— И к чему вы мне все это рассказываете?

— К тому, что, попади вы сейчас не к нам, цивилизованным и прогрессивным, а в какой-либо отсталый клан, то сейчас вас в грубой форме вынуждали бы заниматься размножением.

Тут он как-то высоко и совершенно фальшиво рассмеялся, я поддерживать его смех не стал и промолчал. Повисла неловкая пауза.

— И еще один момент, — продолжил Холеный. — Часто случается так, что шатун случайно попадает в какой-то отсталый клан, дает клятвы, обещания. А потом, когда узнает про другие кланы, то к нему приходит прозрение. Он понимает, что ему хочется не в этом захолустном клане состоять, а в другом, более могучем и близком ему по духу. Так вот, к вашему сведению, чем раньше такое понимание приходит, тем легче и безболезненней все изменить и перейти в действительно достойный клан.

От такого неприкрытого предложения совершить предательство у меня внутри все аж закипело от злости, в другой раз за такие слова я бы и в морду мог дать, но сейчас требовалось забрать Василису и выбраться отсюда, поэтому я просто прервал его излияния:

— Я это обсуждать не намерен!

— Да я и не предлагаю ничего, просто говорю для информации, раз уж у нас разговор на эту тему зашел. Ой, а что же это я вас все разговорами да байками кормлю, а гость-то небось проголодался?

Холеный стал изображать обеспокоенность и засуетился. Я попытался отказаться, но он мое замечание проигнорировал, подошел к одной из множества дверей, приоткрыл ее и позвал:

— Зуля, у нас гость, надо его угостить.

Что находилось за дверью — разглядеть не удалось, но, как мне показалось, там располагалась спальня с огромной круглой кроватью. Насколько мне позволял видеть полумрак и едва приоткрытая дверь, с кровати кто-то встал и вошел в кабинет.

— Вот, познакомьтесь, моя любимая ученица, Зулея. Очень одаренная и талантливая. А это, — он сделал театральную паузу и замялся, — это товарищ из клана Заповедного леса, муж Василисы, в общем, если захочет — сам представится.

Зулея пристально посмотрела на меня, но я этот взгляд проигнорировал, продолжая смотреть ход совещания в лаборатории. А обсуждение там приняло более бурный характер, теперь Василиса и ее оппонент, стоя у доски, отталкивали друг друга, что-то стирали, дорисовывали — явно чувствовалось, что разговор шел на повышенных тонах, но звуки не долетали. Холеный заметил мой интерес к возросшей активности обсуждений и прокомментировал:

— Увлеченные люди, ученые, горячие головы. Уважаю, нет, честное слово, уважаю.

Зулея в это время подошла еще к одной двери кабинета и выкатила оттуда тележку с фруктами, вином и какими-то десертами, подвезла ее к стеклянному журнальному столику, рядом с которым сидел я, и стала выставлять деликатесы с тележки на стол. И только тут я обратил внимание, что одета эта Зуля не ахти как, а точнее сказать — практически голая! Из непрозрачной одежды на ней имелся только широкий кожаный пояс, украшенный какими-то камнями, наверное, драгоценными. Еще с натяжкой я бы назвал одеждой браслеты на руках и на ногах, а вся остальная ее одежда представляла собой что-то вроде комбинезона, сшитого из обычного тюля. Мне эта ситуация не понравилась, очень не понравилась, сквозило в этом что-то насквозь лживое и наигранное! Так и стал бы Кащей (а я уже не сомневался, что это именно он) просто так показывать мне свою любимую ученицу в полуголом виде! Нутром чувствовалось, что сейчас эта Зуля предпримет попытку меня охмурить и провести опыт по скрещиванию волшебников и шатунов, используя меня в качестве подопытного быка-производителя.

Я встал и подошел к Холеному. Он стоял ко мне спиной, смотрел через стекло и распинался что-то о самоотверженности ученых, а сам в левой руке незаметно крутил какой-то небольшой плоский предмет. Я вылил в слова все свое возмущение и сам удивился — насколько грубо прозвучал мой голос:

— Слушай, ты, Кащей! Вроде так тебя звать по-настоящему?

— Вон оно как, — повернулся Холеный, — мы, значит, уже так запросто и по-свойски?

— Так вот, что-то мне подсказывает, что ты тут все врешь!

— Как это? — праведному возмущению Кащея не было предела! — Я? Вру? Как это изволите понимать, молодой человек?

— А вот так! Туфту ты мне тут пытаешься втереть! А ну-ка, что у тебя в левой руке?

Я, поражаясь своей наглости, схватил его запястье и вывернул ему левую руку за спину.

— Ай, больно! — заорал Кащей. — Это табакерка, всего-навсего обычная безобидная табакерка!

Я вырвал у него из пальцев то, что он назвал табакеркой, и изображение за непробиваемым стеклом тут же исчезло — никакой лаборатории, никаких ученых и спорящей с ними Василисы! Просто большой пустой зал, посредине которого стоял не то высокий обелиск, не то колонна неправильной формы. Я выкрутил руку Кащея посильнее.

— Так, говоришь, доблестные и самоотверженные ученые?

— Руку сломаешь! Ты неправильно понял! Это все не так!

— Так вот это тебе за доблестных ученых!

Не отпуская его руку, я со всего размаху врезал кулаком в холеную челюсть! По полу жемчугом рассыпались-раскатились вставные зубы.

— Да что же вы за люди такие! — уже шепеляво прохныкал Кащей. — Чуть что — и сразу в морду!

Я поднес к глазам табакерку, чтобы лучше ее рассмотреть, но подобная безалаберность оказалась ошибочной, так как в ту же секунду сзади на меня разъяренной кошкой набросилась Зулейка. Она прыгнула мне на спину, обхватила руками и ногами и длинными острыми ногтями впилась в лицо, стараясь выцарапать глаза. Я даже не успел вспомнить о том, что драться с женщинами нехорошо, и на уровне мышечной памяти сделал бросок через плечо — недаром в детстве с друзьями во дворе отрабатывал приемы самбо! Зулейка рухнула плашмя на накрытый журнальный столик и раздавила его своим весом, во все стороны полетели осколки стекла, брызги вина и остатки десертов. Из порезов на лице, оставленных ногтями, у меня текла кровь, но глаза не пострадали, я наклонился и машинально подобрал с пола выпавшую во время броска табакерку. И тут произошло что-то совсем с моей точки зрения странное и удивительное: переложив табакерку в руку, которой вытирал кровь с лица, с удивлением увидел, что весь кабинет наполнился моими двойниками! И тут я понял принцип работы этого волшебного артефакта, названного Кащеем «простой табакеркой»!

— Так вот как ты, гад ползучий, мне кино про Василису показывал! При помощи ее крови? Я тебе сейчас за это всю твою поганую кровь по капле выцежу!

Пока я разбирался с табакеркой, Кащей успел встать на четвереньки и резво, по-собачьи добежать до стола и протянуть руку к какой-то кнопке. Я не стал дожидаться и ударил ногой по ребрам! И опять допустил промах, забыв про второго противника: Зулейка уже пришла в себя и снова бросилась на меня, вновь пытаясь выцарапать глаза. Наученный горьким опытом, я в этот раз оказался предусмотрительнее и успел вовремя перехватить ее руки с острыми когтями, из стали они у нее сделаны, что ли? А вот дальше драться с ней не смог, все-таки передо мной находилась женщина, хоть и разъяренная и почти обезумевшая, но все равно женщина! Зулейка, не сумев высвободить руки, рванулась вперед, пытаясь дотянуться до меня зубами, я уклонился, неловко за что-то запнулся, и мы рухнули на пол! В это время Кащей все-таки дополз до стола и нажал на тревожную кнопку, зазвучала сирена.

Да, подумал я, плохи дела, сюда вот-вот вломится охрана, и надо что-то делать! Решение пришло как-то само собой. Я перевалил Зулейку на пол лицом вниз, выкрутил ей руки за спину и освободившейся рукой опять подобрал табакерку. Крови у меня на руках оказалось с избытком, поэтому провел пальцем по крышке, а дальше все произошло почти одновременно: вокруг опять появилось множество моих двойников, и в комнату ввалилась толпа мордоворотов из охраны Кащея. Я стал водить пальцем по крышке табакерки, мои двойники пришли в движение и напали на охранников, причем, кроме своих дублей, я заметил в толпе и копии Зулейки — наверное, на крышку табакерки попала ее кровь. Двойники Зули так же самоотверженно набрасывались на охранников и рвали их острыми когтями! В этой неразберихе оставалось только куда-нибудь спрятаться. Я уклонился от огромного кованого ботинка охранника, перекатился от падающего на меня клубка из трех Зулеек и одного мордоворота и оказался под письменным столом Кащея. Добавил на табакерку еще крови, благо ее хватало с избытком, и моих двойников прибыло. Ход драки резко переломился, охранники, невзирая на силу и выучку, явно стали проигрывать! В этот момент настоящая Зулейка нашла меня среди общей суматохи и бросилась, стараясь вырвать из рук волшебный джойстик, а вернее сказать, табакерку! Чтобы не проиграть, пришлось одной рукой управлять битвой, а другой взять шею Зулейки на удушающий захват. Какое-то время она еще царапала мне руку ногтями, но вскоре обмякла.

Шум стоял неимоверный, но то, что произошло дальше, заглушило звуки драки, как грохот литавр перекрывает тутти симфонического оркестра! Одна из тяжелых дубовых дверей кабинета стремительно распахнулась, с невероятной силой ударилась в стену, где и рассыпалась в кучу мелких щепок! Все замерло. На пороге стояла Баба-яга. В правой руке она держала помело, а левой тащила за собой ступу. Войдя в комнату, Яга махнула метлой, словно действительно что-то выметала, и от этого движения все охранники, мои двойники и копии Зулейки моментально исчезли, словно их никогда и не было. Яга прошла дальше, а за ней следом вошла Василиса.