Александр Бушков, Владимир Величко
Зубы судьбы. Сибирский детектив
ПОСЛЕДНИЙ ПОЛЕТ ВОРОНА
Те же возгласы ветер доносит;
Те же стаи несытых смертей
Над откосами косами косят,
Над откосами косят людей.
Андрей Белый
Глава 1
Ей снился какой-то странный сон. Сначала большая белая, покрытая снегом поляна, которая вдали переходила в стену из стволов белых же берез, а уж над ними громоздились зеленые шапки летней изумрудной листвы. Она стояла посреди этой белой поляны и не могла понять: «Почему же это листья у берез зеленые, а на поляне снег?» Она стояла и думала… Потом наклонила голову и внимательно посмотрела вниз: нет, это был не снег! Это было сплошное море распустившихся одуванчиков. Они таким густым слоем покрывали землю, что неудивительно… И тут же она почувствовала, что у нее мерзнет левая нога, мерзнет сильно, очень сильно. Тогда она решила, что это все-таки снег — ведь так сильно нога не может на летнем-то лугу замерзнуть. Она стояла и думала над этим. Потом мыслям стал мешать какой-то далекий и надоедливый звук, который все приближался и приближался. И вскоре она поняла, что это ворона, что это ее крики мешают думать о ноге. «Почему же нога так мерзнет?» — недоумевала она. Да еще эти крики… Они были как набат, стучащий прямо над головой. И только тогда она поняла, что крики вороны… нет-нет, не вороны, а Ворона — огромного и совершенно черного! Что удивительно, она не видела его, но твердо знала, что это именно так — большой, черный и страшный. И в этом истошном крике она вдруг стала разбирать одно слово: «Никогда!». Это слово так и било по голове: Никогда… никогда… nevermore… никогда… nevermore… Она, прежде чем повернуться и убежать от этого страшного голоса, заткнула пальцами уши и попробовала сделать шаг, но почему-то ноги не слушались: «будто в снегу завязли… нет, нет… не в снегу, во льду». Она, прежде чем с силой выдернуть ногу, еще успела подумать: «Это же одуванчики… Какой лед?» и резко выдернула ногу из ледяного плена… Еще успела почувствовать страшную, нечеловеческую боль, и все стало темно и тихо. Только все более и более далекие вскрики Ворона: nevermore… nevermore… more… ore… — сопровождали ее оторвавшуюся от дикой боли голову, улетающую далеко-далеко — туда, где за черными облаками было черное небо!
Юра Догоняйло был мрачен, ибо и сегодняшний день сулил сплошные неприятности. Его бизнес потихоньку, но неуклонно катился к закату. Из пяти маленьких магазинчиков-павильонов и двух больших, двухэтажных у него осталось только три маленьких. И доходы от этих… торговых точек уменьшились за пару лет очень существенно, и нехватка денег стала катастрофической. Да к тому же активизировались разные вымогатели, вроде пожарных, санэпиднадзора, ну и еще парочки захребетников. И если раньше он легко откупался, то за последний год они стали принципиальными и неподкупными. А на устранение недостатков требовались деньги, и немалые! И ему пришлось закрыть еще один магазинчик. Да и товары… Раньше до двух третей всех товаров составляла «некондиция» — то есть товары с просроченными сроками реализации, а то и вообще некондиционные, ибо на базах они стоили копейки, а у себя он продавал их по цене наикачественнейших товаров. Его поругивали, его порой откровенно материли, но покупали, и денежки капали неплохие. А недавно он из-за этого налетел на такой штраф, что до сих пор икается. И его все чаще и чаще стали посещать мысли — распродать остатки бизнеса и уехать работать по специальности — инженером на Севера. А что? Там у него есть могучий покровитель — вместе учились и сейчас он совладелец…
— …тебя долго еще ждать? — злобно прокричала из прихожей жена. — Уже совсем обленился. Если так будешь и дальше работать, то…
— Закрой пасть! — коротко бросил он ей и, залпом допив холодный кофе, вышел во двор. Глянув на машину, он поморщился, испытав еще один моральный удар. Если полгода назад на этом месте стоял черный красавец БМВ Х5, то теперь он вынужден кататься на этом… на этой… короче на «ниве», которую по недоразумению обозвали еще и «шевроле». — Дрянная машина! — злобно сказал он вслух и открыл дверцу.
— Там возле ворот опять трется твой соратник по капиталистической молодости. На «технарь», поди, клянчить пришел. Слушай, — с деланным удивлением спросила она, — а вдруг он пришел с серьезным деловым предложением? — И, не выдержав тона, прыснула в кулак: — ну, например, как выгодно купить бутылку водки, — и уже не сдерживаясь рассмеялась в полный голос, и при этом ее золотистые волосы, выбившись из-под шапочки, упали на лицо:
— А если без смеха, — откидывая с лица волосы, сказала она, — я тебе что говорила? Забыл? Так я напомню! Я говорила, что б этот алкаш, — и она ткнула в сторону ворот, — не смел при мне появляться. Говорила?
— Заткнись, — тихо, но яростно произнес он, и супруга замолкла, тонко чувствуя грань, через которую ей переступать не следовало: «Попробовала бы она так сказать хотя бы год назад! Тонко, тварь, чувствует, что дела мои швах», — и, открыв ворота, выехал со двора. На улице, у ворот и вправду сидел его друг детства Ванька Миль. Юра поморщился. И отказать спившемуся другу он не мог, но деньги, деньги… Он только сейчас осознал, что лишних денег — даже на бутылку — у него тоже нет.
Юра вылез из машины закрыть ворота:
— Иван, я сейчас вернусь. Подожди меня. Что-нибудь придумаю.
— Да я не за этим, — щелкнул Иван пальцем по горлу, — у меня есть кое-что для тебя.
— Посиди. Десять минут посиди. Я только мымру свою отвезу. Не уходи, хорошо?
Когда через полчаса он вернулся, Иван смирно сидел на скамеечке.
— Пошли, — коротко бросил он и провел кореша в маленький домик у ворот — когда-то здесь в три смены дежурили дворники. — Ну, что у тебя? — спросил Юра, вытаскивая из кармана плоскую бутылочку коньяка. Но Иван только мельком глянул на нее и отодвинул подальше. Потом посмотрел прямо в глаза другу, спросил:
— Помнишь Третьего?
— Еще бы… И что с того?
— Я его вчера видел! Здесь видел, в нашем Городке видел.
От этих слов Юрку даже пот прошиб:
— Такими вещами не шутят, Иван! — напряженным голосом сказал он и резко поднялся со стула, который с грохотом опрокинулся на пол. — Если ты врешь…
Иван тоже встал и, глянув на подобие иконы, висящей в углу у низенького потолка, перекрестился, бросив одно только слово.
— Клянусь!
Хозяин отвернулся к окошку и задумался. Через пару минут он решительно сказал:
— Значит так! Оснований тебе не верить у меня нет, и я не знаю, зачем и для чего он здесь… но уж точно не для того, чтобы вернуть украденное. Точно не для этого. А поэтому нам надо поставить все на свои места. Или он вернет, или он…
— Слушай, Юра, — тихо ответил Иван, — ты это сказал таким тоном, что… И глаза у тебя стали как тогда, пятнадцать лет назад, когда ты… того, который захотел… ты его тоже…
— Хватит! — рявкнул Юрий. — Ты со мной?
— С тобой-то я с тобой, — задумчиво ответил приятель, — вот только у тебя, Юра, не возникает такой вопрос: зачем он приехал? Вернуть то, что украл? Или ностальгия замучила? Могилкам родных поклониться приехал? И вообще — ты знаешь, где и как он жил эти пятнадцать лет? Ты знаешь, кто он такой? И кто за его спиной может стоять?
— Да, знаю! Сначала он осел в Испании, а позже перебрался в Англию. Года три назад его состояние оценивали почти в тридцать миллионов! Долларов! А вот зачем он сюда приперся, это действительно вопрос, — сказав это, он снова сел напротив Ивана, отвинтив пробку с бутылочки, разлил по стаканам коричневую жидкость и, подняв свой, жестко сказал:
— По большому счету мне плевать — есть у него деньги или их нет. Я ему просто хочу в глаза посмотреть! — и плеснул содержимое в рот. Подышав в кулак, твердо сказал:
— …и, посмотрев, взять свое! Вернуть!
Иван внимательно взглянул на друга и медленно продолжил:
— А, увидев и взяв, — грохнуть? Ты, Юра, все еще в начале 90-х. Это ведь тогда предательство друзей ради денег было в диковинку! Но сейчас-то мы понасмотрелись на все это — на обман и «кидалово» близких друзей! И сейчас это норма поведения. — И, медленно выцедив коньяк, закончил:
— Не надо, Десятый! Не надо…
— Что? Что не надо, — внимательно глядя на Ивана, спросил Юрий.
— Сам знаешь, что я имел в виду, когда говорил…
— Ну не надо и не надо, — перебил его Юрий. — Пошел он… Руки еще марать, — и чуточку помолчав, спросил:
— Так в какой, говоришь, он гостинице? — и, подхватив с диванчика свою кепку, бросил:
— За мной!
«Нива», надсадно завывая двигателем, осторожно и медленно — будто на ощупь! — пробиралась по крутой дороге вверх по горе, туда, в карьер. Однако, несмотря на два ведущих моста и великолепную резину, старенькая машина то и дело пробуксовывала и, казалось, что еще чуть-чуть, и она покатится назад. Но сидевший за рулем водитель отлично знал такие машины и чувствовал их каждой клеточкой своего тела. Да и дорога была знакомой, бывал он здесь, бывал!
— Как там наш… гость? — не оборачиваясь, спросил он своего спутника.
