Александр Башибузук
Страна Арманьяк. Великий посланник
Пролог
— Ваньша, Вань, глянь-ка… — Белобрысый мальчишка в домотканой рубашонке, подпрыгивая от нетерпения, дергал за рукав своего старшего товарища, замершего с острогой в руке на берегу протоки.
— Отвянь, малявка… — Ваня не обращал никакого внимания на мальчонку, полностью поглощенный своим делом.
— Да глянь же… — все не унимался меньший, тыкая ручонкой в сторону моря.
— Ну чего тебе, егоза? — в сердцах выпалил парнишка, повернулся и замер, прикрывая от солнца глаза ладонью. А уже через мгновение ухватил своего младшего товарища за шиворот и бесцеремонно затащил его в кусты, где торопливо зашептал: — А ну, Егорка, лети ветром в обитель да скажи там, что мурмане пожаловали. Шибче давай. Шибче…
— Ага, скажу, мурмане, значица! — торопливо закивал Егорка и, преисполненный важностью поручения, мигом скрылся в зарослях жимолости.
Ванятка проводил его взглядом, потом осторожно раздвинул ветки и, затаив дыхание, уставился на четыре больших корабля, причаливших к берегу.
Каждый мальчишка в прибрежных поселках знал, что на таких ходят люди с мурманского берега, с которыми местные не всегда ладили.
Тем временем с одного из кораблей на берег сошли несколько человек. Один из них, худой жилистый мужик в странном, напоминающем оладью, головном уборе на патлатой башке и с длинным узким мечом на перевязи, неторопливо огляделся, после чего упал на колени и размашисто, истово перекрестился.
— Латинянин! — ахнул Ванятка, развидев, что незнакомец крестится не по-православному. Мальчишка никогда в жизни не видел католиков, но в его воображении они выглядели наподобие чертей из ада, так как батюшка Пров любил стращать ребятню, рассказывая всякие ужасы о нечестивцах, крещенных по латинскому обряду.
Вслед за патлатым все его сопровождение опустилось на колени. Вперед вышел крепенький толстячок в серой рясе с капюшоном и стал рьяно размахивать руками, что-то завывая при этом.
Ванятка сообразил, что тот правит службу, и в ужасе несколько раз перекрестился:
— Свят, свят, свят, изыди, нечистый…
Со временем, немного успокоившись, мальчишка продолжил наблюдение и стал подмечать некоторую несообразность в облике гостей.
Часть команды стругов выглядела как мурмане — кряжистые, заросшие по самые глаза бородищами суровые мужики в нормальной одежде, то есть в штанах, рубахах и сапожищах, а вот остальные довольно сильно отличались от них, в первую очередь одеждой и бритыми мордами. И еще — неслыханное дело! — Ванятка приметил среди гостей девку. Статная, с толстенной русой косой до пояса, полная достоинства и властности, она выглядела настоящей боярыней. Что подтверждалось почтительным отношением к ней остальной ватаги.
— Вот же нехристи!.. — пробурчал мальчишка и совсем уже было решил подобраться поближе, но не успел — и взлетел в воздух, подхваченный за шиворот сильной рукой…
Глава 1
Признаюсь, я никогда не горел особым желанием оказаться в родных пенатах. Нет, в душе свербило, но не настолько, чтобы я бросил все и сорвался на Русь. Не ближний путь, в самом деле. И главное — зачем? Нас и в Европах неплохо кормят. Но с недавних пор все поменялось. Чертов Феб… Упомянул, царственная зараза, об экспедиции — и все. Как занозу в душу загнал. И вот… Не выдержала душа поэта. Кавалер разных орденов, граф Жан VI Арманьяк, пэр Англии, граф Албемарл, граф де Грааве, сеньор де Молен, барон ван Гуттен, наконец-то пожаловали домой.
Но вот незадача, ничего особенного я при этом не почувствовал. Думал, в душе полыхнет, на глаза слезы навернутся, ан нет. Аж обидно. Но посмотрим. Может, потом проймет.
— Сир!..
— Слушаю… — Я поднял голову и увидел двух своих дружинников, отправленных получасом ранее в секрет. Один из них держал за шиворот мальчонку лет двенадцати-тринадцати. Белобрысого, босого, в драной замызганной рубашонке и таких же портках. Пацан шипел, словно дикая кошка, и все пытался пнуть ногой своих обидчиков.
— Вот… — Людвиг Тихая Нога, лучший разведчик в дружине, встряхнул мальчишку. — Нашли в кустах. Таился, следил за нами.
— Отпусти, — приказал я. — И марш на пост. Живо.
— Как прикажете, сир…
Парень шлепнулся тощим задом на гальку, стрельнул злющими глазенками по сторонам, подобрался, но, видимо сообразив, что сбежать не получится, нагло уставился на меня и зачастил скороговоркой:
— Нехристи, еретики!.. ужо наши придут, отомстят вам!.. ничего не скажу, хоть убейте…
— Ты смотри, сущий волчонок, — немедленно восхитился падре Эухенио. — Такой и укусить может.
— Скажи, что никто его не тронет, — бросил я Феодоре. — И спроси, как зовут.
Федька насмешливо прищурилась и шагнула к парнишке.
— Не бойсь, — ласково заговорила она на русском языке. — Не замаем тебя. Как кличут?..
Мальчик замолчал, удивленно вытаращил на нее глаза, но тут же справился с собой и заблажил во весь голос:
— Не искушай, еретичка!!! Не продам веры православной!..
— Интересно, что он говорит? — заинтересовался падре Эухенио.
— Могу лишь догадываться… — Я едва сдержал улыбку. — Скорее всего, обвиняет нас в ереси…
— Розог стервецу! — Вердикт монаха не отличался оригинальностью.
— Не спешите, падре. Местные не менее ревностны к своей религии, чем мы, добрые сыны матери нашей католической церкви. Поостереглись бы, не исключаю, что вас уже держат на прицеле. К примеру, вон из тех кустов.
— Всегда готов… — нахмурился доминиканец и хлопнул себя ладонью по груди. Раздавшийся лязг засвидетельствовал, что монах не побрезговал поддеть под рясу кольчугу.
Тем временем в Феодоре взыграла боярская кровь. Да и норовом девица под моим воспитанием изрядна вышла.
Раздался звонкий звук оплеухи. Федька ухватила пленника за ухо и грозно поинтересовалась:
— Чьих холоп будешь? Плетей отведать желаешь? Ответствуй немедля!
Гонора у парнишки сразу поубавилось.
— Не холопы, закупы мы монастырские… — торопливо зачастил он. — Ваняткой кличут меня. Больше ничего не скажу, хоть режь, хоть пали…
— Хватит! — вмешался я. — Михель, дай мне нож.
Латник из дружины немедля протянул мне свой засапожник.
— Держи. — Я подал его рукояткой вперед парнишке. — Твой теперь будет. Контесса, скажите ему, чтобы бежал домой и сообщил своим, что мы с миром пришли. Пусть встречают. И чтобы даже думать забыли недоброе замышлять.
— Больно чести много будет смерду, — своенравно пробурчала Феодора, но исправно перевела мои слова.
Ванятка изумленно уставился на подарок, не спеша брать его в руки.
— Бери, сказала! — Федька грозно сверкнула глазами. — Или розог захотел?
Парнишка опасливо покосился на девушку, цапнул ножик, мгновение помедлил, прыснул с места и, сверкая пятками, помчался по берегу.
Я проводил его взглядом и жестом подозвал к себе Логана. А точнее, барона ван Карстенса, баннерета графства Арманьяк, так теперь именуется Уильям. Думал оставить его дома, наместником в моих владениях, но тот наотрез отказался отпускать сюзерена одного в столь дальние ипеня. Уперся как осел, пришлось брать. Имеет право настоять, заработал верной службой.
— Сир… — Тук исполнил почти идеальный поклон. Получив баронство и штандарт баннерета, шотландец стал злоупотреблять манерами придворного этикета, особенно на людях, словно подчеркивая свою принадлежность к высшему сословию, но внутри так и остался тем самым монахом-расстригой, шалопаем, бузотером и отчаянным воякой, которого я подобрал в самом начале своей эпопеи в леску неподалеку от Лектура.
— Братец, я не исключаю, что местные попробуют нас взять с налета. Так что надо приготовиться. Всем вздеть брони. Арбалетчикам, аркебузирам и канонирам — по местам. Смотрящих — на клотики, а разведчиков отзови…
После инструктажа я опять задумался. Аборигены — те еще архаровцы. Возможность взять на копье залетных ни за что не пропустят. Да и кто в наши времена такой шанс упускать станет? Впрочем, так просто мы никому не дадимся.
Вассальных Фебу мурман из команды коггов у меня почти сотня. Суровые ребята, ничего не скажешь. Такие любой дружине честь окажут. Вооружены неплохо: добротные кольчуги, круглые щиты, шлемы норманского образца, прямые длинные мечи и короткие копья. С боевым опытом у них тоже все нормально. Пираты, не одну посудину выпотрошили.
Моих личных дружинников гораздо меньше, всего четыре десятка. Но каждый пятерых стоит. Сам отбирал, мало в Европе таких живорезов сыщется.
Да и орудия на коггах тоже немалого стоят. Правда, корабли стоят носом к берегу, но по два курсовых фальконета на каждом работать смогут. В общем, должны справиться. Если, конечно, на нас целое войско не попрет. Что весьма сомнительно. Нет такового в этих краях и в помине. Да и откуда оно возьмется? Это уже позже, лет так через сто пятьдесят, заложат здесь град Архангельск, пойдет активная торговля, тогда и расцветет край, а пока захолустье захолустьем. Где-то неподалеку, на берегу Двины, стоит Николо-Карельский монастырь, а рядом с ним небольшой поселок Холмогоры — вот и все. А вокруг, почитай, сплошное безлюдье. Но ничего: если задуманное свершится, здесь в очень скором времени знатный торговый хаб появится. Хаб? Ух ты… даже современное словечко вспомнилось. А так я уже и забывать стал о своей прошлой жизни. Сросся душой и телом со Средневековьем. И немудрено.
