— А что будет с телами этих?
— Слуги сбросят их в ближайший канал.
Мне не понять такое равнодушие. Да, когда идет борьба не на жизнь, а на смерть, вероятно, все дозволено. Но такое неуважение к телу… Непонятно.
Когда мы пришли в наши комнаты, учитель повернул меня к свету лампады, зажженной в наше отсутствие, и сказал:
— Нет, ты не ученик лекаря. Ты воин.
— Да нет, учитель. Какой я воин, просто меня немного поучили. А эти двое только умели махать саблями.
— Первый действительно слабый, но второй — испытанный боец, мамлюк. Его хозяин принц Фаиз [Ал-Фаиз. Ал-малик ал-Фаиз Ибрахим бин Абу Бакр бин Айюб. Один из младших сыновей султана ал-Адила.], сын султана. Его узнал один из слуг. И это очень печально.
— Почему?
— Ал-Фаиз не только влиятельный, но и очень мстительный человек. Кто-то донес ему о нашем приезде, и он велел захватить меня и выяснить, зачем я приехал.
— Поэтому вас не убили сразу?
— Да. Я нужен был живым. Но они не ожидали, что ученик лекаря сможет справиться с опытным мамлюком. Иначе они послали бы больше людей. Или этот мамлюк пожадничал взять больше людей. Ты знаешь, сколько в этом кошельке?
— Нет. Откуда мне знать?
— Здесь тридцать динаров. Так оценили мою голову. И половина из них твоя.
— Учитель, зачем мне деньги? Что я с ними буду делать?
— Ну хотя бы отдать свой долг. Это даже больше, чем двести пятьдесят дирхемов, которые я заплатил за тебя.
— Так возьмите их себе. Но позвольте мне остаться рядом с вами. Без вас я все равно пропаду. Я ничего здесь не знаю.
— Хорошо. Но я больше не буду учить тебя лекарскому ремеслу. Это бесполезно. Ты хочешь быть у меня охранником? Я буду платить тебе тридцать дирхемов в месяц и кормить. Но одежду будешь покупать сам.
— Учитель, как вы скажете, так и будет. Я не знаю, сколько стоит одежда, не знаю, сколько стоит еда. Все равно вы мой хозяин.
— Хорошо. Но я обязан тебе жизнью. После того как меня заставили бы говорить, за мою жизнь нельзя было бы дать и гнутого фельса [Фельс. Медная арабская монета.].
Он не успел продолжить, так как пришел слуга и сказал, что Абу Дауд просит зайти к нему.
Глава 3
Охранник
1214 год
На этом наш разговор не закончился. Учитель довольно быстро вернулся и немного прояснил мне ситуацию:
— Мой хозяин — ал-малик ал-Муаззам Иса бин Абу Бакр [Ал-Муаззам Иса бин Абу Бакр. Ал-малик ал-Муаззам Шараф ал-дунья ва ал-дин Иса бин Абу Бакр. Второй сын султана ал-Адила. Наиб Дамаска (1200–1218), эмир Дамаска и Палестины (1218–1228).]. Второй сын султана, наиб Дамаска. Он получил угрожающее письмо от главы церкви Рима, в котором тот требует вернуть Иерусалим, иначе он призовет все воинство христиан к новому походу. Принц не обратил бы на это внимания, тем более письмо написано не в тех выражениях, в которых принято обращаться к равному владыке. Но корреспонденты из Рима и некоторых других столиц христиан подтвердили, что такие речи действительно ведутся. К тому же уже завершился объединенный поход против еретиков в Южной Франции, не подчиняющихся владыке Рима. Крепости их разрушены, а область полностью разграблена.
— А почему папа римский писал твоему хозяину? Ведь султан — ал-Адил.
— Наш благоверный султан, да продлится его правление, передал почти все реальные дела своим трем старшим сыновьям. В Египте сидит ал-Камил, в Дамаске — мой хозяин ал-Муаззам, а на севере — ал-Ашраф [Ал-Ашраф. Ал-малик ал-Ашраф Музаффар ал-дин Абу-л-Фатх Муса бин Абу Бакр бин Айюб. Третий сын султана ал-Адила. Эмир Диарбакира (1210–1220), шахармен Кхилата (1210–1237), эмир Дамаска (1229–1237).]. Кроме того, в Халебе [Халеб (Алеппо). Крупнейший город Сирии, расположен на северо-западе Сирии. Один из самых древних городов мира. Вероятный возраст — 8 тыс. лет.] всем распоряжается племянник султана ал-Захир [Ал-Захир. Ал-малик ал-Захир Гийас ал-дин Гази бин Салах ал-дин.]. И есть еще более мелкие владетели. Иерусалим подчиняется моему хозяину. Поэтому письмо было направлено ему.
Абу Сахат помолчал и продолжил:
— Сначала я поехал с копией письма и всеми сведениями в Карак, где обычно проводит время наш султан. Но он не заинтересовался, велел доложить все старшему сыну в Египте, но так, чтобы молва не разнеслась. Иначе младшие сыновья, не имеющие владений, начнут плести интриги. Поэтому я ехал так скрытно. Но теперь мы сможем вернуться.
— Куда? Куда мы теперь поедем?
— В Дамаск. Но через Карак, так безопаснее. А до Дамиетты поедем с отрядом, который эмир ал-Камил направляет на усиление северных рубежей Египта. Думаю, что от Дамиетты до Газы нас тоже кто-нибудь проводит. А там мы присоединимся к каравану, идущему до Карака или даже до Дамаска. Это обычная дорога.
— А почему нельзя от Газы пойти в Дамаск через Иерусалим?
— Такая дорога и хуже и опаснее. Сейчас, конечно, мир с крестоносцами, и он может продлиться еще долго, но шайки баронов время от времени нападают на караваны на этом пути. Лучше не рисковать.
Он снова немного помолчал, а потом продолжил:
— Мы не договорили о твоем долге. Я выкупил у Ибрахима ал-Курди твои вещи. Все, что было при тебе, когда они нашли тебя в пустыне. Я заплатил за это двести дирхемов. Почти как за тебя. Одежду я оставил в Дамиетте, а все остальное у тебя в сумке. Возвращаю тебе все. Только расскажи: что это?
Ошеломленный, я не знал, что сказать. Вытащил тяжелый сверток, развязал веревку, которой он был перевязан, и развернул его. Выложил все на свою постель и молча глядел на это богатство. Да, для меня это было богатством. Эти вещи были свидетельством, что я действительно не сплю, что я не сошел с ума, что у меня было прошлое. На постели лежал мой разряженный служебный пистолет, пачка патронов, остановившиеся, еще советские механические часы с компасом, простенькая авторучка (с засохшими, как позднее выяснилось, чернилами), медицинская сумка со всем необходимым для первой помощи. Неоценимое богатство в моем теперешнем положении. Я не обратил внимания на бумажник с деньгами, банковскими и прочими карточками, какими-то записками. Это мне здесь совсем не понадобится.
Абу Сахат напряженно ждал моего ответа. Придется врать. Никогда не смогу объяснить ему, как стреляет пистолет, откуда у меня такие странные лекарства. Поднял пистолет за скобу дулом книзу и просто сказал:
— Амулет. Амулет на счастье. Мама подарила его мне. Он в нашей семье очень давно.
Про патроны небрежно сказал:
— Игрушки: красивые, люблю их перебирать, когда мне тоскливо.
Я понимал, что мою медицинскую сумку он открывал, поэтому заострил внимание на ней:
— Это мои лекарства и перевязочные средства.
Открыл сумку, вытащил пакет с бинтом, вскрыл его и немного размотал бинт.
— Видишь, это перевязывать раны. А это вата, очень чистая, чтобы рану не загрязнять.
Про не начатые упаковки с антибиотиками, болеутоляющими и прочими лекарствами ничего не хотел говорить. Но Абу Сахат взял вскрытую упаковку с таблетками акамоля [Акамоль. Анальгетическое ненаркотическое средство. Применяется при воспалениях, насморке. Другое название: парацетамол.] и спросил:
— А это что? Как такое можно сделать? Где?
— Это лекарство от головной боли.
Упаковку вскрывал, когда один из солдат пожаловался на головную боль. Я не знал, что мне врать дальше. Боялся, что Абу Сахат перестанет мне верить. Нужно сказать что-то похожее на правду, любую невероятную ложь, но похожую на правду. И чем более невероятной она будет, тем больше надежда, что он смирится с такой «правдой».
— Учитель, я говорил не всю правду. Действительно, я с севера. С Крайнего Севера. В Москве был, и в Киеве тоже был, но пришел туда из более далекой страны. Моя страна находится за дальними горами. У нас там все не так. Люди живут по-другому. Совсем по-другому. И не хотят ходить в ваши страны. Но я хотел увидеть не только нашу страну. Был молодой и глупый. Долго перебирался через горы. Потом сплавлялся по рекам. Жил на самой окраине вашего мира — в Москве. Прошел с местными жителями до Новгорода, а оттуда с варягами сплавился до Киева. Это было трудно, мы перетаскивали в одном месте наши корабли волоком по суше. Потом плыл с купцами до Константинополя. А дальше я уже тебе рассказывал.
— Я слышал о вашей стране. Один человек из Византии рассказывал мне очень давно, что на далеком севере есть страна Гиперборея [Гиперборея. В древнегреческой мифологии и европейской традиции — это легендарная северная страна, место обитания блаженного народа гипербореев.]. Счастливая страна, где люди живут очень долго. Это ваша страна? Расскажи о ней.
Мне оставалось только чесать затылок. Я слышал такое слово. Что-то в школе нам говорили об этом. Но что?
— Учитель, когда мне исполнилось десять лет, с меня, как и со всех остальных детей, взяли клятвы: никогда не выходить за пределы гор, никогда никому ничего не рассказывать о нашей стране. Страшные клятвы. И одну из них я уже нарушил. Теперь мне никогда не вернуться на родину. Ты хочешь, чтобы была нарушена вторая клятва? А если я умру, как мне тогда сказали?