Александр Авраменко, Ольга Тонина
Товарищ император
Пролог
— Олеся, Олеся, Олеся, так птицы крича-а-а-т, так птицы крича-а-а-а-т… — раздавалась над заснеженными сопками хмельная песня, исполняемая группой подростков. Ярко пылал большой костер, звенели «бомбы» с дешевым крепким вином, время от времени сухо щелкал затвор дешевой фотокамеры «Вилия-Авто». Веселье было в полном разгаре. Валявшийся в кустах «Романтик» уже затих, поскольку батарейки давно кончились, а к гитаре, прислоненной к большому камню, не было смысла тянуться — струны на ней были порваны. Внезапно кто-то из мальчишек заорал:
— Ребята — время! Полночь! Пора!
Песня сразу оборвалась. Залязгали металлические кружки, вино розовой струей полилось в подставленные сосуды.
— Ну, за Победу!
— За Победу!
— Ура! День Победы наступил!
Все разом сдвинули кружки, затем выпили. Затем притихшие сумрачные горы огласил новый вопль:
— За Победу!
Чуть затихшее веселье вновь разгорелось с еще большим оживлением. Кто-то подкинул охапку можжевельника, и костер мгновенно вспыхнул, выбросив огромный сноп искр. Снова вино полилось в кружки…
Кто-то из мальчишек поднял голову к небу и ахнул:
— Народ… Вы только посмотрите!
Густая синева пылала. Гигантские сполохи медленно плыли по серо-синей выси, переливаясь всеми цветами: розовые, желтые, синие. Они протянулись длинными лентами через весь небосвод, насколько видели глаза, затуманенные алкоголем.
— А сколько времени-то?
— Час.
— Понятно…
Пацаны даже забыли о спиртном. Кто-то нервно выдернул из валявшейся под ногами ало-черной прибалтийской пачки «Астры» сигарету, прикурил от уголька. Воцарилась тишина. Все были зачарованы невиданным зрелищем. Никто никогда не видел подобной силы северного сияния, да еще в мае. Эта компания мальчишек была из соседнего поселка. Уже четыре года каждую весну они уходили в сопки с восьмого на девятое мая встречать День Победы. Путь к одному и тому же облюбованному компанией месту был нелегок. На севере снег сходит поздно, и поэтому несколько километров по подтаявшему рыхлому весеннему покрову давались нелегко. А потом еще приходилось карабкаться вверх по почти отвесному гранитному скату. Зато когда ребята взбирались наверх, перед ними расстилалось абсолютно чистое небольшое плато, окруженное с трех сторон отвесными стенами, а с четвертой был глубокий обрыв. Благодаря стенам здесь не было пронизывающих ветров. У одной из них бил крошечный родничок, дававший достаточно воды для того, чтобы напиться или вскипятить чай в котелке. Так что место для ночевки пацаны выбрали грамотно. Но сегодняшняя ночь выдалась необычной — из-за сияния в небесах. Мальчишки притихли, забыв обо всем на свете. Потом самый старший из них опустился к огню, устроился поудобнее и молча уставился на играющие в вышине краски неба. Его примеру постепенно последовали и все остальные…
— Красиво-то как…
— Здорово!
— А ведь раньше весной такого не было… Да и зимой небо какое-то бледное стало. В одну краску.
— Ага…
Костер уже прогорел, и кто-то лениво подкинул в него веток. Пламя вновь ожило. Но веселиться и пить вино почему-то расхотелось. Все просто тихо лежали и смотрели в небо. Так продолжалось долго. Подростки один за другим незаметно закрывали глаза и засыпали. Вряд ли кто-либо из них мог замерзнуть от ночного холода: уже было довольно тепло, да и костер был устроен с умом. Два длинных сухих бревна мальчишки умудрились приволочь с собой, и сейчас те горели, давая достаточно тепла. Да и одеты были все соответственно. Как-никак почти все родились здесь. А те, кто был приезжим, прожили в этих местах достаточно долго, чтобы усвоить северную науку выживать. Так что постепенно вся компания заснула. А между тем сияние все пылало и пылало, чтобы к четырем часам утра вспыхнуть с неожиданной силой, а затем — мгновенно погаснуть. Разом…
Внезапно эта идиллия была разрушена жутким и странным звуком — над гранитными сопками зазвучал рев сирены. Она ревела непрерывно и монотонно…
* * *
Секретарь Мурманского областного комитета КПСС Птицын[Птицын Владимир Николаевич — первый секретарь Мурманского областного комитета КПСС с 1971 по 1988 г., участник Великой Отечественной войны, кавалер орденов Ленина и Отечественной войны I степени.] был разбужен телефонным звонком в тот момент, когда последний всплеск сияния угас.
— Алло! Товарищ Птицын?
— Я слушаю.
— Это вас беспокоят из штаба Северного флота. Оперативный дежурный, капитан первого ранга Шестаков. У нас оборвалась вся связь с Москвой.
Мгновенно весь сон слетел с невысокого пухлощекого человека. И досада на так не вовремя позвонившего военного мгновенно испарилась.
— Вы уверены?!
— Абсолютно, товарищ первый секретарь. Более того, мы связались с Управлением Комитета Госбезопасности — у них тоже нет контакта. Невозможно дозвониться куда-либо, кроме области. Да и то — не всюду.
Птицын похолодел:
— Война?!
— Судя по данным спутников, с которыми удалось установить связь, ядерных взрывов на территории СССР не обнаружено. Наши станции не зафиксировали никаких всплесков излучения, характерных при использовании ядерных боеприпасов. Утеряна связь с кораблями Северного флота, находящимися за пределами территориальных вод СССР.
Секретарь между тем торопливо просунул ноги в брючины.
— Хорошо. Немедленно оповестите командующего флотом, начальника политотдела флота…
— Уже сделано, товарищ первый секретарь.
— Позвоните в Белый дом. И сообщите, чтобы все немедленно явились в горком партии на совещание…
Вызванная машина застыла у подъезда «партийного дома» уже через пятнадцать минут после звонка дежурному. Птицын торопливо выскочил из подъезда, на ходу застегивая финскую куртку, плюхнулся на заднее сиденье и бросил водителю:
— В горком.
Тот включил мигалку, и черная «ГАЗ-24»[«ГАЗ-24» — автомобиль «Волга» черного цвета был своего рода символом принадлежности к руководству СССР. В свободную продажу автомобили данного цвета не поступали.] почти бесшумно рванула по проспекту Ленина, пустынному в этот час. До городского комитета КПСС доехали очень быстро. Шоферу словно передалась нервозность пассажира, и тот выжал из «Волги» все возможное и невозможное. С визгом покрышек автомобиль вписался в крутой поворот, милиционер при шлагбауме торопливо вздернул вверх красно-белую перекладину. Возле подъезда уже было полно машин. Все одной марки и одного цвета. Только номера разнились: у многих они были не гражданские, а военные. Что характерно, на военных «Волгах» номера были серии «сф»: «10–01 сф», «10–02 сф». Случайное совпадение: «сф» — Северный флот? Трудно сказать. Владельцы черных «Волг» не задумывались над данным фактом, а вопросы задавать было не принято.
Птицын торопливо вывалился из машины и так же торопливо взбежал по ступенькам. В холле было немноголюдно, но собравшиеся там люди держали всю власть на Кольском полуострове. Военную, гражданскую, политическую. Звезды на золотых адмиральских погонах. На узких серых милицейских. На обычных общевойсковых с васильковыми просветами. Все в хорошо пошитых в элитном ателье костюмах из сукна высшего качества, как положено номенклатурным работникам… При виде вошедшего первого секретаря все сразу двинулись к нему, а тот, уже немного успокоившись, негромко произнес:
— Прошу в подвал, товарищи…
К-182. МЕДЛЕННО РАКЕТЫ
УПЛЫВАЮТ ВДАЛЬ…
— На пульте — вторая боевая смена, на защиту нашей Родины, Союза Советских Социалистических Республик, заступила. Установки обоих бортов заглушены штатными поглотителями, «каэры»[«Каэры» — компенсирующие решетки (КР).] — на нижних концевиках…
К-182. ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ПОСТ
Мичман Швед подтянул выше сползшую нарукавную повязку. Монотонное пищание сельсинов превращает любого человека в спящего богатыря. Нужно чем-то себя занять, чтобы не заснуть. Например, дать подзатыльник вахтенному центрального, который плющит харю, растекшись лицом по черновому журналу. Да и с вентиляцией батареи не прозевать.
Шлеп! Ага! Очумелые и перепуганные глаза матроса Дорохова говорили о том, что воспитательная плюха достигла своей цели.
— Готовь вентиляцию! Я пойду курну.
Покидать центральный пост по инструкции было нельзя, но в кресле оператора БИУСА безмятежно дрыхла тушка лейтенанта Чистова из БЧ-7. Вахтенный офицер на телефоне. Халява. Раз в два часа связываться с оперативным дежурным — проверять наличие связи.
— Приготовить систему вентиляции носового блока для вентилирования АБ в атмосферу… — раздался тихий голос матроса Дорохова.
Мичман Швед удовлетворенно хмыкнул и стал подниматься наверх. Пуск вдувного и вытяжного вентиляторов застал его уже в ограждении рубки. Он облокотился на репитер гирокомпаса и торопливо выбил сигарету из пачки «Стервы».[«Стерва» — народное название сигарет марки «Стюардесса» болгарского производства.] Свежо! Ударная доза никотина достигнет мозга и еще какое-то время не даст ему погрузиться в сон. Что там верхняя вахта? Ходит, урод! Еще бы! Шланг хитрожопый! Думал, что умеет спать стоя… Ладно, пора вниз…
