Александр Башибузук
Черная кровь Сахалина. Генерал-губернатор
Лом с силой врезался в камень. Раздался звонкий металлический лязг, весело брызнули синие искры.
Удар, второй, третий… В сложенной из дикого камня стене появилась трещина, а еще через мгновение булыжники осыпались, образовав неровный пролом, своими очертаниями напоминавший фигуру человека.
— Ах ты ж… — Громадный мужик устало повел саженными плечами и отер рукавом пот со лба. — Крепко ладили раньше, не то что сейчас…
— Точна… — забавно коверкая слова, поддакнул низенький бородатый крепыш. — Раньше людь тоже крепче была…
— Так и есть, — очень серьезно заметил худощавый блондин и шагнул к пролому.
— Саша! — предостерегающе воскликнула красивая девушка в повязанном на русский манер платке. — Подожди, пусть помещение проветрится, там может быть всякая зараза.
— А еще… еще проклятие! — Удивительно похожая на нее девочка испуганно округлила глаза и прикрыла ладошкой рот. — На сокровища может быть наложено проклятие! На случай, если кто-то посторонний сунется…
— Ты права, Мадина, проклятие вполне может быть, — согласился блондин, прикрывая лицо шейным платком. — Но мне здесь точно ничего не грозит. Ждите… — Через несколько секунд из пролома раздался его спокойный голос: — Майя, Мадина, прошу вас. Лука, Тайто, вы пока останьтесь…
Небольшое, грубо вытесанное в сплошном каменном монолите помещение почти полностью было заставлено развалившимися от времени бочонками и сундуками. Сквозь труху просматривались груды почерневших монет, слитков и россыпи масляно отблескивающих в свете ламп драгоценных камней.
— Ой! — Мадина прижалась к Александру и подрагивающей рукой показала на человеческие кости в углу. — А это кто?
— Это те, кто сложил здесь сокровища, — ответил блондин.
— Их убили?
— Нет, они сами приняли яд, чтобы унести в могилу тайну своего господина.
— Я думала, так бывает только в книгах, — заметила Майя. — А что произошло дальше?
— Расскажи, расскажи! — поддержала ее Мадина, подпрыгивая от нетерпения. — Ты давно обещал рассказать!
— Хорошо… — не очень охотно согласился Александр. — Но это очень долгая и запутанная история, давайте ограничимся предельно кратким изложением. Эти сокровища приказал спрятать граф божьей милостью Жан Пятый Арманьяк, когда король Франции Луи Одиннадцатый по прозвищу Всемирный Паук решил отобрать все земли, принадлежавшие роду Арманьяков. В дальнейшем графа растерзала солдатня в городе Лектуре, а его жену Жанну де Фуа по приказу Паука отравили в замке Бюзе-Сен-Такр.
— И что, никто из семьи Арманьяков не выжил?
— Почти никто… — после недолгой паузы ответил Александр. — Некоторые Арманьяки переметнулись к Пауку, а остальных замучили в застенках. Остался лишь бастард Жан, виконт де Лавардан и Рокебрен, сын графа от связи с его собственной сестрой.
— Виконт де Лавардан? Но так называется замок, который ты купил… — озадаченно заметила Майя.
— Да-да, шато Лавардан! — подтвердила Мадина. — И мы теперь имеем право тоже так называться. Мадина де Лавардан! Майя и Александр де Лавардан! Звучит неплохо.
— Да, в свое время этот замок принадлежал бастарду, — улыбнулся Александр.
— А что случилось с самим виконтом?
— Он… он пропал… — странно улыбнулся блондин. — Просто пропал. Но поговаривают, что ему суждено вечно скитаться во времени.
— Отчего-то мне кажется, что ты неспроста купил именно этот замок… — тихо сказала Майя. — Если ты думаешь, что я забыла, как ты разговаривал со мной на старофранцузском, то сильно ошибаешься. И рано или поздно ты мне все расскажешь. Но что будет дальше? Что мы будем делать?
— Дальше… — Александр еще раз улыбнулся. — Скажем так, нам предстоит очень много работы. Обещаю, скучно не будет. А потом мы вернемся в Россию.
— Зачем? — в один голос задали вопрос Майя и Мадина.
— Вы что, забыли? Половину нашего дома отобрали грабители, и нам предстоит вернуть его обратно.
Франция…
Я вытащил из жилетного кармана часы. Так… еще полчаса у меня есть, а значит, можно не спеша насладиться бездельем. Громко зашипела спичка, я тщательно раскурил черуту, отпил маленький глоточек крепчайшего турецкого кофе и опять задумался.
Так, о чем это я? Ах да… После того как я вернулся во Францию, казалось, что буду чувствовать себя, как на родине, но ничего подобного так и не испытал. Не та страна, не те люди — все очень сильно изменилось. Впрочем, точно так же, как и во всей Европе и даже в России — везде я чувствовал себя чужим. Правда, уже начал понемногу привыкать ко времени. Что и немудрено, с моим-то опытом шастанья по эпохам.
— Кто он такой вообще, этот барон де Лавардан? — неожиданно возмущенно воскликнул напомаженный хлыщ за соседним столиком. — В какую колонку светской хроники ни глянешь — везде он! Откуда он взялся? Ну вот, опять… — Он с досадой отбросил газету. — Александр де Лавардан вместе с принцессой Вюртембергской открыл бал в Вене…
— А еще он выиграл Олимпиаду в соревнованиях по фехтованию, причем во всех дисциплинах, даже в палке, неоднократно побеждал в гонках на автомобилях, безвозмездно передал Франции корону Карла Смелого Бургундского, за что был произведен в почетные академики, охотился вместе с бельгийским королем Леопольдом на куропаток, а с одним из английских принцев — на фазанов, — ответил крикливо, но тщательно одетый полноватый молодой мужчина, манерно растягивая слова. — Ты отстал от жизни, Филипп. Александр де Лавардан последние два года — одно из главных действующих лиц светской жизни Европы. Великолепный спортсмен, красавец, меценат и бездельник, богат как Крез, и, самое главное, он на короткой ноге с аристократией, как новой, так и старой.
Сплетник многозначительно посмотрел на собеседника и добавил:
— Да что там, он даже вхож едва ли не во все королевские дома Европы. На что в Америке не жалуют наших, но и там де Лавардан отметился — едва ли не больше, чем здесь. А вот откуда он сам взялся — пожалуй, не знает никто. Поговаривают, что Александр — внебрачный сын предыдущего русского императора, хотя, скорее всего, это не более чем слухи. Достоверно известно лишь только то, что этот выскочка прибыл из Южной Америки, сам по национальности француз и происходит из побочной ветви одного из самых старейших родов Европы…
Я невольно улыбнулся. Да, я такой… Четыре года после высылки из России прошли очень насыщенно и плодотворно. На Олимпиаду поперся больше из любопытства и чванливости, ну сами посудите, стать олимпийским чемпионом в двух олимпиадах с разницей почти в восемьдесят лет — это что-то с чем-то. Ну… это как трахнуть прапрапрабабку одной из русских императриц. Что, кстати, я успешно и исполнил в свое время.
Правда, на удивление, победить в Олимпиаде оказалось трудно — фехтование уже сделало большой скачок вперед, а моя боевая средневековая манера напрочь не годилась для спортивных поединков. Пришлось спешно перестраиваться.
В автомобильных гонках участвую — всегда любил быструю езду, но не только из-за этого, и с аристократией тусуюсь, на что тоже есть своя немаловажная причина _ это дало мне нечто очень важное, а именно — связи! Без этих связей в Европе, да и во всем мире, как без воды и без воздуха. А еще — это доступ к очень важной информации. К тому же публичная слава жуира и гедониста служит отличным прикрытием моим основным занятиям.
Понятное дело, маловероятно, что японская разведка совсем забыла про Александра Любича, но я очень хорошо замел следы, к тому же лощеный аристократ Александр де Лавардан ну никак не походит на того худющего патлатого маньяка с бешеными воспаленными глазами, которого зафиксировали косоглазые. Впрочем, я не имею привычки расслабляться и всегда начеку. К тому же из публичного круга я постепенно ухожу.
Бездельник? В этом вопросе пресса очень сильно ошибается. Просто сфера моей деятельности остается недоступна для посторонних.
Богат? Не как Крез, но богат. И не только благодаря сокровищам Арманьяков и Карла Смелого. Но обо всем этом стоит рассказать отдельно.
Из России я убыл Лемешевым Александром Вячеславовичем, то есть под своей настоящей фамилией, но оным я пробыл ровно до прибытия во Францию. Здесь благодаря связям барона д’Айю мы сразу же несколько раз сменили свои личины и легенды, чтобы запутать японцев, буде они удумают искать своих обидчиков. В результате я стал Александром да Сильва, аргентинцем по происхождению, Лука — Лукашем Елдецким, поляком, а Тайто — чилийцем Аугусто Пиночетом, благо, после того, как айн был приведен в божеский вид, самым неожиданным образом стал похож на латиноамериканца. А Майя и Мадина превратились в Марину и Мадлен да Сильва, так как с первой я сразу по прибытии обвенчался, а вторую удочерил.
С финансами проблем не было: благодаря простым людям Владивостока и сундучку японского бухгалтера-самурая денег хватило бы на безбедную жизнь на долгие-долгие годы. Даже учитывая то, что я почти треть наличных средств перевел вдове и сыну покойного капитана Полухина…
— И самое необычное, — продолжил разряженный толстяк. — Александру де Лавардану приписывается множество любовных романов, но на поверку он всегда оказывается образцово-показательным семьянином. Журналисты с ног сбились, но ничего по-настоящему компрометирующего так и не нашли — слухи остались только слухами. Ни малейшей интрижки, даже с актрисками, вообще ничего.
