— Ложку за маму. Ложку за бабушку. Ложку за дедушку. Вот так. Умница!
Воркую со своей крохой, забывая обо всем. И о вчерашней перепалке, и об обидных словах Камаева, оставивших вмятину на моей броне, и о том, что он обязательно попробует отыграться за мое своеволие.
Расслабляюсь на пару мгновений, прихлебывая прохладный кофе, и едва не пропускаю мимо ушей властное.
— Вызови няню на вечер. Терентьевы пригласили нас к себе.
— Хорошо.
Не спорю с мужем в этой мелочи, ведь мнение окружающих для него превыше всего. Это его фундамент, стержень, ядро. И не дай бог кому-то покуситься на его репутацию, которая со стороны выглядит безупречной.
Молодая жена. Красавица дочка. Крупный бизнес.
И плевать, что первая тихо его ненавидит. Вторая рождена от другого мужчины. А третий грозит вот-вот развалиться.
Прокручиваю все это в мозгу. Звоню Варваре Сергеевне, которая обожает сидеть с Мирой чуть ли не больше, чем с собственными внучками. И не подозреваю, что Багиров уже составил план на вечер с моим непременным участием.
Богдан: Тебе хватит часа, чтобы собраться?
Камилла: Да. Какой стиль? Деловой, повседневный, спортивный?
Богдан: Просто прими душ и нанеси макияж. Наряд привезет водитель.
Камилла: Хорошо.
Сглатываю судорожно, косясь на экран телефона, и тут же уведомляю Артура о том, что не смогу составить ему компанию. Конечно же, получаю порцию концентрированного негодования, но все равно радуюсь шансу избежать скучных посиделок, словно ребенок.
— Найдете чем без меня заняться?
— Конечно, Камилла Романовна. Не беспокойтесь.
Просовываю голову в гостиную, где Мира увлеченно разрисовывает магнитную доску, и, получив вольную от все понимающей мировой няни, уношусь в ванную. Вспениваю гель на покрывающейся мурашками коже, энергично орудую мочалкой и испытываю постыдную эйфорию, ныряя в пушистый банный халат.
Призываю себя относиться к встрече с Богданом, как к какому-нибудь контракту или деловому обязательству. Но проваливаю эту миссию еще до ее начала. Сдаюсь на милость волнения, опутывающего конечности прочной паутиной, и не могу сдержать дрожь, принимая у топчущегося в коридоре шофера два огромных пакета с именем известного бренда на боку.
— Одевайтесь, Камилла Романовна. Я буду ждать вас внизу.
— Сколько у меня времени?
— Сколько потребуется.
Галантно откланивается этот импозантный мужчина лет сорока пяти, а я с предвкушением перемещаюсь в спальню, чтобы изучить то, что купил для меня Богдан.
Изящное длинное платье темно-фиолетового цвета с закрытыми плечами и открытой спиной. Лаконичная подвеска из белого золота в форме скрипичного ключа. Элегантные лодочки в тон платью. И маленький серебристый клатч, призванный завершить образ.
Все это заставляет почувствовать себя Золушкой из сказки. Только вот если судить по надписи на пригласительном, Золушку вряд ли звали на бал к конкурентам, которые охотно отпразднуют крах ее королевства…
Глава 7
Богдан, девять дней назад
— Го-о-ол!
Объехав выскочившего вперед вратаря, я заталкиваю шайбу в пустые ворота и выплескиваю адреналин вместе с криком. Кровь кипит, эйфория зашкаливает. Дофамин в чистом виде.
На льду чувствую себя, как рыба в воде. Финты мучу так же виртуозно, хоть последний раз стоял на коньках несколько месяцев назад.
Пацаны одобряют. Празднуют разгромную победу. Сашка Терентьев влетает мне в бок и трясет так, что хрустят ребра. Спустя пару секунд к нему присоединяется и Саута. Никитос чуть поодаль вскидывает клюшку вверх.
— Красава, братан. В ком, в ком, а в тебе не сомневался.
Подбадривает Лебедев, пока мы толпимся у борта. А чуть позже, когда скидываем экип и успеваем принять душ и переодеться, цепляет за запястье.
— Готов к банкету?
— Не дави на больную мозоль, Никит. Я вообще планировал его пропустить.
— Даже не думай, Багира. Ты теперь часть преуспевающей корпорации. Придется соответствовать.
— А можно как-то без этого пафоса?
— Нельзя. Пришлю тебе свою пиарщицу.
— Спасибо.
Выдавливаю сквозь зубы и глубоко выдыхаю. Хоть и ершусь по привычке, в глубине души я благодарен Лебедеву за то, что он взял надо мной шефство.
Я никогда не причислял себя к миру снобов и богатеев и теперь, с внезапно возросшим до значительных величин капиталом, я ощущаю себя некомфортно в новом статусе.
Мне куда ближе простые посиделки с парнями в баре за кружкой пива. Или песни Цоя под гитару во дворе. А не все эти бабочки, фраки, ужимки и отдающие фальшью улыбки.
— Богдан Александрович, раз уж с одеждой мы определились, — Никитина помощница, имя которой я не запомнил, делает небольшую паузу и осторожно трогает меня за рукав, как будто разминирует готовую сдетонировать бомбу. — А спутница у вас есть? В приглашении значится плюс один…
Отшагнув на всякий случай в сторону, замолкает девчонка. Я же неожиданно расслабляюсь.
Мысли невольно перескакивают на мышку, и я понимаю, что в ее компании смогу пережить этот вечер без значительных потерь. Забью на дурацкий дресс-код, приму чужие правила игры и, возможно, даже попозирую на фотосессии. Да.
«Тебе хватит часа, чтобы собраться?».
Пальцы вслепую летают по дисплею, а я с куда большим интересом, чем парой минут раньше, выбираю для Камиллы наряд. Чтобы спустя несколько часов ронять челюсть в зале популярного столичного ресторана.
Античный атриум с мраморными колоннами, копии венецианских фонарей и статуи богов меркнут на фоне мышки.
В длинном платье с открытой спиной, с убранными в высокий хвост волосами она напоминает мне Анастасию из мультфильма про потерянную дочь русского императора.
И взглядом жжет так же, как наследница рода Романовых жгла Дмитрия.
— Богдан, что ты творишь?
Мотнув головой, Камилла горделиво пересекает разделяющие нас метры и с силой впечатывает кулачок мне в грудь. А я никак не могу перестать залипать на ее тонкую шею и голубоватую венку, яростно пульсирующую под кожей.
— А что я творю?
— Ты серьезно не понимаешь?
— М?
— Вчера ты согласился помочь отцу с фирмой, а сегодня притащил меня на прием к его конкурентам! Это ненормально. Он взбесится, если узнает!
— Ненормально, Камилла, это в двадцать три года жить по чужой указке, не иметь собственного мнения и безропотно повиноваться поехавшему крышей тирану. Поняла?!
Не замечаю, как подаюсь вперед и обхватываю пальцами запястья мышки. Поливаю пространство между нами бензином и швыряю туда подожженный фитиль.
Вспыхивает. У меня — что-то едкое за грудиной. У нее — что-то темное в глубине орехово-карих глаз.
Не знаю, что так сильно меня цепляет. То ли упоминание отчима. То ли то, что Ками так и не вышла за рамки клетки, куда сама себя и засунула. Но разбуженное мной пламя полыхает до самых небес, обжигая кончики ресниц, гортань, пищевод.
И мы горим в этом огне до тех пор, пока в наше чистилище не врывается чье-то назойливое щебетание.
— Камилла, ты? Сколько зим, сколько лет. Ты так похорошела. Не виделись с… твоего академа? Я недавно бьюти-салон открыла. Заглянешь? Рома подарил. А это твой муж? Познакомишь?
— Здравствуй, Рита. Это Богдан. Мой брат.
— Сводный.
Ставлю жирную точку после отрывистых реплик Камиллы и получаю двусмысленное «оу» от ее приятельницы — манерной блондинки в безвкусном голубом платье. Любопытство крупными буквами отпечатывается на лбу у не в меру болтливой Маргариты, но трезвонящий телефон мешает ей пуститься в дальнейшие расспросы.
— Побегу. Ромашка меня потерял. До встречи!
Прощается с нами девушка и уносит вместе со шлейфом приторно-сладких духов неловкость. Мы же с мышкой возвращаемся к неоконченному противостоянию.
— Богдан, ну, зачем?
— Что зачем?
— Дал ей повод для сплетен.
— Потому что захотел, — высекаю жестко и усиливаю напор, притискивая Камиллу к себе. — И, если вдруг ты забыла, на эти десять дней ты — моя собственность. И я буду поступать так, как считаю нужным. Говорить то, что заблагорассудится. И целовать тебя у всех на виду, если захочу.
Не знаю, почему веду себя с ней, как последний козел, и прессую вместо того, чтобы успокоить. Может, мне проще справляться с направленной в мою сторону злостью, чем с паникой в затравленных глазах.
По крайней мере, мой выпад срабатывает. Тихо сглотнув, мышка расправляет плечи и холодно уточняет.
— Девять дней.
— Что?
— Осталось девять дней, Богдан.
— И ты их запомнишь.
Улыбаюсь недобро, кожей ощущая робость сводной сестры, и двигаюсь к одному из столиков, где красуется табличка с моей фамилией. Жму ладони двум павлинам в одинаковых фраках, киваю энергичной женщине в оливковом брючном костюме и отодвигаю стул для Ками.
Пусть отчим и считает меня отбросом, что касается противоположного пола, с моими манерами все в полном порядке.
И, если мышка пол вечера сидит, как на иголках, то я частенько сцеживаю зевок в кулак и отсчитываю минуты до конца официальной части. Прием протекает без каких-то эксцессов. Гости, раскрыв рты, слушают основателя «Строй Инвеста». Роберт Борисович, охотно купаясь во всеобщем внимании, расписывает перспективы развития рынка. Официанты пристально следят за тем, чтобы тарелки не опустели, и выносят все новые и новые блюда.
Правда, Камилла ничего не ест, предпочитая гусиному паштету и устрицам апельсиновый сок. Да и я сам ковыряюсь в салате больше для вида.
— Давай сбежим, а?
Отбыв на мероприятии положенное время, я поднимаюсь на ноги и тяну мышку вслед за собой. Перехожу на шепот, касаюсь носом мочки ее уха и надеюсь, что ей так же скучно среди всего этого блестящего великолепия, как и мне.
— Давай.
Не проронив ни единого вопроса, чересчур поспешно соглашается Ками, чем убеждает меня в верности случайной догадки.
Ей скучно. Неуютно. Не по себе.
— Пойдем.
Пресытившись формальными фразами вперемешку с залпом из цифр, я тащу мышку мимо столиков и испытываю облегчение, когда мы, наконец, выбираемся в безлюдный атриум.
Делаю глубокий глоток воздуха и неожиданно торможу, морщась от слепящих нас вспышек.
— Богдан?!
— Не бойся, Камилла. Это всего лишь фотограф.
Мазнув взглядом по макушке ушлого репортера, я бережно прижимаю сводную сестру к себе и веду пальцами вдоль ее выпирающих позвонков. Справляюсь с первым ступором и куда увереннее двигаюсь к парковке, продолжая придерживать Ками.
Дальше действую на автомате. Щелкаю брелоком сигнализации. Привычно распахиваю дверь перед своей спутницей. После чего ныряю в салон, опуская ладони на руль.
Конец ознакомительного фрагмента