Александр Афанасьев

Долгая дорога домой

Тот, кто встал на путь беспредела,

Тот, кто живет по законам беспредела, —

Тот и сам в любой момент может стать его жертвой.

Автор

28 июня 2002 года

Екатеринбург на Карахчае

В здании министерства я появился рано — в семь утра. На Востоке рабочий день вообще начинается в шесть и заканчивается в час дня — из-за жары. Кстати, в Тегеране так работали далеко не все, все-таки здесь было не так жарко, как, например, в Адене, почти конечной точке нашего влияния в регионе. Но все равно… штаб уже работал, а вот Скворца — пташки певчей — на месте не было.

Решил дождаться его в присутствии [Раньше так называлась приемная.] — знаете, когда человек изначально чувствует за собой вину — это хорошая почва для плодотворного разговора. А поговорить было о чем.

Проснувшись в три часа ночи, я включил компьютер и вышел в Интернет, чтобы понять, с чем мы имеем дело. Интернет — это вообще величайшее изобретение двадцатого века, с его помощью рухнули все границы. Теперь уже невозможно скрыть что-то, все тайное почти сразу становится явным. Во многом утратила смысл профессия разведчика — те девяносто процентов информации, которые раньше получали за счет чтения книг и газет в стране пребывания — теперь получают, как говорится, «не отходя от кассы». В МВД есть специальный отдел — его сотрудники подписаны на тысячу новостных рассылок на всех языках мира и на несколько тысяч журналов и газет. Все это обилие информации сначала прогоняется через суперкомпьютер в поисках ключевых слов и смыслов [Поиск по ключевым словам есть и в нашем мире, а вот программы, улавливающие смысл сообщения, имеются только в этом. В этом мире Российская империя является лидером в области разработок программного обеспечения и владельцем четырех из десяти мощнейших компьютеров мира, в том числе второго по мощности. А простейший суперкомпьютер, сердце которого — несколько сотен обычных процессоров, был в любом уважающем себя университете РИ. Такое лидерство обусловливалось лучшей в мире математической школой и мощной научной школой, занимающейся проблематикой искусственного интеллекта.], потом отобранное электронным мозгом читают уже люди. Это происходит в тихом городе на великой русской реке Волге, где имеется сверхскоростной Интернет, хорошие факультеты языков в университете и недорогая рабочая сила. Точно также просто, с помощью Интернета, можно найти друзей, создать рабочую группу, прочитать нужную книгу и вообще получить нужную информацию. Мне она как раз и понадобилась от Интернета со спутниковым подключением, никем не контролируемым.

Информация.

Примерно к утру я понял, с чем имею дело. Это были технологии двойного назначения, ограниченные к обороту. Центрифуги, которые поставлялись в качестве оборудования для цементного завода, на самом деле предназначались для чего-то иного — исходный материал для цемента не является агрессивной средой, для производства цемента не нужна центрифуга со скоростью вращения около трех тысяч оборотов в минуту, и жаропрочные трубы повышенного класса точности изготовления тоже не нужны. Это было какое-то иное, не гражданское производство. От того-то и забеспокоились германцы.

Прождав в присутствии больше часа, я уже начал раздражаться, когда дверь шумно открылась, буквально пинком, и в помещение ворвался настоящий ураган…

— Захия… милая моя, это тебе.

Сидевшей в приемной молодой даме, весь вид которой наводил на недобрые мысли относительно генерала Скворца и о возможности организации «медовой ловушки» местной контрразведкой, был бесцеремонно вручен огромный букет оранжерейных цветов, которые дама с благосклонностью приняла.

— Павел Иванович на месте?

— Никак нет, задерживаются… — секретарша показала глазами на меня.

Олег Дмитриевич Пескарев, управляющий филиалом Атомстроя в Персии, повернулся ко мне на каблуках, как истинный юнкер.

— Господин посол… на ловца и зверь, как говорится. Мы вас искали… о вас такие слухи ходили… мои соболезнования.

— Пока не с чем.

— Говорили, что вас убили в перестрелке на юге.

— Слухи о моей смерти сильно преувеличены. Видимо, жить долго буду. А позвольте полюбопытствовать, кто это распускает обо мне столь нелепые домыслы?

— О, я был в Багдаде вчера и услышал, что вы серьезно ранены или даже убиты. Собственно, именно это я и хотел обсудить с Павлом Ивановичем. Но если уж вы здесь… позвольте пригласить вас в отстроенный нами город Екатеринбург на Карахчае.

— Простите?

— Екатеринбург на Карахчае. Там рядом протекает река Карахчай, но мы расположены чуть дальше. Просто удивительное место… раньше там было всего лишь соленое озеро, а теперь вырос целый город. Все-таки цивилизаторская роль России в этих местах очень велика, кто бы что ни говорил. Не так давно меня навестил князь Абашидзе, он остался от тех мест в совершеннейшем восторге.

— Простите?

— Князь Абашидзе. Генерал-губернатор Междуречья. Именно у него я вчера и гостил, просто потрясающий человек. Каждого гостя он потчует вином домашней выделки, и хоть он и грузин, но всегда называет себя русским человеком. Все-таки русская нация — великая нация, если представители других наций называют себя русскими.

Вот дьявол и явился за товаром.

— Уместно ли будет, если я уеду к вам? Я жду генерала Скворца.

Пескарев подмигнул.

— Если Скворец не появился на работе до сих пор, он не появится и до обеда. Уж поверьте мне. А мне будет приятно… старый Юрьевский частенько бывал в самом русском из городов на персидской земле, а вы — ни разу.

И в самом деле — что это я…

Екатеринбург-1000, или Екатеринбург на Карахчае находится между Кумом и Тегераном, намного ближе к Куму и чуть в стороне. С его строительством Кум [В нашем мире Кум — священный город, потому что там провел последние годы жизни аятолла Хомейни. В этом мире аятоллу Хомейни бросили в тюрьму и там тайно умертвили — режим не любил харизматичных противников.], до этого один из самых больших и бедных городов Персии, заметно приподнялся: строительство и работа такого центра, как Екатеринбург-1000, стоили немало денег и требовали немалого количества персонала. Дорога до Екатеринбурга была проложена от Кума — бетонная, стоящая на опорах и не касающаяся земли. Сам город не был окружен оградой, как можно было предположить, но голову даю на отсечение, охрана тут имелась, и периметр контролировался жестко.

Сам город состоял только из центра и промышленной зоны. Центр вполне достоин даже крупного индустриального города — жемчужиной стал был небоскреб о двадцати шести этажах. Все здания облицованы на единый манер — зеркальными блоками, отчего днем они так светятся, что больно осмотреть. Все остальное — это промышленная зона, состоящая из различных зданий одинакового белого цвета, дороги между ними заасфальтированы, между полосами — лужайки из аккуратной, высоко подстриженной зеленой травы. Она зеленая, не поддается никакому солнцу — значит, тут проложено капельное орошение, чертовски дорогая штука. Чуть в стороне от города — самый настоящий аэропорт с бетонной, трехкилометровой полосой. В отношении аэропорта Пескарев похвастался, когда мы еще ехали к городу.

— Мы его аттестовали по всем правилам ИКАО и теперь имеем право принимать международные рейсы.

— И много таких?

— Достаточно. У нас есть три собственных грузовых самолета и один пассажирский, мы вербуем людей посменно, в основном в Сибири и Центральной России, и доставляем вахтами прямо сюда, собственным самолетом и на собственный аэродром.

— Богато…

— Здесь у нас лучший заказчик. Только в прошлом году «Атомстрой» положил в казну больше девятисот миллионов [За четыре тысячи рублей можно было купить недорогую машину среднего класса.]…

— И какую роль играет местное отделение?

— Огромную! Мы приносим треть от всех поступлений. Его Светлость, в каком-то смысле даже опережает нас в вопросах использования атомной энергии. Его страна богата нефтью и газом, но он поставил цель к десятому году не сжигать ни единого галлона нефти!

— А как же автомобили?

— Сделаем электро! Здесь — настоящий рай по части возобновляемых источников энергии. Вы знаете, что Его Светлость заказал нам строительство четырех атомных опреснителей на два реактора каждый?

— Нет. А почему это не прошло через посольство?

Пескарев снова улыбнулся, он вообще в этом смысле был похож на американца, те постоянно улыбаются.

— Мы имеем собственные возможности в канцелярии Его Светлости. Только не делитесь этим с фон Тибольтом, он умрет от язвы.

— Расстроится… — согласился и я.

— Германцы пользуются дешевой атомной энергией благодаря каскадам АЭС в Африке, у них дешевое исходное сырье, но технология не самая лучшая. Мы же разработали реактор, который может работать на исходном желтом кеке, без обогащения. Представляете, что это такое? Теперь можно будет торговать атомными технологиями, как и любыми другими, безо всяких дурацких ограничений, которые только мешают!

Похоже, ты этим и занимаешься…

Я не был специалистом в атомной отрасли, поэтому вежливо спросил:

— А чем хорош этот реактор?

— Тем, что исключается процесс обогащения топлива — из него только формируют стержни для активной зоны. Все боятся, что обогащенный уран будет использован для ядерных зарядов — какая глупость! Сейчас те, кто хочет иметь атомную бомбу, имеют ее. Но никогда не применят. Потому что смысла в этом нет, атомное оружие сохраняет мир, а не разрушает его. Атомные технологии позволяют получать энергию дешевле, чем любые другие, за исключением гидротехнологий. Откровенно говоря, господин посол, мне не нравится энергетическая стратегия Империи.

— Вот как? И почему же?

— Ставка на воду. Мы понастроили гидроагрегатов повсюду, где только возможно, у нас все реки перекрыты каскадами ГЭС [Потому и электроэнергия в Российской империи стоила очень дешево, а товары получались конкурентоспособными. ГЭС строили за счет казны.]. Но дешевая энергия развратила нас, и мы теряем технологическое лидерство в отрасли. Вообразите, князь, здесь мы строим в два раза больше атомных агрегатов, чем на севере. А ведь есть еще и солнечная энергия, и ветровая…