— Тебе чего надо?! Завалю!

Холодная ярость мгновенно мобилизовала тренированное тело бывшего киллера спецслужб, пробуждая инстинкт выживания, а вместе с ним — и ту сверхъестественную скорость и реакцию, благодаря которым Решетов неизменно выходил победителем из большинства рукопашных схваток. Мгновенный выпад в сторону и вперед — ушел из простреливаемого пространства… Пытаясь проследить молниеносное передвижение потенциального противника, Лесков сам повернул шею — Сергею осталось лишь придать повороту нужную силу и направление… Секунду спустя Решетов тихо опустил на пол тело капитана, остекленевшими глазами уставившегося в разверзшиеся пред ним врата ада… Тишина…

Через несколько минут территорию следственного изолятора наполнили яростные крики, стрельба и вопли умирающих…

Необычный конвой

Вагон тихо качнулся и остановился. Спустя несколько минут, противно лязгнув замком, отворилась дверь камеры.

— По одному из камеры — на выход! — рявкнул конвоир.

Суетливо волоча тяжелые баулы, арестанты, один за другим, покидали душные стены столыпинского вагона. Выпрыгнув наружу, Седой уже привычно, скороговоркой, выкрикнул свои данные и статью и, присев на корточки, быстро осмотрелся: судя по невзрачному пейзажу, какая-то маленькая железнодорожная станция. Кряхтя, рядом присел Коваль и тихо буркнул:

— Где — не в курсе?

— Да хер его знает! — недовольно ответил Сергей.

— Разговоры! — прервал их задушевную беседу молоденький солдат внутренних войск, стоящий в оцеплении и пытающийся сурово сдвинуть тонкие белесые брови.

Решетов улыбнулся, кивнул в знак безоговорочного повиновения и приложил палец к губам.

Жара стояла неимоверная, но зэки блаженно вдыхали полными легкими нагретый воздух, который после камеры вагона казался им чистым горным ветерком. Каждый пытался впрок надышаться, готовясь к посадке в «автозак», где вряд ли будет лучше, чем в камере вагона, — от раскаленных стен металлического фургона в воздухе колыхалось зловещее марево.

— Если долго ехать — сваримся, — обреченно обронил Коваль, мотнув головой в сторону транспорта для перевозки заключенных.

Сергей задумчиво кивнул и неожиданно обратился к тому самому солдату, что стоял в паре шагов от них:

— Слышь, братишка, далеко поедем-то?

Такое обращение, видимо, польстило бойцу, и он, тяжело вздохнув, кивнул:

— Далеко… — По грустным глазам конвоира было заметно, что и ему эта поездка не в радость.

Ехали, с короткими остановками, почти сутки… За это время изнывающие от жары арестанты сумели-таки вытянуть из разомлевшего конвоира информацию о том, что точкой назначения является село Калевала. Это малознакомое название никому из присутствующих не дало абсолютно никакой пищи для размышлений о том, куда же их все-таки этапируют. Ситуация становилась все более невыносимой: полнейшее неведение о своей дальнейшей судьбе, треклятая жара и теснота — все эти факторы влияли на психику людей отнюдь не лучшим образом. Все чаще были слышны матерные речи на повышенных тонах, пока наконец не дошло дело до драки — тот самый толстяк, что получил от Коваля «выговор» в камере вагона, вновь достал своим брюзжанием одного из арестантов, на этот раз — Черепа. Сцепившись, оба упали на пол, хрипя и матерясь. Происходящее вывело из полудремы солдата-срочника — передернув затвор автомата, он воскликнул, срываясь на истеричные нотки:

— Немедленно прекратить!

Седой мгновенно сорвался со своего места и, подмигнув растерянному конвоиру, склонился над дерущимися. Коротким ударом в солнечное сплетение он лишил толстяка доступа воздуха и, взяв его за ухо, усадил на лавку.

— Еще раз ты, сука, кипиш поднимешь — башку оторву! — прошептал он в самое ухо задыхающегося бузотера. — Я тебе не Коваль — понтоваться зря не буду, понял?

Толстяк поспешно кивнул, а Сергей уже обернулся к солдату:

— Все в порядке, командир! У пацанов крыши от жары едут. Сам-то как?

Парень выругался себе под нос и, успокоившись, с долей благодарности взглянул на Решетова и улыбнулся:

— Да нормально!

— Слушай, — пользуясь моментом, подхватил Сергей, — а что там, в этой Калевале? Нас с какой целью везут туда?

— Да я сам не знаю, — словно оправдываясь, ответил парень. — Сказали: доставить и передать.

— Кому? — оживился Сергей, пытаясь выжать из разоткровенничавшегося бойца все возможное.

— Не знаю, — покачал головой парень. — Вот начкар — тот все знает… — и тут же, спохватившись, умолк.

— Ясно, — вздохнул Сергей и повернулся к опальному соседу. — Ну что, толстый, очухался? Слова мои запомнил?

Тот вновь послушно кивнул и насупился.

— Погоди, Угрюмый! — подал голос из угла проснувшийся Коваль. — Вот прибудем в зону — там и поговорим.

…По прибытии в Калевалу заключенных разместили в маленькой камере для временно задержанных местного отделения милиции, где их накормили и дали перевести дух после длительного и изматывающего путешествия. Наполнив урчащие желудки, арестанты разомлели — наконец-то им предоставили возможность отдохнуть в более-менее человеческих условиях. Сквозь легкую дрему Седой услышал противный скрип отпираемой двери камеры и последовавший за ним окрик конвоира:

— По двое — на медосмотр! Первые — Решетов и Ковальчук.

— Твою-то мать! — вздохнул Сергей и тряхнул за костлявое плечо Коваля, храпевшего с полуприкрытыми глазами — сказывались годы, проведенные в тюрьмах России. — Подъем — труба зовет!

В медкабинете дежурная фельдшерица — очаровательная молодая женщина лет тридцати, — смущенно пряча красивые голубые глаза, бегло осмотрела оголенные торсы пациентов, отметила что-то в медицинских картах и, словно извиняясь, произнесла:

— Сейчас вам сделают по два укола: прививка и вакцина для акклиматизации — пройдите за ширму. — Тряхнув водопадом роскошных рыжих волос, она требовательно взглянула на Седого.

— Родная моя, — ласково улыбнулся Сергей, — я побывал в свое время на множестве территорий с такими разнообразными климатическими условиями, что моему организму уже по жизни не нужны никакие прививки и вакцины.

— Это не обсуждается, — тихо ответила фельдшерица. — Все делается для вашей же пользы. Откажетесь — вас все равно заставят.

— О как! — рассмеялся Решетов. — Ладно, леди, не будем портить наши теплые отношения из-за простой формальности. Куда колоть будешь? — Он с готовностью начал расстегивать молнию джинсов.

— Инъекции — внутривенно! — слишком поспешно сообщила женщина и впала в краску.

— Как скажешь! — Сергей закатал рукав. — Как звать-то тебя?

— Светлана, — неохотно ответила дама. — Кулачком поработайте…

После того как все прошли «медосмотр», зэков вывели во двор и построили. Сменившиеся конвоиры по-хозяйски, словно на рынке невольников, осмотрели разношерстный коллектив. Начкар, чуть располневший майор с суровым выражением бледного, строгого лица, заложив руки за широкую спину, важно прогуливался перед шеренгой арестантов и хриплым голосом инструктировал новоприбывших:

— Граждане осужденные! Сегодня все вы будете доставлены в ИК-777 для отбытия наказания в виде пожизненного заключения.

— Че-о-о?! Как?!! Беспредел!!! — послышались возмущенные выкрики.

Угрюмый, до которого дошло, видимо, позже, чем до остальных, аж взвился. Он шагнул навстречу майору и, замахав кулачищами, заголосил:

— Ты, начальник, ничего не попутал?! Мне за кражу — потолок мотать?!

Майор мгновенно среагировал на попытку неповиновения — через какую-то долю секунды он уже упирался стволом «макарова» в лоб остолбеневшего толстяка.

— На землю! — прозвучала резкая команда. — Лечь, сука!!!

Угрюмый, с неописуемым ужасом на потном лице, послушно упал на утоптанную землю, уткнувшись носом в сухую пыль. Майор деловито передернул ствол и дважды выстрелил заключенному в затылок, обрамленный глубокими проплешинами. Тело Угрюмого содрогнулось и обмякло. Вокруг его неподвижной головы плавно растекалась кровавая лужа. Заключенные оцепенели…

— Ни хера себе! — прошептал Коваль и судорожно сглотнул, подавляя приступ внезапной тошноты.

— Еще одна блядь свой поганый рот откроет… — спокойно, как бы между прочим, произнес майор и выразительно кивнул на тело Угрюмого.

— …так о чем мы? — продолжил он секунду спустя как ни в чем не бывало. — Ах да — ИК-777! Ввиду удаленности режимного объекта, вы будете доставлены туда по воздуху, то есть на вертолете. Хочу сразу предупредить: бойцы у меня отменные, так что дурить не советую.

Седой катнул желваки и с ненавистью осмотрел конвоиров, стоявших по периметру дворика с автоматами наизготовку. По суровым лицам, безжизненным взглядам и уверенным, плавным движениям Решетов безошибочно определил в этих парнях настоящих профессионалов. Таких глаз, как у этих крепких людей в камуфляже, Сергей достаточно повидал в своей жизни: холодные и беспристрастные, словно толстая каменная стена, отгородившая человека от окружающего мира, — глаза неумолимого убийцы. Жестокое и бесчеловечное отношение к арестантам, скорая расправа без суда и следствия, уровень подготовки конвоя — все эти факторы складывались в весьма неприятную картину. Казалось, что отныне заключенным придется существовать в каком-то ином мире — мире, абсолютно противоположном по своим законам обычной реальности; мире, где напрочь отсутствуют такие понятия, как милосердие, справедливость и закон.