тогда я вошла в поместье Уолтера как гостья, теперь как будущая хозяйка.

Леди Джулия встретила нас с распростертыми объятиями. Признаюсь честно, я несколько боялась этой встречи. Ведь леди Джулия читала мой дневник… Но постепенно я успокоилась. В конце концов, там не было ничего предосудительного, кроме тех частей, где я убеждаю себя в необходимости выйти замуж за Николаса Кармайкла. Но самое главное, что Уолтер не видел этого.

Тетя Пэм и леди Джулия проболтали весь вечер, а мы с Уолтером показывали маме и Кэролайн Питхарли. Леди Сесилия была в восторге. Я подозреваю, что она с гораздо большим удовольствием жила бы здесь, а не в Гвендильском замке. Но мысль о том, что Гвендиль должен скоро преобразиться, утешила ее. Я предчувствую, что нам с Уолтером придется выдержать не одну битву, сдерживая ее аппетиты.

От пребывания Констанции и Марион здесь не осталось и следа. Словно сестер Гастингс никогда не было в этом доме. О них никто не вспоминает, и это порой очень удивляет меня. В конце концов, Констанция прожила здесь шесть лет.

Но бывшая леди МакНорман очень мало волнует меня. Я скоро стану хозяйкой Питхарли, и мои дети будут резвиться в этих роскошно обставленных комнатах.

Вчера Уолтер преподнес мне свадебный подарок — жемчужное ожерелье, переходящее в его семье по наследству от отца к старшему сыну. Это настолько прелестная вещица, что я лишилась дара речи.

— Ты достойна самого красивого, — шепнул Уолтер.

Но боюсь, что даже в этот трогательный момент я не удержалась от глупого вопроса.

— Как же Констанция согласилась расстаться с ожерельем?

Уолтер нахмурился, и я поняла, что сморозила глупость.

— В качестве свадебного подарка я купил Конни в ближайшем ювелирном магазине кольцо с бриллиантом, — нехотя проговорил он. — И я буду очень тебе благодарен, если ты перестанешь напоминать мне о том, что я когда-то был женат на этой женщине.

Его слова порадовали меня гораздо больше, чем подарок. Констанция была его женой так долго, что я поневоле начинаю ревновать, но реакция Уолтера на одно лишь упоминание о ней очень успокаивает меня.

Наконец день свадьбы, до которого, казалось, было так много времени, наступил. Я была уверена, что проведу эту последнюю ночь без сна. Но, к моему удивлению, я прекрасно спала и утром встала бодрая и отдохнувшая. У леди Сесилии с самого утра глаза были на мокром месте. Я попыталась успокоить ее, но безрезультатно. Ей внезапно стало очень грустно из-за того, что ее дочь выходит замуж. Представляю, как бы она огорчилась, если бы я осталась старой девой.

Если честно, то я никогда не думала, что быть невестой настолько восхитительно. В доме полно родственников и знакомых, все заботятся о тебе, прикладывают массу усилий, чтобы ты хорошо выглядела. Меня все балуют. Столько внимания я никогда не получала в своей жизни. Возможно, это объясняется не моим исключительным положением, а богатством моего жениха. Но в любом случае я безумно счастлива.

Свадебное платье шилось по моему специальному эскизу. Я перерыла архивы Гвендиля и выбрала великолепный наряд. Светло-кремовое платье, расшитое золотыми цветами, с завышенной талией и длинными пышными рукавами, перехваченными в нескольких местах лентами. На шее обязательно жемчуг, подаренный Уолтером, и в прическу я тоже вплету небольшие жемчужины, чтобы полностью соответствовать образу средневековой невесты.

Леди Сесилия, конечно, была против такого наряда. Она предпочла бы пышное белоснежное платье из модного каталога. Я видела у нее в комнате кипы свадебных журналов. Но я была непреклонна и победила. Я уверена, что Уолтер одобрит мой выбор.

Венчание состоится в местной церкви, и к алтарю меня поведет дальний родственник по материнской линии. Я беспрестанно представляю себе эту картину и не могу дождаться того момента, когда пойду в церкви по узкому проходу между скамьями навстречу Уолтеру.

Возможно ли, чтобы человек был настолько счастлив? — иногда спрашиваю я себя. Чем я заслужила такую награду? Мне делается дурно при мысли о том, что я могла осознанно отказаться от такого блаженства. С каким бы ужасом я ждала этого дня, если бы на месте Уолтера был Николас Кармайкл! Никакие миллионы не заставили бы меня преодолеть свое отвращение. Мне искренне жаль тех девушек, которые поддаются ложному очарованию денег и бросаются на богатых женихов, как бабочки на огонь.

27 декабря.

Прошла неделя с этого знаменательного события. Имя мое по-прежнему Гвендолин МакНорман, но теперь я гордая замужняя дама. Мы с Уолтером проводим наш медовый месяц в горах Швейцарии, в царстве вечной зимы. Удивительно то, что мы встретили там Николаса Кармайкла с очень привлекательной девушкой, француженкой Элоизой. Николас был искренне рад видеть нас, зато Уолтер был далеко не в восторге. Несмотря на то, что я его жена уже целую неделю и каждый день говорю ему о своей любви, он не перестает меня ревновать.

Однако Ник, похоже, совсем излечился от своей привязанности ко мне. Он ухаживает за своей спутницей и не обращает на меня, солидную замужнюю даму, никакого внимания. Он поведал нам, что Марион Гастингс была в ярости, когда вести о нашей помолвке достигли ее ушей. Удивительно, как быстро новости путешествуют с континента на континент! По словам Николаса Марион закатила настоящую истерику, и ей даже пришлось вколоть успокоительное. Какова была реакция Констанции, никто не знал. Сразу после развода с мужем она уехала в круиз по Нилу. Надеюсь, она там встретит свое счастье…

Наш медовый месяц изумителен, но я все чаще и чаще вспоминаю Гвендиль. Для девушки, которая всю жизнь прожила в одном месте, это странно, но я ужасно скучаю по дому. Я ничего не говорю Уолтеру, чтобы не расстраивать его, потому что он искренне наслаждается нашей швейцарской жизнью и строит планы насчет летнего путешествия по Италии. Но я предпочла бы вернуться домой как можно скорее и заняться замком.

Уолтер иногда подшучивает надо мной, говоря, что Гвендиль мне дороже всего на свете.

— Если бы тебе пришлось выбирать между замком и мною, то у меня не было бы никакого шанса, — сказал он мне как-то с улыбкой.

Но мы оба знаем, что это неправда. Как бы я ни была привязана к замку, теперь в моей жизни есть более важные вещи. Любовь Уолтера заставила меня по-другому посмотреть на очень многое. Я совсем не та Гвендолин, которой была вначале.

Леди Джулия как-то спрашивала меня в праведном изумлении, где же искать любовь в наше время? Теперь я могла бы ей точно ответить — в собственном сердце. Надо только прислушаться к себе и не позволить алчности и корыстолюбию заглушить голос искренней любви.