— Попал!

БТР остановился.

— Покидают машину…

Было видно, как стрелки на улице переориентируются на них, начинают бить сразу с нескольких точек…

— Пристреливаются. Валим…

* * *

К их удивлению, в гостинице было не все так плохо…

Со второго захода вертолет высадил оставшуюся часть их взвода и отошел, чтобы приблизиться второй раз и принять гражданских. Зависать было смертельно опасно, а запас по топливу был.

Гражданские сконцентрировались на верхних этажах, в основном в коридорах — офисы простреливались с улиц. Спасло то, что местные здесь позаботились о собственной охране, особенно после предыдущего мятежа. Среди тех, кто укрылся в двадцатиэтажном здании «Душанбе-Плаза», был и Чандри Чакрапурта, вице-президент «Эксон Мобайл» с собственной небольшой охраной, которая вместе с охраной здания до сих пор отбивала атаки упоротых, озверевших от анаши и крови исламистов, второй раз за три года получивших волю…

Вертолет завис над крышей, и в него как сельдей в бочку умяли тридцать гражданских. После чего он взял курс на Туркменистан, где было спокойно. Пока…

В Душанбе продолжался бой. Небо то тут, то там рвали трассеры, над восточными окраинами рдело зарево пожаров…

— Где, мать их, морская пехота… — сказал кто-то, явно не американец.

— Здесь, — громко ответил Сэммел. — Есть вопросы, парень?

Вопросов не было…

Брезер достал спутниковый, сети INMARSAT, набрал номер.

— Сэр, это Лидер Янки, — назвал он свой позывной, — птички в полете, повторяю — птички встали на крыло, как поняли?

Все смотрели по своим секторам. Но прислушивались и к разговору. А он, судя по репликам, был нелегким…

— Так, парни, внимание на меня! — крикнул Брезер, закончив. — У нас большие проблемы! Только что поступило сообщение — начался штурм посольства. Штурм ведется большими силами, до утра они могут не продержаться. Там и гражданские, и наши. И мы — единственная группа в распоряжении ЦЕНТКОМА.

— Сэр, а как же… база в Казахстане? В Кыргызстане? — растерянно сказал кто-то.

— Никак. Кавалерия появится только к утру. Это неофициальная просьба, можно так сказать. Не приказ.

— Сэр, выходить ночью в город, без подготовки — это безумие.

Сэммел ничего не сказал — хотя, по сути, был согласен.

— Именно поэтому я предлагаю сейчас поднять руки тем, кто готов пойти. Остальные останутся оборонять здание и ждать следующего рейса вертолета! Но я сказал кое-кому, что мы уже выполнили то, за что нам заплатили! И не прочь пнуть пару задниц в нагрузку. Итак?

Да, они были наемниками.

Но они были и солдатами.

— Я пойду, сэр, — сказал Флейшер.

— И я, — сказал Сэммел.

— И я, — сказал еще кто-то, — и катись оно все…

* * *

Посольство было на проспекте Сомони, до него было совсем недалеко, но сейчас каждый шаг был как в гребаном Хюэ в шестьдесят восьмом. Никто не знал, где и какие силы находятся, они не получали никакой поддержки от правительственной армии. В холле гостиницы было около двадцати полицейских с оружием, неподготовленных и совершенно ошалевших. Хорошо, если они смогут продержаться здесь, на позиции, и не допустить захвата здания. Эта высотка с вертолетной площадкой очень важна, потому что с нее можно начинать десантную операцию, в ней удобно разместить штаб, а снайперы, расположившись на ней, могут контролировать большую часть города. Американское посольство — невысокое, трехэтажное здание, и расположено оно так, что спасательные вертолеты будут подвергаться серьезной опасности. О том, что будет, если ваххабиты, как в Ливане, захватят высотные здания и поставят там несколько крупнокалиберных пулеметов, безоткаток и «РПГ», не хотелось даже и думать… [Один из эпизодов гражданской войны в Ливане так и назывался — война отелей. Банды, оседлавшие высотные здания, вели перестрелку друг с другом с верхних этажей. Самое страшное происходило в центре, где снайперы экстремистов заняли сорокаэтажную башню Мюрр и держали под обстрелом половину города.]

— Где посольство? Где гребаное посольство? Ты нас понимаешь?

— Оставь его… — в полутемном помещении, освещенном только отсветами пожаров, появился Аргант, он держал на плече русский пулемет, — они ни хрена не понимают. Все, что они знают, — это деньги. Сколько брать и кому отстегивать долю.

— Сукин сын… — Сэммел привычно отсоединил магазин, проверил, сколько патронов, и втолкнул обратно, — как пойдем? Я смотрю, на улице до чертовой матери машин?

— Да, но исправны только некоторые из них, а улица под обстрелом. Машину, скорее всего, сожгут из «РПГ».

— Что предлагаешь?

— Пешая группа сможет пройти. Если будет небольшой, хорошо подготовленной и не будет лезть в неприятности.

— И как ты будешь выводить гражданских из посольства?

— Никак. Им надо продержаться до утра, дальше подоспеет помощь.

— Ты уверен?

— Да, черт возьми, уверен. Но если местные захватят посольство, будет настоящая резня…

— Кто-то должен остаться здесь. Местные не продержатся, будет настоящая резня. Здесь тоже остались гражданские.

Со стороны лобби к ним подошел Брезер.

— Сэр…

— Черта с два я останусь, поняли? Я летел сюда не для того, чтобы отсиживаться…

Сэммел понял, что оставаться придется ему.

* * *

Здание отеля было не так плохо подготовлено для обороны — не хватало людей. Все-таки отель, не говоря о бизнес-центре, чертовски огромное здание с множеством уязвимых мест. Двери, невысоко расположенные окна, холл, по новой моде с большой площадью остекления. Все это делает оборону очень проблематичной.

— Кто может стрелять из «АК»?

Молчание. В отеле осталось около сотни гражданских иностранцев ждать следующих эвакуационных вертолетов. Все они были представителями нового… какой-то идиот с плоскими мозгами надумал называть этот мир «плоским». Это мир, где каждый специализируется на своем… каждый ценен и важен как личность… каждый нуждается в защите и вправе ожидать ее. Вот только времена сейчас такие… никакой защиты не будет, Сэммел это хорошо чувствовал. Он уже проинспектировал запасы еды и воды в отеле и знал, что дня на три без роскоши, но хватит. Но нужны были стрелки… он обезоружил местных, потому что понимал — драться по-настоящему они не будут. Прохавали — по Афгану, по Ираку. Для них тот бородатый урод в прицеле — прежде всего соплеменник и единоверец и только потом враг. Точнее «враг», ибо все тут одним миром мазаны. Хорошо еще — если среди тех, кто в отеле, нет тайных сторонников Хизб ут-Тахрира…

Перед ним было сто человек. Даже сто с лишним. Кто-то из них был хорошим нефтяником, кто-то газовиком, а кто-то менеджером. У них были семьи, дети, дома, кредиты и планы на будущее. Но это не имело сейчас значения — никакого. Имело значение только то, отстоят они свой дом от натиска бородатых или нет.

— Я вам кое-что объясню, — сказал Сэммел. — Вы находитесь в столице страны, вставшей на дыбы. Когда каждый из вас подписывал контракт, он, наверное, обратил внимание на суммы годового жалованья, что они намного выше обычного. Так вот сейчас вам по-настоящему придется отработать свое жалованье. Повторяю вопрос: кто нахрен умеет стрелять из «АК»?

Молчание. Потом шагнул вперед один из гражданских, рыжий, лысоватый.

— Я, господин офицер.

— Фамилия?

— Шульце, господин офицер. Я отслужил два года в Национальной народной армии ГДР, старший стрелок.

Сэммел молча показал на груду «АК» с подсумками. Немец выбрал себе автомат и встал за ним. Шагнул вперед еще один.

— Фамилия?

— Морган. Буря в пустыне, сэр. Ваша винтовка нравится мне больше, но с оружием вероятного противника нас тоже знакомили.

Сэммел кивнул. Американец стал выбирать автомат.

— Еще…

* * *

Грохот ботинок по асфальту, казалось, был таким громким, что его было слышно на другом конце улицы. Гребаный проспект Сомони — одна из главных улиц Душанбе. Но и его перекрывал стук сердца. Казалось, что сердце стучит в ушах…

Электричество вырубили. Электричество было отключено. Продвигаться по самому проспекту — смерти подобно, поэтому они продвигались по дворам. Если их обнаружат здесь, бой будет недолгим…

Том, англичанин из морских коммандос, носивший усы на манер Саддама Хусейна, подал сигнал опасности, и все замерли. Они как раз проходили двор… надо было пересечь улицу и идти дальше…

Шум мотора. Хорошо, что услышал.

Свет фар. Ослепительно-яркий в ПНВ. Меж домами — проход, хорошо видно, как перемещаются лучи фар. Потом становятся видны и машины. Огромные, с высокими бортами китайские самосвалы, таких тут полно, с рычанием пронеслись мимо, к улице, потом остановились. Разом загрохотали автоматы и пулеметы.

— Сукины дети… Они вступили в бой на перекрестке.

— Здесь ни хрена не видно. По одному пройдем.

— Ты полный псих.

— Да, брат…

Брезер подобрался ближе, осмотрел противоположную часть улицы в монокуляр ночного видения. Он не был командиром, но его громадный опыт делал его слова весомыми.

— Что скажете, сэр?

— Я бы поставил здесь пулеметчика на углу, сынок. Перебегал бы по одному — вон туда.

Он включил лазер в невидимом режиме и показал, куда именно.

— У идиотов мнения совпадают. Арджи, прикрывай нас. Том, ты первый. Я смотрю. Три — два — один — пошел!

* * *

У посольства шел ожесточенный бой, прорываясь вспышками разрывов и трассерами автоматных очередей, взлетающих в небо. Прямо на въезде в здание стоял БТР, лупил по зданию из «КПВТ» — и что там осталось, в здании, понять было невозможно. За этой же машиной скрывалось до десятка боевиков, вперед они не шли. Бронетранспортер стоял очень грамотно — прикрываясь остатками стены, которая раньше защищала посольство. Еще с десяток бородатых ошивались у бортового грузовика с самодельным бронированием, вооруженные. Что они там делали, Аллаху весть. Судя по грохоту стрельбы, бой шел в саду, а возможно, и в самом здании посольства.

Том стоял на колене, достал глушитель и пристегнул его к автомату, надев прямо на пламегаситель, были украинские глушители, которые надевались на «АК-74» — очень удобно. Привычка иметь при себе глушитель осталась у него со времен морских коммандос — все-таки их специализацией были диверсионные действия и захват плацдармов на морском берегу. В монокуляре ночного видения мир был зелено-черным, только пламя прорывалось ослепительно-яркими, неохотно тающими вспышками.

— Не спешить, парни… — Брезер пристегнул к своему «М4» длинный магазин на сорок патронов, — не спешить. Том, внимание на грузовик. С БТР мы сами разберемся.

— Есть.

— Чем ближе подберемся, тем лучше. Арджи, останься здесь…

— Есть…

— Начали!

* * *

Утро встретило гарью, рваной пеленой пожаров, щелкающим звуком выстрелов. Очевидно, с наступлением дня бандиты резко снизили активность, предпочитая оставаться на занятых ими позициях. Следовало опасаться снайперов — по опыту Сараево, Сэммел не сомневался, что они будут. Сам он не был в Сараево, но дружил с одним парнем, который там был — во французском миротворческом контингенте. То, что он рассказывал про Сараево, лучше было не слушать ближе к ночи.

Сэммел распорядился пересчитать боеприпасы и перераспределил их, насколько мог. На человека осталось меньше магазина, следующую ночь они не смогли бы пережить. Был вариант перевести людей в посольство, потому что эвакуация если и начнется, то явно оттуда, но по здравому размышлению он решил все-таки оставаться в отеле. Идти с такой большой колонной гражданских по разгромленному городу в посольство, возле которого точно есть боевики, — решение для идиотов. В конце концов, это высотное здание, вертолет можно посадить и сюда.

Он также связался со своим менеджером — тот сказал что-то невнятное, общий смысл разговора можно было уместить в одном слове — ждите. Как он предполагал, сейчас идут консультации между Пентагоном, Госдепом и руководством его фирмы относительно задействования сил частных охранных структур при эвакуации гражданских, относительно правомерности применения силы в суверенном государстве и относительно того, кто за все за это заплатит. Заплатить-то могут и частники, в конце концов, это их работники тут на сковородке сидят, могут заплатить страховщики — лучше заплатить за спасательную операцию, чем выплачивать миллионные страховки. Против будет Пентагон — из принципиальных соображений, потому что если частники будут заниматься такими делами, как эвакуация иностранных граждан из «горячих точек», то возникнет вопрос: а нахрена такие деньги выделяются в военный бюджет? То, что сам Пентагон помочь ничем не может, — это вопрос второй. Когда в Ливии убивали посла и штурмовали посольство, никто не помог и никто не понес за это ответственность, современный мир не предполагал ответственности за трусость и бездействие. Госдеп будет елозить задницей, прикрывая словоблудием тот неприглядный факт, что никто не готов принять решение и нести ответственность за него. В общем, все как всегда, а они и их жизни — не более чем аргументы в грязном политическом торжище.

Сэммел после разговора с менеджером выругался русским матом, использовав все нецензурные выражения, которые знал, а потом набрал номер старины Брезера. Новый мир был хреновым, но хорошие моменты тоже в нем были. Один из таких моментов — если у тебя есть спутниковый телефон Thyraya, с ним ты всегда на связи.

Брезер ответил сразу, фоном разговора служил какой-то непростой разговор с истерическими выкриками, он был слышен даже в трубке.

— Сэр, это Сэммел.

— Да, парень, как ты там?

— Пока держу позиции, сэр. У нас несколько раненых, но мы выстояли.

— Молодец. В других обстоятельствах я бы представил тебя к Серебряной звезде, но пока и это сойдет.

— Что у вас, сэр? Вы прорвались в посольство?

— Да, парень. Здесь до черта убитых и раненых, здание держится на соплях. Эти ублюдки подогнали «Т-72» к зданию и дали нам один час. Сейчас готовим переговоры.

— Мы можем вам чем-то помочь, сэр?

— Навряд ли. Просто молитесь за нас, парни. Просто молитесь за нас.

— Да, сэр…

Брезер отключил связь.

— Господин офицер.

Сэммел обернулся. Это был Шульце. Смотря на него, Сэммел начинал понимать, почему в Европе произошли две столь страшные войны с немцами. Когда реальность хватает тебя за горло — каждый проявляет себя тем, кто он есть на деле. Шульце, этот толстый рыжий нефтяник, был солдатом. И мужественным солдатом — Сэммел мог навскидку назвать десяток парней в Корпусе, которые ему и в подметки не годились.

— Господин офицер, я бы обыскал те трупы, которые у нас тут лежат. Там есть оружие, а у кого-то есть и патроны. Может, у кого-то есть и пистолет. И в любом случае лучше оттащить их подальше, пока не завоняло.

— Хорошая идея, Шульце…

* * *

— Вы не понимаете, сэр?! Нет, вы просто не понимаете!

Брезер грыз сухарь, почти не чувствуя вкуса, и выслушивал истеричные крики женщины, которая стояла перед ним, уперев руки в бока, — настоящая скандалистка. Интересно, какой придурок назначил ее в посольство в мусульманскую страну, а?

— Что я не понимаю, мэм? — спросил он.

— Это вооруженное противостояние приведет к гибели всех, кто находится в посольстве, я это пытаюсь втолковать вам битые полчаса.

Брезер наконец-то разгрыз сухарь и протолкнул его в глотку.

— Знаете, мэм… — вежливо сказал он, — я сейчас вспомнил слова одного великого американца. Теодора Рузвельта. Он сказал: если какой-то парень хочет дружить с вами или просит дать ему денег — вы можете дать, а можете и не дать, вы свободны в своем выборе. Но если какой-то парень хочет с вами драться — вероятно, вам придется уступить.

— Нет, вы просто не понимаете. В любом случае произойдет становление новой власти. Это должно было произойти рано или поздно, местное правительство довело народ до социального взрыва своей коррупцией и безумной политикой. Но новая власть все равно будет и тогда встанет вопрос: в каких отношениях они будут с США? Если вы сейчас устроите второй акт бойни, то, вероятно, мы навсегда будем врагами для местных людей.

— Мэм, — сказал ганнери-сержант, — эти парни подогнали танк к зданию и собираются открыть огонь.

— И у них есть еще танки, как вы это не понимаете. Даже если вы подорвете этот, у них будут еще. Надо сдаться! Они все равно ничего с нами не сделают, они посадят нас в тюрьму, где сейчас самое безопасное место. Потом придет новая власть — и они захотят иметь с нами дело, хотя бы, чтобы получить кредиты на развитие. Условием получения кредитов будет наше освобождение. И мы все вернемся домой.

— Мэм, — сказал ганнери-сержант, — среди тех, кто штурмовал посольство, были афганские моджахеды, я слышал разговоры на пушту. Они поставят нас перед камерой и отрежут голову. Вас — вполне возможно, что угонят в рабство, будут насиловать…

— Сэр!

Перед ганнери-сержантом был один из тех немногих морских пехотинцев из отряда особого назначения, который еще стоял на ногах. Перед самым кризисом Госдепартамент все-таки догадался перебросить специальный отряд морской пехоты на усиление безопасности посольства. Если бы не эти парни, сейчас посольство было бы уже захвачено. В ночном бою они потеряли три четверти личного состава.

— Да, что у тебя?

— Сэр, посол Коллинз умер.

Достойное начало дня.

— Прочтите молитву.

— Да, сэр.

Брезер встал со стола, который он использовал в качестве сиденья. Было немало дел.

— Постойте!

— Что еще, мэм?

— Если посол Коллинз мертв, то по правилам Госдепартамента я принимаю на себя обязанности временного главы дипмиссии. И в качестве временного главы дипмиссии я вам приказываю.

— Эй, парень…

Морской пехотинец, уже собиравшийся уходить, обернулся.

— Миллер… как там тебя.

— Мюллер, сэр. Я из Техаса.

— Мюллер… препроводите временного главу дипмиссии в подвал к остальным гражданским и проследите, чтобы она оттуда не выходила. Если потребуется — примените силу.

— Есть, сэр.

— Да как вы смеете!

Но Брезер уже не слушал ее…

На первом этаже пожары уже потушили. Остающиеся на ногах морские пехотинцы и немногочисленные частники пытались перекрыть ход на второй этаж импровизированной баррикадой. Собирали и перераспределяли оружие.

— Что тут у нас, парни? — спросил Брезер, спустившись вниз.

— Не все так плохо, сэр, — начал обстоятельно докладывать чернокожий сержант. — У нас есть один пулемет Калашникова и три ленты к нему, один «М249» и одна лента к нему, но он может питаться и магазинами, сэр…

— Напомни-ка мне, какой п…р отобрал у морских пехотинцев старый добрый тридцатый калибр, а сержант? [Американцы в основном заменили тяжелые пулеметы калибра «7,62NATO» на легкие «М249», а потом и вовсе на «М27», представляющую собой «НК416» с тяжелым стволом. Несмотря на то что этих «пулеметов» намного больше по штату, чем у нас «ПКМ», по факту огневые возможности морских пехотинцев резко снизились. Русские при первой возможности обзаводятся, по крайней мере, одним трофейным «ПКМ» на отделение, а то и двумя. А «ПКМ» даже с «М249» нечего сравнивать, он прошибает все: ствол дерева, кирпичную или бетонную стену, кузов машины.]

Послышались смешки. Юмор сейчас — единственное, что поможет держаться этим парням, которым нет и тридцати и которых их страна послала за несколько тысяч миль оборонять здание, осаждаемое сотнями озверевших бандитов.