Спереди лыжи, сзади катки с гребнями-зацепами — паровики поволокли по снежной целине широкие, как баржи, сани со штурмовой пехотой и ракетными станками.

— Согласно расчётам, мы ближе всех к кратеру. Времени в запасе мало… — цедил полковник, пытаясь в бинокль рассмотреть, что творится в той стороне, где упала «тёмная звезда». — Успеем подойти, открыть огонь — надежда есть. Запоздаем — будет пекло. Без авиации придётся туго… Лишь бы другие полки поскорей подтянулись!

Те офицеры в штабных санях, кто получил звание в мирное время, слушали с напряжением. Впереди был мрачный горизонт, за ним их ожидала неизвестность. Там среди развороченного поля дымился свежий кратер.

Оставшиеся в лагере нет-нет да глядели вслед ушедшим тягачам.

Серый день мало-помалу разгорался, бестеневой свет неба лёг на поля, тишина угнетала. Ветер уносил тучи, в просветах заголубело небо, но над горизонтом висела тьма — она всегда сгущается над кораблём дьяволов.

Вот — взлетели мощные сигнальные ракеты: «Мы вступили в бой».

Едва растаял свет ракет, как замерцали яркие беззвучные зарницы — ядовито-жёлтые, они пульсировали в тучах.

— Что это, ваше высокоблагородие? — Поручик часто дышал от волнения.

— Погибель, — ответил сквозь зубы капитан лагерной базы и, опустив бинокль, бросил телеграфисту: — Передай в штаб — против наших лучевые пушки.

Новые ракеты взвились: «Переходим к обороне». Над холмами появилась тучка дымовой завесы.

— Ну, дай бог удачи наводчикам! — осенился капитан. — Теперь вся надежда на пусковые станки… если батареи живы.

Но больше сигнальных огней не было.

В молчании выждав время, капитан деревянным голосом скомандовал:

— Свернуть лагерь. В сани — только людей, оружие, кассу и канцелярию. Через час скорым маршем отходим к станции.

— А… палатки, кухни?

— Всё бросить! Фуры с провизией — заминировать, продукты — отравить. Не подорвутся — пусть едят. Скоро их машины будут здесь.

Поручик предложил было:

— Может, ваше высокоблагородие, оставить группу… чтоб помогли отступающим? Я с моим взводом…

Но капитан безнадёжно покачал головой. Лицо его окаменело от горя и злобы:

— Помогать некому. Из полка остались только мы.

Гудящая пустота накрыла поручика. Как — «некому»?.. Жёлтый отсвет в тучах — и никого не осталось? все, с кем ещё вчера спорили, пели, сидели за одним столом…

Откозыряв капитану, он понял, что рука дрожит. В лагере забурлила сумятица.

— Готовь мины! Сапёры — бегом, бегом! ставь под провиантские фуры!

— Где командир химроты?

— Ваше благородие, приказано залить котлы на кухнях крысомором…

— К чертям! При чём тут я? отрава у аптекаря!..

— Первое отделение — взять под охрану денежные ящики, — собрал солдат поручик. — Погрузить, глаз не спускать! Второму — помочь писарям. Третье… кто-нибудь видел мою кошку?

С ровными, словно удары метронома, промежутками, «тёмные звёзды» падали на Мир — одна или две в месяц, как срок ляжет. Весна, сев, лето — уже десяток новых кратеров, десять зон смерти… благо не все в империи! Кузница дьяволов на Мориоре устали не знала, отправляя шар за шаром.

Поля на хлебных равнинах Татары, где упал первый корабль, поросли сорняками. Ни сеять, ни собирать урожай некому — дикие заросли, брошенные сёла, руины. Вместо мирного народа — воинские колонны, вместо телег и экипажей — пушечные самоходки. Шпили церквей, колокольни сбиты лучами дьяволов. Одичавшие псы охотились на инопланетных тварей — и наоборот. Свиноподобные чудища шастали в полях бурьяна, прятались в оврагах и разбойничали по ночам, отыскивая живность, чтоб сожрать её с костями.

Славная своей пшеницей провинция к югу от Бальных гор стала краем нескончаемого бедствия. Отсюда шли голодные беженцы и погорельцы, бывшие хлеборобы, а их место занимали солдаты. На штабных картах центр Татары был обведён алым кругом — «Мёртвая зона». Вокруг него смыкались зубчатые линии оборонительных рубежей.

Вдали от боёв генералам легко было рисовать карандашом окопы, а на деле…

Тут и там желтели безобразные проплешины — удары химических бомб армии и ядер с ядом, вылетавших из кратера, — и чёрные горелища, следы работы огнемётов. С границ мёртвой зоны по кратеру били ракетами, а с высотных дирижаблей сбрасывали бомбы. В заросших полях множились воронки, но дьяволы уже глубоко зарылись — можно было пробить лишь их верхние ходы и галереи.

Поручик Вельтер получил звание штабс-капитана и личное дворянство. Теперь он командовал взводом разведки, заодно занимаясь диверсиями. Лично взваливал на спину ранец с взрывчаткой или флягу кислоты, чтоб боеприпасы в рейде разделялись поровну. Унтер-офицеры и солдаты были готовы за ним хоть в кратер.

Он завёл бизонью винтовку с гранёным стволом и клиновым затвором, бившую тварей наповал за двести мер. Обойму крепил слева на предплечье, легко делал двадцать выстрелов в минуту — даже стая не уйдёт.

— Надо мазаться их кровью и жиром, — учил он молодых. — Ловушки дьяволов распознают на «свой-чужой», так можно пройти мимо них без опаски.

— Как у дикарей-охотников, гере штабс-капитан!

— Именно, прапорщик. Мы на охоте, дьяволы — дичь. Здесь нет правил. Если им наплевать на законы войны, то нам незачем миндальничать. И ещё — за день до рейда никакого табака, ни капли водки. Запахи они чуют издалека.

Запретная зона у кратера — рай удальцов, любителей азарта. Здесь свой язык. «Черепаха» — большая бронемашина дьяволов, «чудо-юдо» или «ходок» — средняя, «жук» — малая, «урод» — нелюдская тварь-машина.

Теряя разинь, солдаты учились угадывать дрожь земли до того, как вылезет «жук» или «ходок», отбегать, снимая со спины трубу с ручной ракетой. Амулетом взвода была рыжая кошка Миса — умелая мышатница. Она слышала, как в глубине крот-урод прокладывает ход. Приседала, сжималась, насторожив уши, потом скребла белой лапкой: «Он здесь!» По ней и взвод звался «Рыжие Коты».

Штабс-капитан без устали писал заявки в штаб зоны: «Прошу выделить медиума для допроса противников на месте захвата». Как же, дадут они!.. вещуны — товар штучный, на учёте, и половина из них — юбки. Явится такая барышня — жди сумбура. Рыжие Коты враз вспомнят, что где-то есть мирная жизнь, танцы, нежность и галантность.

И вдруг — свершилось! Пришёл сержант из полевой жандармерии, в форме полка принца Цереса. По манерам — городской простолюдин. Среднего роста складный крепыш, шатен с рубленым хмурым лицом и тёмно-коричневыми, почти чёрными глазами. Парень замкнутый, мутный.

— Прибыл в ваше распоряжение, гере штабс-капитан. Я медиум. Нижайшая просьба звать меня по позывному — Нож.

Комвзвода выгнал всех, чтобы говорить с Ножом наедине.

— У нас не таятся, сержант. Обстановка не та. Сегодня жив, завтра нет. Давай начистоту. Что там было с Его Высочеством? почему принца сняли с командования, отправили в Западный береговой округ?

— Так в газетах же писали… — Сержант прятал глаза.

— Мало ли что напишут. Ты из полка, должен знать.

— Принц хотел империю объединить. — Голос жандарма звучал сдавленно. — Красного царя арестовать… да сорвалось, выдали его.

Кто выдал план Цереса, Нож и под пыткой не сознался бы. Иначе в первом же рейде свои угостят пулей в затылок. «Сегодня жив, завтра нет».

В раздражении Вельтер ударил кулаком по столу. Пепельница подпрыгнула, бутылка звякнула донцем, повалилась, покатилась — Нож едва её поймал.

— Что ж вы… такого вождя потеряли!

— Окружили нас, гере штабс-капитан… белая гвардия, с броневиками и картечницами. И с воздуха накрыли.

— Эх… Принца нам позарез не хватает. С ним бы мы развернулись. Жаль, не дали ему повоевать с дьяволами… Думаю, Его Высочество поставил бы дела иначе, жёстче.

— Святая правда, гере! — пылко ответил сержант. — Принц… он бы взялся!

— Ну, нечего впустую толковать, — уже холодней молвил штабс-капитан. — Будем исполнять, что предписано. Ночью в рейд. Поговори с прапорщиком, он тебе всё объяснит — как ходить, как прятаться. Старайся, Нож. Правил у нас два — драться за империю и любить кошку Мису. Умри, но чтоб с её хвоста и волос не упал.

Вышли в полной тьме новолуния. В вышине без огней плыл патрульный дирижабль — чёрный на чёрном. За рощей вдали выли голодные уроды, но к идущему цепью взводу не совались — знали, что опасно. Подкоп в сторону ракетных батарей Миса услышала два дня назад. Опыт подсказывал: дьяволы вот-вот установят в каморе под землёй фугас.

Когда прибыли на место, взвод залёг. Медиума — в сторону, он будет нужен потом. Летняя ночь обманчиво тиха, воздух тёплый как парное молоко, но сырая земля холодна. Припадёшь ухом, ладони прижмёшь — чудится, что в земной толще роет, ползёт урод, волоча за собой тушу фугаса..

Перед рассветом — едва птички в роще запели — командир дал знак: «Начали!» Взрыв оглушил Ножа. Где стоял заряд — провалилась земля. Рыжие Коты спрыгнули в провал, пошла пальба и резня. Минута, другая — шум стих.

— Нож, сюда!

В ямине среди обрушенных глыб и куч земли громоздилась груда пузырчатого студня. В низкий лаз тянулись кабели, вроде гигантских червей — их уже изрубили сапёрными лопатками. Несколько тел — подземные минёры. Над последним живым стоял Вельтер с револьвером.