В это время, отойдя от Электрического утёса на шесть миль, русские броненосцы отпустили тралящий караван, разойдясь с ним правым бортом на скорости в восемь узлов, и легли курсом на Эллиоты. «Баян» занял позицию в полумиле южнее их линии, держась несколько впереди траверза «Цесаревича». А через четверть часа на пределе видимости в сто двадцать кабельтовых произошло взаимное обнаружение «Баяна» и еще одного японского крейсера — «Отовы». Хотя командиры кораблей пока не опознали противника, оба не медля обратились к радиотелеграфу.

Стараясь разорвать дистанцию с японским разведчиком, Макаров в 08:35–08:45 двумя последовательными поворотами сместил курс колонны своих броненосцев на полторы мили к северу и довёл их скорость до двенадцати узлов.

«Баян» и «Отова» шли навстречу друг другу, постепенно увеличивая скорость. Уже к 08:40 они сблизились на шесть миль, делая по 18 узлов каждый. На острых курсовых углах дистанция взаимного опознавания для кораблей в защитной окраске соизмерима с дистанцией открытия огня. Вернее, само открытие огня является одним из достоверных признаков для опознания…

Спутать одноорудийный выстрел восьмидюймового орудия из носовой башни «Баяна» с чьим-то еще было невозможно. Он простимулировал решение командира «Отовы» немедленно лечь на курс отхода, сразу после чего адмирал Того прочел телеграмму об идущем отдельно от отряда бронепалубников «Баяне». А командиру башни обеспечил добротный фитиль от Вирена за открытие огня без приказа. Со своим старартом Роберт Николаевич решил поговорить на эту тему после боя.

Теперь перед японским командующим вырисовывалась иная картина: преследующие «Цусиму» русские крейсера как-то не слишком торопятся сблизиться и реализовать свое численное превосходство, что могло быть вызвано намеренно отвлекающим характером их вылазки. Тогда прячущийся «Баян» и есть главный герой дня! Теперь решение взять с собой «Фудзи» обрело реальный смысл. Он был направлен навстречу «Цусиме». А новым броненосцам придётся развернуться южнее строем фронта на запад — юго-запад, чтобы предотвратить прорыв «Баяна» к зоне высадки. На всякий случай на охраняющий транспорты под Бицзыво отряд — «Чин-Йен» и три «Мацусимы» была дана радиограмма о подъёме паров до нормы.

Но… Внезапно пришло очередное сообщение с «Отовы» об обнаружении на севере еще одной группы дымов! То ли это собрались все вместе отошедшие русские миноносцы, то ли вылезли из гавани русские канонерки, как это уже было в прошлом ночном бою, то ли просто эффект утренней дымки? Конец длинной телеграммы от Аримы разобрать не получилось, противник забил ее своей искрой. Не подкрепить ли «Фудзи» минными судами?

Вскоре все наличные истребители и миноносцы первого класса, общим числом в 16 вымпелов, получили первый боевой приказ за день. Если Макаров собирается повторить предыдущий эксперимент не ночью, а днем, то одним крейсером и канонеркой он теперь не отделается. И отдав на всякий случай оперативные распоряжения о приведении в боевую готовность и о выходе с внутренней акватории малых миноносцев, охранявших оперативную базу, адмирал Того вышел из ходовой рубки на крыло мостика.

«Пожалуй, решение о переводе к пункту высадки армейцев восьми номерных миноносцев от Чемульпо оказалось своевременным, — подумал командующий, вглядываясь в пустынный пока горизонт сквозь оптику цейсовского бинокля. — Однако нужно вновь запросить „Отову“ о курсе и скорости „Баяна“. Главное, чтобы отважный Арима не позабыл сгоряча, что ход его нового крейсера совсем не тот, что у его бывшего флагмана отряда тридцатиузловых дестроеров…»

* * *

В 08:45 «Отова» завешил поворот на курс убегания (восток — юго-восток), ценой чему стало приближение идущего «самым полным» «Баяна» до угрожающих сорока семи кабельтовых. Через десять минут заговорили шестидюймовки носовых казематов русского «француза», превысившего-таки свою проектную скорость в 21 узел за счёт мероприятий по разгрузке! Преследуемый же, напротив, не смог продемонстрировать показанную совсем недавно, при приёмке, резвость. Корабль был новым, экипаж еще не сплаван, не вполне освоился по заведованиям, а у котлов стояли не заводские кочегары-сдатчики…

«Баян» неумолимо надвигался по четверти кабельтова за две минуты. Курс «Отовы» строго от противника максимально совмещал корпус корабля с фокальной осью эллипса рассеяния снарядов русского крейсера. Его старарт Деливрон, накоротке обсудив ситуацию с командиром носовой башни, слегка заикающимся от волнения лейтенантом Никольским, попросил разрешения попробовать достать уходящего японца главным калибром у Вирена.

— Бейте! — жестко отрезал тот, не отрываясь от бинокля. — Теперь — самое время.

Артиллеристы «Баяна» не только были неплохо вышколены до прихода в Артур. В отличие от коллег на броненосцах или «Палладе», они имели еще и определенно большую огневую практику. Поэтому вскоре вполне приспособились к столь неспешному сближению: если при темпе ведения огня из восьмидюймовки выстрел в минуту первый снаряд положить под корму японцу с небольшим недолетом, то при неизменной наводке второй снаряд с высокой вероятностью даст накрытие.

Дальнейшие события пунктуально, по минутам, зафиксированы в вахтенном журнале «Баяна»: в 08:57 первый русский снаряд ударил в стык борта и верхней палубы слева от третьей трубы японского крейсера. В 09:03 и 09:05 попадания в верхнюю палубу, оба раза — пробитие, оба раза — множественные осколки на жилой палубе и пожар на шканцах. В 09:09 очередное пробитие верхней палубы, на этом раз взрывом и осколками повреждены вентиляционные шахты левого борта второго котельного отделения. В 09:10 на дистанции 41 кабельтов — первое близкое падение русского шестидюймового снаряда. Три минуты спустя очередной восьмидюймовый снаряд взорвался почти на миделе, возле трёхдюймовки левого борта — орудие уничтожено, новые повреждения котельных вентиляторов…

Для японцев явно назревала катастрофа. Но командир «Отовы» кавторанг Арима еще колебался, начинать активно маневрировать или нет, когда в 09:17 она произошла. Фатальная случайность. Взрыватель восьмидюймового фугаса не сработал мгновенно, и тот, продолжая убийственное движение, пробил не только жилую палубу, но и двойной борт в районе шестидюймовки № 2 ниже ватерлинии. Где, наконец, разорвался…

Три минуты спустя, получив рапорт о повреждениях и нарастающих затоплениях, на мостике японского крейсера поняли: до броненосцев уже не добраться. И «Отова» дерзко развернулся бортом к «Баяну» — не утопить, так хоть поцарапать.

— Ну, наконец-то! Поняли господа самураи, что конец близок, — с плотоядным прищуром процедил Вирен, на мгновение оторвавшись от бинокля. — Беглый огонь, господа! Теперь он наш…

Следующие двадцать минут бой шел на сходящихся курсах, дистанция постепенно сократилась до двух миль. «Баян» за это время получил несколько попаданий, в том числе шестидюймовых. Из серьёзных — пробитие первой трубы в нижней ее трети и дыра в носовой оконечности с правого борта. Эта пробоина привела к тому, что командиру единственного артурского броненосного крейсера пришлось принимать решение о завершении его плановой миссии — разведки и дальнего охранения броненосной колонны. Хотя пробоина находилась несколько выше броневого пояса, это не спасало от заливания уже на скорости в 15 узлов.

Тем временем на левом борту многострадального японского крейсера не осталось живого места — корабль принимал воду в угольные ямы на скосах, в машинное и котельные отделения через разрушенные шахты вентиляции. Одно за другим смолкали его орудия, либо выведенные из строя, либо по причине нарастающего крена не способные больше доставать противника.

Предпринимали ли японские моряки попытки спрямления — неизвестно. В 09:45 новейший крейсер Соединенного флота опрокинулся и быстро затонул, унеся с собой больше двухсот человек. До идущего на выручку Того он не дотянул самую малость, миль тридцать…

Море огласилось криками «ура»! Офицеры и матросы высыпали к борту досмотреть поистине незабываемое зрелище: уходящий под воду первый крупный вражеский корабль, потопленный их красавцем «Баяном».

После извлечения из воды уцелевших японских моряков, а таковых набралось девяносто три человека, и временной заделки деревянными щитами пробоины у ватерлинии, «Баян» дал ход лишь в 10:17. Но хотя его трюмный механик со старшим офицером были единодушны: щиты и подпоры выдавит лишь при ходе свыше восемнадцати узлов, Вирен решил не рисковать. «Баян» повернул на соединение с броненосцами, делая «надежные» шестнадцать.

Во время проведения спасательной операции произошел довольно любопытный эпизод. Один из пятерых уцелевших японских офицеров был поднят на борт со связанными руками и обмотанной матросской форменкой головой. К удивлению Вирена и всех на мостике «Баяна», им оказался командир «Отовы» Арима. Выяснилось, что он попытался отбиваться от наших моряков кортиком, за что и получил по темени пером весла от младшего боцмана «Баяна» Василия Бабушкина, командовавшего катером. В результате кортик врагам не достался и утонул, а его оглушенный хозяин был вытащен из воды и наскоро перевязан чем бог послал.