Глава «Женщина у кассы»

В обычном книжном магазине, в обычном провинциальном городе, за кассой стояла женщина преклонного возраста. У нее было круглое лицо, добрые голубые глаза, от которых лучиками разбегались морщинки, и милая улыбка. Казалось, она вот-вот скажет: «Быстро мыть руки и за стол. Я пирожков нажарила с картошкой!» Рядом с кассой стоял ксерокс. Женщина копировала какие-то документы. Но что-то нарушило существующий миропорядок.

Все началось с мужчины в сером плаще.

Он долго выбирал книгу в зале и подошел с ней на кассу:

— Приветствую вас. Набоков. «Лолита». По карте или наличными? — с улыбкой спросила женщина.

— Наличными, — тихо ответил мужчина и протянул купюру.

— Прекрасно. Пакет приобретать будете или пусть все полюбуются на педофила?

— Не понял?!

— Вот сдача. Пакет принципиально не продам! Надеюсь, тебя сразу арестуют и посадят туда, где тебя накажут за твои маленькие шалости, — с такой же улыбкой и нежной интонацией произнесла женщина.

— Да как вы смеете! — Мужчина очень быстро огляделся вокруг, положил книгу в карман и выбежал из магазина.

— От себя не убежишь. Следующий!

К кассе подошла молодая девушка и протянула книгу.

— Здравствуйте. «Пятьдесят оттенков серого». Что за день сегодня такой…

— Что-то не так?

— Все так. Весна. Повылазили. Можно ваш паспорт?

— В смысле?! Мне тридцать лет!

— Милая моя, сейчас столько стресса. Люди стареют очень быстро. Вчера по телевизору показывали дагестанского старца, а ему всего-то шестнадцать лет!

— Ну я же не дагестанский старец! Вот паспорт! — Девушка протянула женщине документ.

Женщина за кассой внимательно посмотрела в него и сказала:

— Эх, Алла Сергеевна Протасова… К сожалению, вчера приказ пришел, эту книгу вы можете купить только после сорока лет.

— Вы с ума сошли!

— Есть еще вариант. Я могу продать вам эту книгу только в присутствии ваших родителей. И пусть они полюбуются, кого они воспитали…

— Да как вы смеете! — Девушка в слезах выбежала из магазина.

— Эх, Алла, Алла, мужика тебе надо…

Возле прилавка остановился парень в ярко-красном пуховике и протянул книгу.

— Так, что тут у нас? Даниил Хармс. Собрание сочинений. Понятно. У меня к вам один вопрос. Трудный был выбор?

— Выбор?! — неуверенно спросил парень.

— Между дозой кокаина и этой книгой?

— Женщина, я вас не понимаю.

— А что глазки-то забегали?! Осторожнее, можно, как у вас принято говорить, «спалиться».

— Вы несете бред. Мне нравится этот писатель. Я покупаю его книгу. Это нормально.

— Согласна. Один наркоман читает другого наркомана. Это нормально.

— Я не наркоман!

— А в красном пуховике ходишь, чтобы с другой планеты было лучше видно?

— Вы не в адеквате!

Парень выскочил на улицу. Больше в книжном магазине никого не было. Женщина за кассой села в удобное кресло и продолжила копировать документы. Перед ней лежала стопка бумаг, которые она взяла утром на столе у директора банка.

Она тихонько сказала сама себе:

— Ненавижу, когда отвлекают от работы. Ну, что банкир, сгоришь в аду! С такими документами тебе еще и раскаленный свинец кое-куда зальют!

Ремарка автора «16 на 8»

Перед самым Новым годом был с Домиником у родителей. Мама сразу посадила меня за кухонный стол и поставила передо мной огромную тарелку с салатом оливье. Тут же в кухню зашел папа, присел рядом и начал очень внимательно наблюдать за тарелкой с салатом. Как и Доминик. При этом папа как ни в чем не бывало вел диалог со мной и мамой:

— Опять снег, да? — сказал он, контролируя каждую ложку салата, которую я подносил ко рту.

— Немного выпало.

— Скоро растает! Саша, а хочешь блины? Я же блины напекла, — суетилась мама.

— Конечно хочет. Вон, смотри, какой голодный, — поддержал ее папа.

Пока мама отвернулась за блинами, папа пододвинул к себе тарелку с салатом, быстро засунул в рот две большие ложки оливье и быстро зажевал.

— Вот блины. — Мама поставила на стол тарелку со стопкой блинов.

Папа перестал жевать. И показал маме большой палец, «класс». Даже Доминику поведение папы показалось странным. Мы внимательно наблюдали за происходящим.

— Спасибо, мам! — сказал я.

— Да, уже скоро весна… Ты бы чаю налила ему, — как бы впроброс добавил папа.

— Ну сам и налей! — резко ответила мама.

— Я салат от Доминика охраняю! — такому ответу удивился даже сам Доминик.

Мама пошла наливать чай. Папа опять начал быстро есть салат.

— Вот чай. — Мама присела с нами за стол. Папа перестал жевать.

— У нас изменения в жизни с отцом.

— Я уж заметил. Не пугай меня, мама.

— Шестнадцать на восемь! — сказала мама.

— Калькулятор нужен. Мам, о чем ты?

— Интервальное голодание. Шестнадцать часов не есть, восемь есть. Мы решили с отцом сбросить немного.

Папа внимательно смотрел на салат. Мама продолжила:

— И если бы кто-то четко следовал этому принципу, а не воровал салат у сына…

— Я следую. У меня интервалы чуть меньше, — тихо повинился папа.

— Пойми, тут важно поддерживать друг друга!

— Так я поддерживаю… тебя. Я-то при чем. Дачный сезон начнется, я скину.

— Вот и как с ним договариваться, Саш?! — посмотрела на меня мама.

Я не знал, что ответить. Вмешался папа.

— В старину девушку сажали на мешок с грецкими орехами. Если орехи раскалывались, то, значит, пора замуж выдавать.

Мы все многозначительно задумались. Я представил девушку и мешок орехов. Мама спросила:

— Это ты к чему сказал?

— Что-то так грецких орехов захотелось…

Письмо номер восемь

Привет, Мама!

В первом классе перед какой-то школьной ярмаркой, на которую нужно было что-то смастерить своими руками, мы с папой склеили картонный замок — со стенами, мостами, башнями. И понесли на эту ярмарку продавать…

Короче, я его и купила. Так он мне понравился. Потому что вместе с папой делали. Ему было тогда двадцать семь лет. В этом году шестьдесят восемь… Могло бы быть… Я помню это, как будто это было вчера.

Еще историю вспомнила, тоже посмеяться. Канун 23 февраля, мужской праздник. Мне лет десять. Думаю, что дарить папе. К парфюмерии я уже тогда была неравнодушна. Пошла, купила на свои деньги одеколон «Саша». Думаю, так, стоп. Папу моего зовут Максим. Нестыковочка. Взяла бритву, стерла бритвой имя «Саша» и фломастером написала «Максим». Делов-то. И гордо вручила папе!

А помнишь, как папа придумывал для меня разные милые прозвища?! Я уже почти все забыла, но одно запомнила на всю жизнь. Когда мне было года четыре, ты купила мне пижамку с зелеными сердечками. В этот же вечер я в ней легла спать, а папа, прочитав мне сказку, решил пересчитать сердечки на моей пижамке. Их получилось 1600. С тех пор он называл меня «мои 1600 сердечек»…

Мама, мне его не хватает! Как и тебе…

Позвони!

Глава «Мода»

1998 год. Двадцать пять лет назад

— Милая, к тебе можно?

— Да, мама, входи, — ответила девочка, которая рисовала что-то, сидя за небольшим письменным столом.

— Что рисуешь?

— Васю…

— А почему у твоего брата голова оторвана?

— Много говорит и мало делает, — уточнила девочка, добавляя красным карандашом капли крови.

— Не поняла?!

— Обзывается и в комнате нашей не убирается!

— Оля, так нельзя!

— Это абстракционизм. По телевизору видела.

— Оля, он твой брат!

— Художник так видит. Мам, что хотела?!

— Соседка заходила. У нее дела какие-то. Попросила, чтобы ты поиграла с ее Анжеликой у нас вечером.

Девочка перестала рисовать и раздраженно сказала:

— Ма-а-ам, я не буду играть с этой чикане!

— Ольга, не называй ее так.

— Пусть Вася с ней играет!

— У него тренировка.

— Мама, нет! Я не хочу. Она плохая!

* * *

Две девочки сидели в детской. Ольга, не обращая на свою соседку внимания, что-то рисовала в тетради. Вторая девочка с длинными волосами молча сидела на кровати. Через какое-то время она сказала:

— А мы с мамой скоро на отдых в Москву полетим! Там у нас фотосессия будет.

— А мы с мамой… Будем здесь отдыхать, — почему-то виновато ответила Ольга.

— Потому что у вас денежек нет. Мама говорит, что вы — семейка бомжиков, — злорадно проговорила Анжелика.

— ЧО ТЫ СКАЗАЛА?! — Оля сжала кулаки.

— Не кричи. В том, что ты бедная, ты не виновата. Родилась такой. Некоторые вообще крысами рождаются, и ничего. Твой папа во всем виноват — зачем заводить семью, когда работаешь в шиномонтажке? Маму твою только жалко, нашла бы себе мужика богатого. А так с вами мучается.

Ольга встала. Она хотела ударить Анжелику. Но выбежала из комнаты. Забежала в кухню, умыла лицо холодной водой из-под крана. У нее появилась идея.

Она вернулась в детскую:

— Анжелика, какие у тебя волосы красивые и длинные!

— Ох, это да. Мама говорит, что самые красивые в классе.

— Какая красота! Почти до низа спины! У меня таких никогда не будет.

— Нужны специальные шампуни. Вы их позволить себе не можете. Грустно.