— Так, а ну, стой! Стой, кому говорю! — осадила русая хозяюшка своего собравшегося было пуститься в погоню за «неприятелем» семилетнего витязя. — Во-первых, это сестра твоя, и она тебе никакой не враг! — зачерпнув половником супчика, Марфа попробовала его на вкус, довольно причмокнула и, слегка нахмурившись, покосилась на сына, который нехотя замер в коридоре. — Во-вторых, семенами кидаться ей тоже нельзя, и неважно, тыква это аль подсолнух… Ну а в-третьих, отец твой много чего говорил! Это он любитель, поболтать-то! Да вот только слова у него с делом расходятся…

— Например? — Буреслав обернулся к матери, негодующе вперившись ей в глаза.

— Чего?.. Например?! — Марфа озадаченно покумекала несколько секунд, оставила половник в котелке и решительно упёрла руки в боки. — Например, например… Хм!.. Например, он обещал, что постарается бывать чаще с нами!

— Он старается, ма!..

— Не вижу я этого, хоть убей, не ви-жу! — по слогам отчеканила последнее слово гневно насупившаяся светловолосая прелестница. — И не защищай ты его! Ишь защитничек, тоже мне, выискался!

— Зато папка наш всех сильней, храбрей и могучей! — упрямо прорычал юный боец, забавно при этом выпятив нижнюю губу.

— Это да, этого не отнять… — тяжело вздохнула Марфа, вытирая пот со лба и пробуя в очередной раз щи. — Всё, готово! Ну чего, иди зови наших стражей доблестных! Пусть отобедают хоть! А то, поди, на непотребности какие ещё разложатся прям на завалинке от такой жары! Пусть хоть на сквознячке нашем, в тени похлёбкой моей угостятся…

— Ма!.. — Буреслав, мигом выглянувший на улицу через одно из окон в соседней комнате, спустя несколько секунд растерянно ступал назад, по коридору к кухне. — Там никого нет! Зато какие-то дяди незнакомые на пороге трутся…

— Тсс-с, тихо ты, малец, тихо, не шуми! — раздался резкий свистящий шёпот. Говоривший, явно пробравшийся в дом через один из оконных проёмов, быстро отворил засовы на входной двери, впустив внутрь ещё двоих подозрительных личностей. — В теремке-то, помимо тебя да сестрёнки с мамкой, есть кто? — дверцу тут же закрыли на щеколду.

— Никого… Но батя мой скоро вернётся! — сурово сверкнул голубыми очами Буреслав. — Так что шли бы вы, как вошли, иначе он вам ряхи посшибает!

— Кабы это так оказалось и рыжий медведь на самом деле должен был воротиться в ближайшее время, хрен бы мы и за сотню вёрст подвалили к вашей хате! — противно хмыкнул другой, низкий голос. — Кто ж захочет связываться с этим здоровенным мордоворотом в открытую?! Я не беру в расчёт тех умалишённых, кто прёт на него напрямки, они все как один червей земляных уже кормят! М-дя… Но сдаётся нам, сейчас вы тут совсем одни одинёшеньки!.. — тут же раздалось негромкое отвратительное бульканье, лишь отдалённо напоминавшее смех.

— Кто там, сынок? Не поняла… Какие ещё дяди незнакомые?.. — Марфа озадаченно вытерла ладони о полотенчико и обернулась к дверному проёму как раз в тот миг, когда первый из незваных гостей замаячил на пороге. Среднего роста, обросший чёрным жёстким волосом, как у матёрого секача, потный и грязный, с колючим, холодным взглядом и нервно дёргающейся верхней губой, незнакомец явно не с добрыми намерениями пожаловал к ним домой, это русая красавица осознала моментально. Позади него виднелись ещё два таких же разбойничьего вида молодчика, совершенно очевидно явившиеся к ним в избушку не медку с травяным отваром попросить. Одеты лиходеи были в видавшие виды замызганные, засаленные рубахи да шаровары. На поясах у них болтались ножи да одноручные топорики. Сердце русоволосой красавицы мгновенно ушло в пятки, впрочем, так же быстро и воротившись назад. Подцепив находящимся в руках полотенцем горячий чан с супом, Марфа, не медля ни секунды, тут же окатила им стоящих перед ней лиходеев, после чего кое-как продралась к сыну сквозь взвывших от боли и ярости душегубов, схватила растерянного Буреслава под мышку и бросилась в соседнюю комнату к Власте.

— Где ты, милая моя?! Сладенькая, где же ты, скорее, нам надо бежать! — пометавшись секунду-другую по спальне, Марфа заглянула под кровать и принялась споро выковыривать оттуда упирающуюся дочку, не до конца ещё осознавшую, что происходит, и думающую, что это какая-то игра. И лишь взглянув в испуганные глаза матери, рявкнувшей на неё так, как никогда прежде, Власта перестала сопротивляться и позволила извлечь себя на свет белый. Сграбастав обоих своих деток за руки, русоволосая красавица развернулась и вылетела из комнаты в коридор, тут же, впрочем, остановившись; на дороге у неё выросли злые, обожжённые свежесваренными щами бандиты. Недобрые их взгляды не сулили ничего хорошего женщине и её ребятёнкам.

— Ну ты, дрянь, сама напросилась! — трое негодяев не спеша двинулись на Марфу с детишками, при их приближении попятившимися назад, в опочивальню.

— Ты помнишь, Тап, что они нам нужны живыми? Надо их спеленать да утащить с собой, дабы выманить рыжего шатуна безоружным за город! План такой!

— Помню, Руземир, — зло проворчал ошпаренный больше всех Тапислав, — но живыми, не значит целыми и невредимыми… И у нас есть указание, коль живьём не срастётся, умертвить да на куски их разделать, чтобы кровушки как можно больше натекло!..

— Позабавиться решил? — хмыкнул с мерзкой ухмылкой третий злодей с низким, покатым лбом. Один глаз его безбожно косил влево. — Опасно!.. Вдруг стража вернётся…

— Никто не воротится, не дрейфь, Яривист! — отмахнулся нетерпеливо обожжённый лиходей, по всей видимости, главарь этой маленькой шайки подонков, что так нежданно-негаданно завалилась в дом к Ратибору. — Отвадили их грамотно от избушки!

Тем временем Марфа влетела в комнату и судорожно принялась открывать окно в спальной, как назло, оказавшееся чуть ли не единственным закрытым в доме. Но тяжёлые дубовые створки, по извечному закону подлости, заели в самый ответственный момент и отворяться не хотели ни в какую.

— Куда собралась, куколка?! — Тапислав вбежал в помещение вслед за семьёй рыжего витязя, схватил Марфу за руку и резким рывком развернул к себе, нанося при этом удар наотмашь ладонью по её лицу. — Мы только начали развлекаться! — русоволосая красавица упала на пол, больно ударившись при этом затылком о подоконник; из рассечённой паршивцем губы пошла кровь.

Раздавшийся омерзительный гогот вдруг прервался диким воплем, полным боли и ярости; Буреслав, достав из-за пояса подаренный отцом на день рождения вполне себе добротный нож, всадил его практически по рукоять в ляжку не ожидавшего такого развития событий вожака разбойников.

— Руки прочь от моей мамы, псы помойные! — в глазах малого топтыгина плясали яростные синие всполохи. — Пока я вам хвосты не поотрубал да в пасть не запихал! — встав между Марфой с Властой и пришлыми поганцами, Буреслав выставил перед собой окровавленный нож.

— Ого, да ты смотри, у мелкого шатунишки прорезались клыки! — Руземир и Яривист обескураженно уставились на выросшего у них на пути семилетнего сынишку Ратибора, упрямо сжавшего зубы. В его очах не было страха; в них горела лишь непоколебимая решимость встать намертво за свой дом и родных.

— Да я тебе, щенок сопливый, сейчас этим же кинжалом сердце вырежу, а опосля пожарю его на вашей же кухне и сожру! — злобно подвывая, Тапислав завертелся, как волчок, после чего, прихрамывая, подошёл к кровати, сорвал с неё простыню и, разорвав на куски, кое-как замотал себе ногу. Белая ткань тут же знатно пропиталась кровушкой. Что ни говори, а удар у Буреслава вышел добротный.

Растрёпанная Марфа же, быстро вскочив, выхватила из-за пояса сарафанчика уже свой клинок, всегда бывший при ней, свободной рукой несколько неуклюже прижав к себе ребятишек.

— Ну вы и нелюди!.. — лишь смогла презрительно выдавить она из себя. Дрожащее лезвие стилета отчаянная красавица направила на троих мерзавцев. — Ваше счастье, что мужа нет дома!..

— Да мы вообще везучие! — глумливо заржал Яривист, осторожно сдвинувшись на пару шагов вправо.

— Отдайте с мелким острые игрушки свои, и тогда, может быть, останетесь живы! — вкрадчиво проворчал Руземир, отступив чуть влево. Между ними вырос взбешённый Тапислав.

— Да хрена с два!.. — прорычал он, брызжа в ярости слюной. — Они меня и похлёбкой ошпарили, и порезали уже! Я такого не прощаю!.. Сейчас кожу живьём сдеру с малого, а матушка пущай смотрит! Культяпки ей свяжите да пасть забейте чем-нибудь, чтобы не визжала…

В этот миг вылетевшая из-за спины брата Власта, до сих пор стоявшая молча, с воинственным криком всадила свой, как выяснилось, не менее добротный, чем у Буреслава, клинок в другую ляжку главаря душегубов. Тот, изрыгая проклятия вперемешку с жалостными всхлипами, упал на свою пятую точку, ошарашенно схватившись за второе бедро. Ноги его уже не держали. Рыжая топтыжка же ловко отскочила назад, к своим, так же выставив перед собой нож. Семья молодого богатыря приготовилась подороже отдать свои жизни.

— Мне начинает это надоедать, — проворчал Яривист, поглаживая пальцами рукоять торчащего за поясом одноручного топорика. — Живьём не возьмём, кажись, потому надо этих зверят косолапых кончать!