Проходит минута.

Тишина…

Неловкое молчание нарушает Старик. Он не стоит рядом с нами, его место раз и навсегда определено дворцовым церемониалом.

Лязгает металл, командир Котов делает шаг вперед.

Совершенно автоматически все присутствующие, не исключая короля, поворачиваются в его сторону.

— Ваше величество… — медленно говорит Кот. — Я не знаю, присутствует ли в зале лицо, которое вы именуете графом Мегом. Но мне известно, что по вашему приглашению сюда прибыла вдова лорда Ерша и его сын. Они находятся вон там.

Рука в латной рукавице медленно поднимается и указывает на нас.

Пауза прервалась, и со всех сторон послышались возбужденные шепотки придворных. Король, побагровев, быстро подходит к нам.

— Отчего вы стоите в этом месте, мадам? — обращается он к моей матери.

— Об этом надо спросить вашего церемониймейстера, Ваше величество… Мы не так часто бываем при дворе, чтобы иметь здесь какое-либо иное место.

Дальнейшая беседа не заняла и минуты. Меня представили королю, и он даже благосклонно кивнул мне, выслушивая мое приветствие. После чего вся свита удалилась. Надо полагать, у монарха были какие-то неотложные дела.

— Я все же чувствую тут какой-то подвох… — Старик задумчиво повертел в руках бокал с вином. — Эта странная ошибка церемониймейстера…

— Ошибка ли? — отец Варшани качает головой. — Мегден опытнейший придворный. Его предки занимали эту должность более ста лет. Она давно уже стала наследственной. И допустить ошибку такого рода…

Все присутствующие молчат.

— Следует ли это понимать так, — осторожно спрашивает мать, — что нам нужно немедленно отъехать назад? Я уже отправила гонца, и к нам вышлют хорошо вооруженный отряд.

— Сомневаюсь, миледи, что вам в этом деле помогут латники. Их просто никто не пропустит в королевские покои, чтобы они могли вас там охранять, — качает головой Старик. — Увы, даже мы не вправе входить во дворец с оружием. Дворец — целиком и полностью прерогатива королевской гвардии. Нас никто не поддержит.

— А что, у нас есть какая-то поддержка при дворе? — усмехается она. — Вот уж не ожидала…

— Вы напрасно иронизируете, миледи, — не принимает ее тон Старик. — Среди большого количества дворян уже давно ведутся пересуды относительно того, принесет ли ваш сын вассальную присягу королю. Мнения разделились, и значительная часть баронов считает, что он этого не сделает. Скажу больше: сам король в этом не уверен. Мне совершенно достоверно известно, что он не раз советовался на эту тему со своим доверенным лицом, графом Легенсом. Это чрезвычайно умный и опасный человек.

— Неужто вы его опасаетесь? — приподнимает удивленно бровь отец Варшани.

— Будете смеяться, но — да, опасаюсь. Граф не будет воевать с открытым лицом. Я даже теоретически не могу представить себе, на какие хитрости и низости способен этот человек. Тем более выполняя волю монарха.

На некоторое время в комнате повисло гнетущее молчание. Я и так и эдак вертел в голове сложившуюся ситуацию, но пока не находил в ней ничего совсем уж страшного. Ну, ладно, поставили нас не на то место. Пусть даже и намеренно, с желанием оскорбить. Но ведь ничего же не вышло? Король так и не сумел убедить меня заявить свои претензии на графский титул. Послезавтра мне исполнится четырнадцать лет, и еще через пару-тройку дней мы совершенно спокойно можем отбыть восвояси. Разве что матери постараются устроить какую-то ловушку? Но какую именно? Делюсь своими сомнениями с окружающими.

— В словах Сандра есть определенный резон, — соглашается со мной отец Варшани. — Возможно, миледи, вам действительно имеет смысл некоторое время побыть дома. Я не могу утверждать ничего определенного — пока не могу. Но некоторые слухи дошли и до нас. Нам пока не удалось установить, кто именно и каким конкретно образом хочет вам навредить, но то, что такое намерение есть — это совершенно точно. И это каким-то образом связано с вашим даром. Столица — это не только королевский дворец, тут полно таких уголков, в которых вам не поможет даже самый преданный страж.

— Но я не могу отказать в излечении больному. И вы это знаете, святой отец.

— Не можете. Если будете об этом знать. А если таковые известия до вас не дойдут, то и вины в этом никакой не будет.

— Вина будет на том, кто не передаст мне эти сведения, — возражает мать.

— Будет ли грехом то, миледи, что кто-то из наших служителей первым прибудет к такому больному? Для того, чтобы лично удостовериться в том, что ему действительно требуется помощь такого сильного целителя, как вы. Или же её может оказать кто-то иной?

Мать медленно качает головой.

— Пожалуй… Мне впервые нечего вам возразить, святой отец.

— Значит, договорились, — подводит итог Старик. — В королевском дворце, миледи, вы более не появляетесь. Я полагаю, вы сумеете найти этому убедительное объяснение. Помимо того, что уже сообщил нам отец Варшани, я не исключаю и того, что вас попросту кто-то может оскорбить. И тогда у Сандра не останется другого выхода, кроме как выступить вашим защитником. Увы, но ни я и никто из моих Котов не имеет права сопровождать вас во дворце. Таков закон, миледи. И я обязан его выполнять. Охранители закона и порядка не могут быть его нарушителями.

Несомненно, командир Котов по-своему прав. И его рассуждения звучат совершенно логично. Как я ни прикидывал ситуацию, под каким углом ее ни рассматривал — непосредственно угрозы лично себе пока усмотреть нигде не удалось. Я ещё никому не успел настолько насолить, чтобы на меня стали бы смотреть косо и с недружелюбием. А вот провокацию против матери исключать было нельзя. Действительно, может сложиться такая ситуация, когда меня вынудят поднять меч в ее защиту. Другого повода вызвать меня на поединок я пока что никому не дал и впредь постараюсь этого избежать. В этом же случае у меня просто не останется никакого иного выхода. Но все это может произойти только через два дня. До этого момента я остаюсь несовершеннолетним, и выступить в чью-либо защиту лично не имею права, со мной просто никто не станет сражаться. И будет абсолютно прав.

Сформулировав свои мысли максимально, как мне казалось, доходчиво, излагаю их окружающим.

— Да, не ранее, чем через два дня, — кивает Старик. — До того момента твой опекун — Лексли. А я знаю очень немного людей, кто рискнет скрестить с ним свой меч. Во всех случаях, когда оскорбление брошено тебе или матери, он обязан выступить в вашу защиту. И никто даже слова не скажет. Так что два дня у нас есть в любом случае, а вот после этого нам всем следует быть крайне внимательными и осторожными.

Конец ознакомительного фрагмента