Часть первая. Адъютант

Глава 1

Чем мне нравится новый мир — это своей неторопливостью. Люди здесь медленно перемещаются, неторопливо решают деловые вопросы и размеренно принимают пищу. Они даже в заговорах участвуют медленно. Конечно, крестьян и рабочих это не касается. Речь идёт о правящем классе.

В родовом гнезде Козелл-Поклевских сегодня людно. На Рождество в большой усадьбе собралось всё многочисленное семейство и окрестные помещики. Хозяин старого дома и половины деревень Вилейского уезда был в самом благодушном настроении. Ведь сегодня рядом все его дети, и скоро должна осуществиться давняя мечта. В последние годы все мысли Яна-Наполеона Козелл-Поклевского занимала одна идея. Сугубо патриотическая. Он жаждал независимости Речи Посполитой от моря до моря, в прежних границах, пусть никогда и не существовавших. Своих детей пан Ян с двойным именем воспитывал в том же ключе.

Граф Козелл-Поклевский был лютым русофобом, но грамотно скрывал свои чувства. Собственно, это касалось семейства в целом, которое с завидным постоянством участвовало во всех восстаниях после раздела Речи Посполитой. После очередного мятежа старый род обычно недосчитывался отдельных представителей. Они приговаривались к каторге, гибли по дороге, отбывали срок. Те, кто получал амнистию, возвращались домой и принимались за старое. И это несмотря на русские корни известной в Северо-Западном крае фамилии.

Вообще, это та ещё хохма. Этнические русские, потомки дворянина Игната Козлова, предавшие веру и полонизированные до самого непотребства, ненавидели Россию. При этом большинство считало себя плотью и кровью местной земли. Хотя не знали языка, на котором разговаривали их холопы, молились Богу по католическому обряду, как и остальные русские дворяне-ренегаты. Но не забывали активно пользоваться всеми привилегиями, гарантированными царским правительством. За глаза знать смеялась над глупыми чиновниками и офицерами, люто их ненавидя. А ещё они ждали. Долгие тридцать два года шляхта жила в предвкушении этого события. И вот скоро оно должно наступить! Никого не заботило, что будущий мятеж не поддерживается простым народом. Это неважно. Главное — все благородные люди готовы стать на защиту свободы и справедливости!

Мои братья Ян, Винцент, Зенон, Михаил и сестрица Мария во всём поддерживали нездоровое увлечение папаши великопольскими взглядами. Что не мешало им учиться в Санкт-Петербурге, иметь кучу друзей среди русского высшего света и считаться там своими. До недавних пор этой ересью болел и я. Вернее, тело, в котором оказался один мутный попаданец из будущего.

Позвольте представиться — Юзеф Козелл-Поклевский. В этом мире я четвёртый сын неформального главы разветвлённой и знатной фамилии. Восемнадцати лет от роду, ученик Пажеского корпуса, фактически выпускник. Здешняя маман зовёт меня Юзеком, в чём её поддерживает остальное семейство. Все считают меня эдаким ангелочком, но с очень строптивым характером. Основания для обоих пунктов имеются. Внешностью моё нынешнее тело Боженька явно не обидел. Дело портит только недавно полученный шрам на голове, который я прикрыл волосами. А вот характер у меня взрывной, непокорный и непредсказуемый, хотя в прошлой жизни он был таким же. Назван я в честь маман — баронессы фон Юзефы фон Танесдорф. Вроде немка, но её семья давно утратила национальную идентичность и считает себя патриотами Польши.

Вот такая забавная ситуация. Хотя кому как. У меня пока двойственное отношение к сложившейся ситуации — чуть позже объясню почему. При этом здоровое чувство презрения к местной шляхте и неприятие их идеологии родились ещё до моего вселения в несчастную тушку Юзека. Я неплохо знаю историю этого периода, в том числе читал про оба польских восстания XIX века. Не могу понять, зачем учить своих детей в Санкт-Петербурге, восхищаться столицей Российской империи и одновременно её ненавидеть?

А ведь дело в обычной пропаганде: мол, мы хотим восстановить прежнюю власть, землю от можа до можа, предоставить всем народам равные права и прочую чушь. Утопия? При этом большая часть польской, простите, литвино-русской знати ведётся на этот глупый девиз. Более того, она готова за это умирать. Уж мне ли не знать настрой своих братцев. Зенон — офицер русской императорской армии, а Винцент вышел в отставку два года назад в звании штабс-капитана. Ян уволился из гвардии и выучился на инженера, что не снимало с него обязанности служить стране. Михаил ещё слишком молод и вместе со мной учится в Пажеском корпусе. Прошу заметить, что все мы давали присягу, от которой нас никто не освобождал. При этом я уверен, что в случае неудачи многие из этих псевдополяков начнут искренне каяться перед русской властью, дабы сохранить имущество и желательно избежать ссылки. Но это пока дела будущего.

Я-Юзеф скоро заканчиваю Пажеский корпус и готовлюсь стать кавалергардом. Прониклись? Гвардии кавалерист и мятежник в одном лице. И это нормально для нынешней России. То есть власти добровольно учат и воспитывают своих врагов. Надо заметить, что за девяносто лет ничего не изменилось. Как и в СССР, власть всё так же заигрывает с национальной элитой, к которой относится моё здешнее семейство. Мне подобной политики не понять, но у Петербурга свой взгляд на происходящее в сепаратистски настроенном крае. А ещё в Польшу вкладываются какие-то колоссальные деньги, которые даже не снились другим регионам империи.

Понятно, что Витебской или Виленской губерний это касается в меньшей степени. Зато жители Царства Польского катаются как сыр в масле. По меркам остальной России, конечно. Главной силой, недовольной сложившейся ситуацией, была шляхта и ксендзы. Но до поры до времени потуги высокородных панов поднять мятеж игнорировала буржуазия, мещанство, мастеровые и зажиточные крестьяне. Основной причиной того, что жители других сословий готовы поддержать мятеж, стал небольшой экономический кризис после поражения России в Крымской войне, а также нежелание властей возвращать полякам Конституцию образца 1815 года. Пропаганда работала грамотно, и часть людей поверила, что в случае независимости на Польшу прольётся золотой дождь из франков, фунтов и прочих талеров. То, что при этом для местных предпринимателей закроется огромный российский рынок, агитаторы и пламенные ораторы скромно умалчивали.

Примерно эту чушь сейчас нёс мой нынешний старший брат Ян, он же представитель Литовского провинциального комитета [Центр по подготовке вооружённого восстания 1863–1864 годов на территории современных Белоруссии и Литвы. Штаб-квартира располагалась в Вильно. Подразделение Центрального национального комитета, который руководил польской повстанческой организацией в период подготовки и развёртывания январского восстания 1863 года.] в губернии. Нет, я вполне понимаю мотивы знати и шляхты, которая хочет вернуть власть, привилегии и право распоряжаться в своей стране, давно потерявшей независимость. Только к чему всё это лицемерие? Простой народ в массе своей будущих мятежников не поддерживает. Более того, после реформ маркиза Александра Велёпольского достаточно большая часть польского общества успокоилась. Помещики получали неплохую компенсацию из-за отмены крепостного права, а крестьяне — хорошую скидку по выкупным платежам. Были умаслены евреи, получившие равные права с католиками. Ещё значительно улучшилось образование, доступ к которому получили все сословия. И это касалось непосредственно коронных польских земель. В Северо-Западном крае, то есть нынешней Белоруссии и части Литвы, крестьяне были резко против всяких мятежей. Наоборот, здесь эту самую шляхту в лице помещиков люто ненавидели.

Но шляхту это только раззадорило. Наиболее радикальная часть польского общества была готова к восстанию ещё три года назад. Победа французов над австрийцами и создание единой Италии стали сигналом к консолидации всех мятежных сил. Поляки вбили себе в голову, что заграница им обязательно поможет. Она помогала, но в основном руками многочисленной диаспоры и иностранных разведок. Знать СЗК эти заблуждения полностью поддерживала. Чего-то я совсем углубился в свои мысли и перестал следить за речью Яна.

В просторном кабинете моего папаши с забавным именем Ян-Наполеон собрался весь цвет Вилейского уезда и представители других районов Виленской губернии. Пожилые, зрелые и молодые мужчины внимательно слушали оратора.

Был здесь и вернувшийся из ссылки участник прошлого восстания — помещик Завадский, который, шамкая беззубым ртом, рассказывал почтительно внимающей публике об ужасах каторги. В своё время помещик отличился тем, что в составе банды напал на дом русского чиновника и убил его вместе со всей семьёй. Но сейчас ясновельможный пан старался не вспоминать об этом досадном случае. Перед собранием Завадский активно вещал про героизм восставших, коварство москалей и будущую свободу.

Особое уважение присутствующие выказывали неформальному лидеру заговорщиков Западного края — Константину Калиновскому [Викентий Константин Семёнович Калиновский (1838–1864) — польский революционер, публицист, поэт, один из руководителей польского восстания 1863 года на территории современных Белоруссии и Литвы. Считается национальным героем в современной Польше, Литве и Белоруссии.]. Он начал говорить после брата, и я понял причину его невероятной популярности. Этот выпускник юридического факультета Санкт-Петербургского университета мастерски владел словом. А ещё Константин был истинным фанатиком. Горящие глаза, с трудом сдерживаемая внутренняя сила, так и рвущаяся наружу. Мощная харизма у товарища, ничего не скажешь. Плюс он очень опасен. Таких людей ничто не остановит в достижении цели. Разве что пуля в лоб.