Идарат — стал настолько опасен, что большинство местных правителей и большинство феодалов поняли: так дальше нельзя. Феодальная вольница — это хорошо, но только до того, пока ты не увидишь разъяренную толпу под окнами родового замка. Хорошо бы — помимо своих ненадежных дружин — иметь настоящую армию, присылаемую из Адена для подавления беспорядков. Иметь сильного суверена, который не допустит падения твоей власти, просто потому что падение твоей власти — будет означать умаление авторитета его собственной власти. Короче говоря — правители и феодалы подумали именно то, на что рассчитывали в Санкт-Петербурге — и слова Касима Аль-Хабейли о необходимости единого государства с сильной центральной властью — упали на благодатную почву.

Сильнее всего — сопротивлялся этому Абу в Шук-Абдалле, вотчине рода Аль-Хабейли, самым наглым образом узурпировавший власть в Шук Абдалле и сделавшего самого Касима Аль-Хабейли изгнанником. Абу, сам довольно умный человек и опытный манипулятор хорошо понимал: Касим Аль-Хабейли не простит ему ни узурпации власти, ни убийства отца. Даже если перед этим — прилюдно поклянется в том, что оставил обиды в прошлом. Сам Абу вел сложную политическую игру и с членами Федерального совета в Адене, и с Идаратом. Ячейка Идарата — существовала в Шук Абдалле почти что легально, а устроенный англичанами ее разгром — привел Абу в бешенство, поскольку он терял возможность найти общий язык с Идаратом и приобретал врага. Поэтому — втайне он сделался враждебным англичанам и отправил сэра Роберта Брюса в горы, на переговоры с племенами — имея серьезные основания полагать, что во время переговоров он будет убит. Чтобы иметь такие основания, он тайно снесся со структурами ваххабитского Таухид и джихад в приграничье и сообщил, где и когда будут англичане для того, чтобы спровоцировать стрельбу на совете и убить сэра Роберта. То, что сэр Роберт, ничего не поняв, сам вызвался урегулировать ситуацию с племенами — облегчило ситуацию: теперь Абу мог сказать, что англичанин сам вызвался идти в племена, он его не посылал.

Проблемы были и у Касима Аль-Хабейли.

Он понимал, что, несмотря на всю правильность предлагаемых им мер — он не может быть правителем единого государства, пока не добьется уважения — и простых людей и членов Федерального совета. А уважения — он не сможет добиться, если не будет действовать так, как от него ожидают. Долг тхаара, кровной мести за убийство отца — лежал на нем тяжким бременем, и если он от него отказывался — он отказывался и от любых своих политических претензий. Тот, кто не выполнил долг тхаара — главой государства быть не мог.

Он должен был хотя бы показать свое намерение действовать в соответствии с долгом тхаара — не существует временных рамок исполнения мести, месть может быть исполнена и через десять и через двадцать лет. И он показал свое намерение, создав лагерь подготовки, наняв наемников из числа казаков и бросив их на приграничную крепость. Точка для атаки — была выбрана опытной рукой политического виртуоза и манипулятора — это было даже не на землях Абу, это было королевство Йемен, но при этом там было немало наемников Абу, англичан и оружия. Бросая казаков на эту крепость — Касим Аль-Хабейли втайне надеялся, что они погибнут или понесут тяжелые потери — и купят тем самым ему время для продолжения политической игры. Он не надеялся на победу.

Но казаки взяли крепость почти без потерь, а потом — сбили британский вертолет. И тем самым — они создали серьезные проблемы. Потому что вместо осторожного прощупывания позиций врага — он сходу ввязался в тяжелую войну, причем в войну с одним из членов Федерального совета. Теперь, после этой победы — на его сторону, как на сторону удачливого военачальника — встали ненавидящие центр племена. А он не был этому рад: столь явная и безоговорочная победа напугала остальных членов Федерального совета — ведь у них тоже были крепости и тоже были армии и тоже были племена. Но победа показала, что они ничего не стоят против казаков или тому подобной организованной военной силы. Как это и бывает на Востоке — власть держится на сложной системе сдержек и противовесов и на том, что ни один не может быть явно сильнее других. Касим Аль-Хабейли это правило нарушил, став врагом всем.

У него была возможность быстро получить власть в Шук-Абдалле — племенные отряды, возглавляемые удачливыми молодыми бойцами, сыновьями шейхов, ищущими славы и отряды казаков — могли бы завершить кампанию меньше, чем за месяц. Но ему не нужна была власть в Шук-Абдалле — ему нужна была власть в Адене.

Он предпринял еще один сложный маневр. Вылетев на самолете в расположение племен — он провел встречу с племенными вождями, взяв с них байа, вассальную клятву — но вместе с тем взяв и обещание ничего не делать без его приказа. Вожди повиновались — а он передал информацию своим кураторам в Лахедже и они приказали Идарату открыть войну против находившихся в горах казаков, сковывая их и не давая перейти к штурму Шук Абдаллы. Одновременно с этим — Касим дал понять Абу, что он все еще открыт для переговоров.

Разведка ВВС, созданная уже после того, как началась игра в Юго-Аравийской федерации, мечтала о своей доле славы и потому — начала серию активных операций в регионе. После того, как они стали мешать основному замыслу — произошла встреча в верхах и план немного подкорректировали. План разведки ВВС по работе в Омане был включен в основной как его часть — направленная на ослабление позиций англичан и «раздергивание» их внимания. Однако, «начальник на земле», майор, князь Шаховской, благодаря не вовремя пойманной передаче и не вовремя обнаружившемуся в Шук Абдалле предателю — получил информацию чрезвычайной важности и стал очень опасен. Планировалось ликвидировать и его и его группу силами местных бандформирований Идарата — но вместо этого получилось так, что он попал в руки к англичанам. Живым. И никто не знал — будет он молчать — или нет…

Англичане, в свою очередь, не до конца понимая ситуацию, но понимая, что что-то происходит — просто готовили войну. Сбитие вертолета, террористические нападения в Договорном Омане — требовали ответных мер и они намерены были их предпринять. Поразительно, но на этом этапе интересы двух заклятых врагов Англии и России по этому региону совпали: и тем и другим нужна была война.

Вот в такой вот неравновесной ситуации — подошло время очередного Федерального совета, на котором все и должно было решиться. Предчувствуя очень нелегкую игру — члены Федерального совета взяли с собой намного больше людей, чем обычно — и к началу Совета весь Аден оказался запружен откровенными бандитами. Несмотря на приказ не входить в город, а становиться отрядами на его окраинах — многие этот приказ нарушили. На окраинах Адена и в самом Адене — к началу Федерального совета скопилось не менее десяти тысяч племенных боевиков.

Тем не менее — Касим Аль-Хабейли не без основания мог рассчитывать на поддержку, хотя и не единогласную — своих предложений на Федеральном совете.

Провозглашение единства и нового территориального и политического устройства страны — планировалось на тридцатое сентября. Дата была подгадана с тем, чтобы успеть принести челобитную Белому Царю в день его тезоименитства — второе октября. В этой челобитной — жители юга Аравии просили их принять под руку Белого Царя, но единым государством, а не разобщенными как раньше. Естественно, на это мог быть только один ответ.

Но планировщики, планируя многоступенчатую, длительную, со многим количеством участников интригу — не учли некоторых моментов. Они не учли того, что даже в такой организации как Идарат — рядовые бойцы будут подчиняться главарям только до тех пор, пока происходящее будет им нравиться, и пока оно будет в их интересах. Они не учли того, что интрига настолько сложна, что любой сбой, особенно на заключительном этапе — может привести к катастрофической дестабилизации обстановки и полной потере контроля. И не учли они того, что на самом верху, среди тех, кто и занимается разработкой и оперативным планированием — может гнездиться предательство…