Блеск двух белых глаз пронзил темноту вместе с диким воплем, и с ближайшей пальмы на девушек кто-то бросился. Поймав его, Маури ловко упала на спину. Сол узнала томоэ нагэ, бросок через голову с упором в живот, идеально выполненный ее новой подругой.
Нападавший улетел в ближайшие кусты.
— Оваса-а!
Выбравшийся из кустов мальчишка встал, подбоченясь, перед Маури и уставился на нее снизу вверх с выжидающей улыбкой.
— Кинва тувасса, Мяо! — Маури рассмеялась, а мальчишка подошел и обнял ее.
— Матти Мяо серка найа Маури! — с ухмылкой ответил он.
Маури повернулась к Сол.
— Мой младший брат Мяо. Тот еще проказник. Но пока недостаточно быстр, чтобы застать сестру врасплох.
Сол улыбнулась и протянула руку.
— Приятно познакомиться — меня зовут Сайана.
Мальчишка, будто лишь теперь заметив, что его сестра не одна, отступил и скептически посмотрел на Сол.
— Динта шун Мяо! — сердито прикрикнула на брата Маури. — Эша Эзо, шун э инваса Мяо энта зе.
Получив выговор, мальчишка потупился и нехотя протянул руку Сол.
— Я велела ему не грубить моей новой подруге, — объяснила Маури. — И посоветовала попрактиковаться в языке Эзо.
Сол пожала руку Мяо и снова улыбнулась.
— Меня зовут Мяо, — застенчиво сказал он, прижимая руку к груди.
— Давай, давай, — шикнула на брата Маури. — Иди, пока Кинта не съел твой ужин.
Все трое свернули с тропинки в чащу и вскоре вышли на окруженную пальмами поляну с двумя или тремя небольшими хижинами. На траве возле костра боролись два мальчика, оба крупнее Мяо.
— Ло Кова, Кинта. Туваа миста юмафаси! — крикнула Маури.
Мальчики вскочили, обняли Маури и побежали к большей из хижин. Мяо присоединился к братьям, а Сол и Маури последовали за ними.
У входа в жилище Маури остановилась и прикоснулась пальцем к драгоценному камешку, вделанному в дверную раму. Потом поцеловала свою руку и прошептала какие-то слова.
— Это камень Кова, — объяснила она, повернувшись к Сол. — Куда бы ни отправилась семья, она берет с собой Кову и устанавливает у входа в дом. Ничего другого для перемещения дома не требуется.
Из уважения к своей новой подруге Сол повторила ритуал. Маури, немного помявшись, усмехнулась.
— Посторонним это ни к чему, особенно тем, кто живет в Эзо, в особняках с каменными стенами.
Войдя вслед за Маури в дом, Сол стала свидетельницей странной сцены.
Трое мальчишек в бешеном темпе кружили у большого металлического котла, установленного в центре круглой комнаты. Чуть в стороне трудились три островитянки в традиционных длинных платьях. Выхватывая из подвесных корзин какие-то овощи и коренья, они швыряли их на разделочный стол, крошили ножами и отправляли в котел.
Развалившийся в веревочном гамаке в углу мужчина лениво потягивал пиво из бутылки. Царящего вокруг хаоса он как будто не замечал, поскольку все внимание было приковано к старенькому лайтборду с тянущимися от него оголенными проводами. Сигнал был слабый, но Сол все же разглядела двух гриваров, обменивающихся ударами в круге.
— Катеда! Маруу и этмеми, о Катеда! — проревел он, прикладываясь к бутылке.
Его взгляд скользнул в сторону, чуть задержался на Сол и переместился на Маури.
— Ло дафе, это моя новая подруга Сайана, она из Эзо, — четко и быстро, словно заученную реплику, произнесла Маури. — Она также проходит пробы на следующей неделе, и мы вместе будем готовиться к отбору.
— Вот как? — Мужчина перешел на тикретийский, и его слова засочились сарказмом. — Надо полагать, она тоже пробьется в команду лорда? Победит собравшихся со всего мира лучших гриваров, а главное, мужчин?
Сол почувствовала, как вспыхнули щеки, а Маури, задетая отцовским оскорблением, едва заметно вздрогнула.
— Дафе, я лучше попробую стать боевым гриваром, чем буду сидеть весь день напролет и смотреть, как дерутся другие.
Мужчина в гамаке глядел на нее с прищуром.
— У меня трое мальчишек подрастают, так что есть кому поддержать традицию. А тебе не мешало бы занять место у плиты, рядом с тетушками, и забыть эти глупые мечтания о боях и победах. — Он повернулся к Сол. — Видишь, девочка из Эзо, как неуважительно она относится к своему дафе? А ты к своим относишься так же, да?
— Мои родители умерли. — Сол тотчас пожалела, что сболтнула лишнего.
— Вот как. — Мужчина прижал к груди кулак и склонил голову. — Но будь они живы, разве хотели бы, чтобы ты гонялась за тенями? Чтобы пыталась получить то, чего никогда не имела?
Сол начала отвечать, но Маури оборвала ее:
— Там, откуда она родом, в Эзо, отцы гордятся тем, что их дочери сражаются. Подбадривают их, бросают цветы с трибун! И хоронят, как подобает скорбящим.
Мужчина поднялся со своего места и свирепо воззрился на Маури.
— Знаешь же, девочка: я ничего не мог для нее сделать. Она лежит там, где ей подобает лежать. И ты тоже окажешься там, если пойдешь по этому Пути.
Маури отвернулась от отца, и Сол заметила блеснувшие в ее глазах слезы.
— Э, Икаре!
Одна из стряпух встала перед ними, скрестив руки на груди. Она посмотрела на Сол и тепло улыбнулась.
— Ты гостья в этом доме, и мы должны принимать тебя как гостью. Не забивать тебе голову нашими проблемами, а наполнить желудок. — Она указала на кастрюлю с тушеным мясом.
— Карту, тетя Кесс. — Маури вздохнула и улыбнулась, потом взяла Сол за руку и повела ее к миске восхитительно пахнущего варева.
Другая женщина погладила Сол по плечу.
— Когда-нибудь пробовала наше традиционное рагу?
Сол покачала головой.
— Тогда тебя ждет настоящее праздничное угощение. Свежий краб, пойманный прямо у скал, моллюски кармини, жареный корень бесай и немного специй тару для остроты! — Она рассмеялась. — Мы, женщины Изумрудных островов, может, и не сражаемся так, как вы, девочки, но ведем здесь борьбу другими способами.
Рагу уже звало и манило. Сол не ела весь день, и теперь ее желудок отозвался громким урчанием.
Они вынесли еду на улицу и расположились на больших камнях вокруг очага. Маури села рядом с Сол, а две ее говорливые тетушки рядом с ними. Отец Маури решил поужинать перед лайтбордом, настроенным на «Обзор Системы».
Большие угли потрескивали у ног. Глотая горячее рагу, Сол чувствовала запах моря в теплом ветре.
Маури снова замолчала, уставившись в темноту.
— Ты тоже кого-то потеряла? — спросила Сол.
— Да, — тихо ответила Маури. — Мою мафе. Она была одной из немногих женщин-бойцов. Научила меня всему, что я знаю.
Конец ознакомительного фрагмента