— Она что, коммунистка?

— Да какая она, на хрен, коммунистка.

— Ну, вон…

— Коммунистка… — Харитон сказал, как выплюнул. — Тебе не понять. Раньше люди настоящие были, а теперь… я такая е…тая, такая е…тая, что круче уже некуда. То ли коммунистка, то ли ваххабитка. Ей один хрен что Ленин, что Аллах…

Ясно… Папа миллиардер, а дочь — то ли коммунистка, то ли ваххабитка, то ли просто конченая б…

— Флешку прислали?

— Да, прислали.

В полном молчании мы просмотрели флешку — казалось, что действие разворачивается в воздухе, черный флаг с Шахадой повис между нами злобным миражом, сатанинской черной тенью безумия. Флешка обычная — сначала парад воинов Аллаха, затем заложница на коленях, затем несколько уродов в масках.

Требования обычные — десять лимонов в золоте. Сброс с транспортного самолета… координаты. Территория бывшей Сирии, ныне там Исламское государство, никем не признанное и злобное, как цепной пес. Гарантий никаких.

Заложница мне показалась спокойной. Даже слишком. И что-то мне не нравилось…

— Почему я?

— Ну, «лимон» на дороге не валяется, верно?

— Против десятки?

— Не наглей.

— Я и не наглею, батя. Просто кипит мой разум возмущенный. Вот эта ссыкуха — ее вечно батя из дерьма вытаскивал и сейчас вытащит, да? Так вот — это дороже «лимона» стоит.

— Давно таким умным стал?

— Давно, батя.

Харитон нехотя кивнул.

— Поговорю. На что претендуешь?

— Три. Расклад — как обычно.

У нас схема такая — есть общий котел. Муслики сдают в общий котел двадцать процентов, мы — пятьдесят. И пятьдесят делим между собой.

— Поговорю. Я тебе на флешку перекинул, изучишь. Подумай, кого к работе привлекать будешь.

— Кто нас будет вести?

— Я.

Неплохо. Одним быть в поле нельзя — кто-то должен быть наводчиком, штабным, решалой. Если будет сам Харитон — очень неплохо.

— По рукам. Еще одно, батя. Попытка не первая? Были еще?

…

— Дата на флешке. Почти месяц прошло.

Харитон кивает.

— Взял Шилд-групп.

— И?

— Молчат. Сам знаешь. Но по моим данным, восемь человек — с концами.

— Давно?

— Не могу сказать. Дней десять точно есть.

Шилд-групп. После того как Америка ушла с Ближнего Востока, осталось немало ветеранов, они быстро сориентировались и поняли, что можно делать то же самое, но за большие деньги и без всякой мутной чуши, такой как ПВБД [Правила ведения боевых действий.]. А надо сказать, что американцы, если их не хватать за руки и дать как следует озвереть — ребята очень конкретные. Я как-то бывал с дружественным визитом в Мазари-Шарифе, видел, как они духов кончали. Буднично так, духи на земле лежат, чувак с пистолем идет: щелк, щелк, щелк. Особо не слышно, глушак потому что. Мы хоть и сами озверели, но до такого не доходило еще. Хотя, может, и доходило у кого, я не знаю. Амеры нам тогда объяснили, что у афганцев перенаселенность территории и потому для их же блага численность населения надо снизить. Как-то так. Ну… поняли, в общем, не буду заостряться.

Американцы — ребята конкретные, как я уже сказал, с техникой, с методиками. Но есть одно, в чем мы кроем их, как бык овцу. Среди них почти никто не сможет сработать «под араба». Просекут сразу, даже слова сказать не успеют. А вот мы — любой из нас — под араба сработаем запросто. Мы же, когда там, мы живем, как они, бороду отращиваем, жрем то же, что и они, учим язык — мало ли. Вот, похоже, и тут они облажались.

— Установили, у кого она?

— Установили. Собственно, он и не скрывался особо. Шейх Маадиб, из упоротых. Предположительно уроженец бывшего Йемена, одно время тусовался в Пакистане. Потом нарисовался в ИГ.

— Как же ему яйца не поджарили?

— Хрен его знает. Найдешь — спросишь.

Пакистан сейчас был одной большой и качественной помойкой, едва ли не главной свалкой на планете Земля — равно как и большая часть Индии. Двести пятьдесят миллионов населения, нищего, вконец отмороженного, и большую часть территории страны занимают горы, плодородны только несколько долин вдоль рек. Ну и как жить?

— Найду… как с траккингом?

— Обычно. Передаем выкуп, по выкупу отслеживаем точку. Дальше — высаживаемся, побеждаем, улетаем…

— А кто выкуп передает?

— Не твои проблемы.

— Ой ли?

— Короче, — у Харитона падает планка, — берешь или?..

Я пожал плечами.

— Беру. Что не так-то?

— П…шь много.

Харитон с прищуром сморит на меня.

— Скажи, все-таки — на фига так много взял? Не из жадности ведь.

— Да какая тут жадность.

— Тогда что?

— Да просто реально заколебало, что одни в неприятности влазят, а другие — ж… рискуют, вытаскивают. И все за бабло. Вот что думаешь — кто-то из простых в такой замес попал, его бы стали вытаскивать?

— Ну… может, долбанули бы.

— Долбанули бы. Но вытаскивать — на фиг надо. А эта…

— Жизнь как в сказке, — заключил Харитон.

— Во-во. Она самая. Только знаешь, как заканчивается? А в конце дороги той — плаха с топорами…

— Ладно. В ближайшие три дня будь на трубе. Узнаю — отзвоню…

— Хоп? — Я протянул руку в приветствии наемников и корсаров.

— Хоп. — Крепкая, словно деревянная рука приложилась по моей.

Бывшая Сирия

Нусайритские горы

25 мая 2023 года

В десантном шаттле было тесно.

Для гражданских это что-то вроде автобуса, шесть моторов с поворотными винтами, получается что-то вроде дрона, который вам доставляет заказанное по Интернету прямо к дому… вот только в данном случае шаттл везет два десятка десантников со снаряжением. Его отличие от обычного вертолета — или метлы, как мы его зовем, — очень небольшие винты, еще и защищенные, и нет длинной хвостовой балки с винтом. Шаттл может приземлиться на любой улице, на любой крыше здания, на любой вершине горы, даже в ущелье. Если у вас есть шаттлы — вам не надо удерживать аэродромы, для вас любая площадка может стать аэродромом, даже самая небольшая. Вдобавок на армейском шаттле резервирование, и он может лететь при двух полностью остановленных двигателях из шести. При обстреле это важно.

Шаттл был один. По правилам десантных операций полагается двухкратное резервирование, то есть на одного десантника должно быть два места в ЛА [Летательный аппарат.], на случай если какой-то из ЛА будет сбит или потерпит аварию по любой иной причине. У нас — на двадцать мест было шестнадцать десантников — испытанный отряд, называется «группа», такое деление на группы существует только в спецназе, ни в каком другом роде войск «групп» нет. Получается — четыре свободных места, три, если мы заберем заложницу — а должны забрать. Но для нас важнее еще один шаттл, дожидающийся нас на палубе арендованного судна, чтобы забрать нас, если первый окажется поврежден или сбит. У шаттла, на котором мы летим, не хватит топлива, чтобы барражировать в воздухе все время, пока мы работаем в адресе, поэтому его придется посадить и держать на земле. А это опасно.

Вместе со мной пятнадцать человек. Две группы, прикрытия и штурмовая. Шестеро в прикрытии и две штурмовые пятерки. У прикрытия — «Гусар», два «Манула», тихий «ОРСИС» с цифровой оптикой, два «Арбалета», к «Арбалетам» — по тридцать гранат, в том числе управляемых [«Гусар» — пулемет калибра 9,72, так называемый промежуточный, боеприпасы с пластиковой гильзой. «Манул» — снайперская винтовка калибра 9,72, сделана по схеме «СВД». Тихий «ОРСИС» — винтовка типа AR10 с глушителем и полностью автоматическим прицелом. «Арбалет» — барабанный гранатомет.]. Вполне достаточно, чтобы отбить нападение крупного, хорошо оснащенного джамаата. У штурмовых групп первая тройка вооружена по своему усмотрению либо «Каштанами», либо старыми А7,62 [«Каштан» — новый безгильзовый автомат ижевского завода, позволял менять калибр — для антитеррористических операций обычно использовался 10×40, с дозвуковой пулей. А7,62 — старый ковровский автомат со сбалансированной механикой. «Тайфун» — новый пулемет РА, пришел на смену заслуженному ПК, калибр 7,62×60, безгильзовый.], двойка прикрытия — «Тайфунами». Естественно, у всех термооптика, мы не новобранцы, можем себе такое позволить. Лично я на свое снаряжение штук тридцать уже угрохал, и это при том, что большинство из стрелкового у меня — либо трофейное, либо заныканное после успешных операций. Крайнее из того, что удалось заныкать, — заслуженная, точная DSR-50 [Германская снайперская винтовка калибра.50.]. Но сейчас она лежит на корабле, она мне здесь не нужна.

По идее я как командир должен оставаться на пункте управления и руководить действиями группы, но я никогда так не делаю. В таком стремном деле, как освобождение заложников, да еще за пределами периметра, надо быть на острие атаки лично, чтобы своими глазами видеть, что происходит, и корректировать действия своих людей. К тому же на кону немалые деньги, а мне бы не хотелось вместо живой и наглой девицы вручать отцу ее хладный труп. Мало ли что может пойти не так… нет, лучше быть здесь, и поэтому я — здесь. Я взял контракт, я его и выполню.

На мне обычное снаряжение… штурмовой комплект пятого класса защиты… должен защитить от «калаша», а вот от чего побольше — уже не защитит. Но и в более серьезной защите по горам не полазаешь. Из оружия у меня короткий «Каштан» — десятка и пистоль. Пистоль обычный «НК-27», кейсовый, с глушителем — это на самый край. Еще у меня есть тактический комп, чтобы работать с БПЛА и с отрядом, но я полагаю, что этого делать не придется. С наведением справится и Степаныч, он сейчас в центре управления за главного — отставной вэдэвэшник, подполковник, не подведет. А командиры тактических единиц знают, что делать, потому что это моя группа, я с ними и тренировался вместе, и контракты отрабатывал. Новеньких только трое, остальные — костяк, старая гвардия.