Премьер, словно прочитав его мысли, тут же полностью подтвердил подозрения.

— Мне сообщили, что у нас была похищена из хранилища одна из версий технологии, находящейся под строжайшим контролем. Из Списка. Номер два.

— Да, господин премьер-министр. Поднята тревога, и мы ищем похитителей. Потому и не успел вам сообщить, так как был занят организацией тотальной облавы. Вероятно, именно из-за нее вас и проинформировали через мою голову.

— Вы проявили непрофессионализм! Вопиющий непрофессионализм! — начал распаляться премьер-министр. — Вы должны были сообщить мне об этом немедленно!

— Извините, но немедленно я вам должен сообщать о происшествиях первого или нулевого ранга опасности. А данное происшествие всего — всего лишь четвертый ранг.

Премьер злобно посмотрел на Самюэля и быстро сменил тему. Уже совершенно спокойным тоном задал вопрос:

— Как могло произойти такое?

Этот артистизм поведения премьера изрядно раздражал Вилека. Все эскапады, которые сейчас демонстрировал Пурон, годились для кино или выступлений перед журналистами. Но не в серьезном обсуждении. Министр безопасности привычно подавил импульсивное желание отвязаться на болвана и начал объяснять, как маленькому.

— Технология была похищена явно с применением неких новейших разработок, так как наша охранная система тревоги не подняла. Контейнер был опечатан. Хранился на строго охраняемом складе. В строгом соответствии с «Генеральным соглашением о контроле за опасными технологиями». Там имелись и образцы, и носители информации с самой технологией. К счастью или несчастью, давно забытой.

— Но занесенной в Список?

— Да, господин премьер.

— Продолжайте.

— Сейчас выясняются все обстоятельства происшествия, так что о результатах говорить еще рано.

— Но мне нужно! — выделив тоном слово «мне», бросил премьер. — Требует Совет безопасности Конфедерации!

— Я не хотел бы говорить о подозрениях…

— А придется! — снова огрызнулся Пурон.

— Хорошо! — пожав плечами, вымолвил Вилек. — Только имейте в виду, что эти подозрения, даже будучи высказаны, могут вызвать очень серьезный кризис.

— Даже если будут высказаны Совету безопасности?

— Вы правильно меня поняли, господин Пурон. Даже подчеркну: особенно, если Совету безопасности.

— А вы в курсе? — повернулся премьер к до сих пор молчавшему министру обороны.

— Да. Полностью, — по-военному кратко доложил адмирал.

— И вы? — спросил Пурон у председателя президиума Сената.

— Нет, господин Пурон. Но… Смею вас заверить, что…

— …что обязательно устроите по этому поводу еще одно бесконечное сенатское расследование? — ядовито поинтересовался премьер.

— Возможно, — сдержанно сказал, кашлянув, сенатор.

— Но хоть мне эти подозрения можете сообщить?

— Вам — можем, — ответил Вилек, не преминув подпустить яду в голос.

— Так давайте! — всплеснул руками Пурон.

— У нас есть подозрение, что эти технологии скупила у похитителей Федерация Биэлы.

— Но ведь для того, чтобы ими воспользоваться, надо их доставить на Биэлу?

— Так точно, господин премьер-министр.

— Какие меры приняты?

— Все грузы, убывающие с Киран, проходят проверку по самому высокому рангу.

— А вот последнее мы можем сообщить? Совету Безопасности…

— Да, господин премьер-министр! — сдержанно кивнул Вилек. — Доклад уже готовится. В полном соответствии с Соглашением. Будет готов к пяти часам вечера. Сегодня.

— Ну и последнее, — тут же потеряв к Вилеку интерес, обратился Пурон к адмиралу. — Что значат резкие перемещения нашего флота и флота Космопола в сторону «Угольного мешка»?

* * *

К концу третьей недели, когда экипаж и, прежде всего, сами астрогаторы стали сильно уставать, корабль вышел к первой «мертвой зоне». Собственно, это и было запланировано. Выходы в обычное пространство делались так, чтобы не только выполнить коррекцию дальнейшего пути через гипер, но и чтобы отдохнул экипаж, чтобы можно было проверить некоторые системы корабля перед очередным проходом через гиперпространство. Последнее совпало с тем, что поперек гипера встала неодолимая стена. Хочешь не хочешь, но надо выходить в обычное пространство. Иначе просто выкинет.

«Мертвая зона». Или, как ее называли по науке, — «нулевая». Здесь, вблизи туманности «черный мешок», да и в ней самой, почему-то этих зон было слишком много. Причем первая, у которой они выпрыгнули два часа назад, имела репутацию самой простой и легкой.

Она была тоненькой пленочкой в масштабах космоса. Всего-то двадцать миллионов километров в толщину. Но протяженность у нее была колоссальная — во все стороны на много-много световых лет. Беда еще в том, что, как уже упоминалось, эта дрянь тянулась и в гипере. Причем, как айсберг, часто выставляя в обычное пространство свою меньшую часть. Там, в гипере, «мертвая зона» простиралась сразу по многим измерениям, блокируя любые возможности быстрого перехода. И гораздо дальше. Как они образуются — до сих пор шли жаркие дебаты у ученых Конфедерации. Единственное, что все-таки научились делать, — определять, когда и где эти самые «мертвые зоны» образуются. Определяли по косвенным признакам: появлению предвестников, так называемых зон нестабильности Зенека. И сейчас, судя по прогнозу службы наблюдения за гиперпространством, нечто такое где-то в этом огромном районе должно было появиться. Гипер корежило. Так что перед выходом пришлось попотеть, чтобы выйти не «где-то там», а в точке, максимально близкой к заданной.

Сейчас корабль тормозил. Предстояла большая остановка внутри «мертвой зоны». Именно здесь, в этом месте, ушлая семейка Звездных Странников поставила некогда свою станцию для обслуживания, ремонта и снабжения кораблей, идущих вокруг «Угольного мешка».

Со временем станция разрослась. Растолстела. Обрела кучу дополнительных модулей и доков. Даже один специализированный спасательный звездолет с некоторых пор был постоянно пришвартован к ней.

Пока добирались, Брису как астрогатору делать было откровенно нечего. Корабль вел автомат. Только и оставалось, что смотреть на окружающие звездолет виды.

Почти половина передней сферы была заслонена черной стеной «Угольного мешка», по краям которого кое-где, как виньетки, висели лоскуты ярких эмиссионных туманностей. Из-за чего эти туманности светились мало кого интересовало, так как их проходили, как правило, очень далеко и в гипере, где они никому не мешают. Но туманности добавляли некоторой жизни в виды на мониторах Бриса. Только позади, за дюзами, расстилались бескрайние звездные просторы, плотно-плотно нафаршированные звездами местного рассеянного звездного скопления. Именно это рассеянное звездное скопление занимала большей своей частью Конфедерация Мари. Конфедерация разумных вида Homo sapiens.

Выспаться Брис успел, а соваться в кают-компанию было чревато — те, кому особо досталось от «чумы», и так до сих пор скрипели зубами, когда он ходил на обед или ужин. Оставалось сидеть в астрогаторской и развлекать себя окружающими видами. Правда, в последний час этот вид существенно оживился.

Выглядевшая ранее яркой звездой почти по центру главного монитора станция разрослась и уже была готова занять все поле зрения наружной камеры. При приближении стало ясно и почему она видна так далеко. Владельцы вывесили на наружную поверхность тысячи фонарей, так что вся станция, даже в отсутствие ближайшего солнца, находясь практически в межзвездном пространстве, сверкала, как рождественская елка.

Вообще, большинству народов Конфедерации сообщество Звездных Странников казалось очень странным. И выражалось это не только тем, что они ставили свои станции на таких космических перекрестках, по сути, в межзвездном пространстве. Только они могли себе позволить вот так запросто освещать свой большой дом, да и пустой космос на сотни тысяч километров вокруг. А именно на таком расстоянии была хорошо заметна станция в этом абсолютно пустом секторе космического пространства.

«Звездный медведь» медленно подплывал к огромному сооружению, неторопливо поворачивающему огромный барабан жилого комплекса под стылыми звездами. Уже четко было видно, что нос «Звездного медведя» нацелился на один из доков на оси станции над этим «барабаном».

Внезапно дверь позади открылась и внутрь сунул свой острый нос астрогатор Каас.

— Сидишь? Смотришь? — несколько раздраженно бросил он подчиненному. С тех пор, как Брис умудрился провести корабль через триплекс, он все никак не мог успокоиться.

— Ну… Да! — тупо ответил юноша, так как все равно отвечать было нечего.

— Так! — начал Каас со своего коронного. — Когда пришвартуемся, выметайся на станцию. Мы тут будем делать «великую чистку». Понял?

— Да, господин астрогатор! — оживился Брис. — И долго эта чистка будет?

— Четыре часа, — ответил своим скрипучим голосом Каас. — Еще вопросы есть?

— Куда позволено ходить на станции?

— Да куда хочешь! Кроме аппаратной, служебных помещений и личных апартаментов «странников».

— А куда… — Брис тут же заткнулся на полуслове. Чуть не сказал «вы мне порекомендовали бы сходить». Уж послал бы астрогатор, так послал бы. По злобе.