Неожиданно Кай вздрогнул и поднял взгляд наверх. Открывшаяся его взгляду картина ужасала: закрывая собой разом потемневшее небо, над городом распахнулась жадная бездонная пасть, сотканная, казалось, из лоскутов овеществленной тьмы. Она лениво сокращалась, открывая его взгляду изогнутые черными иглами зубы. Распаленная толпа ее нисколько не интересовала… пока… Сейчас она собиралась полакомиться всего одной жертвой — той, что находилась на помосте. Кай с холодным спокойствием наблюдал за тем, как пасть выпустила из себя тысячи хищно метнувшихся к земле щупалец, каждое из которых заканчивалось огромным лепестком-присоской. Кай зажмурился и потер виски, избавляясь от нахлынувшей на него волны головной боли, и перевел взгляд на прикованную к столбу ведьму. Обреченная девушка, даже не подозревающая, что ей суждено стать легкой закуской перед славным пиршеством.

На небо никто из собравшихся на площади не смотрел, кроме разве что местного шамана, грозившего небесам своим костяным посохом. Для всех остальных оно было чистым и безоблачным.

Миньон стремительно выпрыгнул из-под ноги какого-то разодевшегося щёголя и мгновенно оказался на плече своего хозяина. Ему хватило только одного взгляда на Кая, чтобы прижать к голове уши и злобно оскалиться.

Картина дальнейших событий предстала перед внутренним взором Кая так ясно, словно он просматривал голокристалл.

Так и не дождавшись, пока кто-нибудь решится заплатить выкуп, священник отдаст приказ поджечь костер. Взметнувшееся пламя погасит предсмертный крик, а потом… Кто-то из разъяренных горожан выхватит оружие, над площадью прогремит первый выстрел, а спустя еще несколько мгновений площадь будет завалена трупами…

«Да, это будет славное пиршество», — грустно подумал Кай, окинув холодным взглядом пока еще спокойный город.

— Ну что ж, — с деланным сочувствием произнес инквизитор, — раз никто…

Он уже собрался махнуть рукой приготовившим факелы палачам, когда неожиданно перед ним на помост плюхнулось что-то белое и злобно шипящее. Инквизитор в испуге отпрянул, вызвав в толпе редкие смешки, но, поняв, что перед ним всего лишь небольшой зверек, резко переменился в лице.

— А ну сгинь, бесовское отродье, — гневно воскликнул инквизитор, изо всех сил пнув зверька ногой. И почему-то промахнулся.

Инквизитор был готов поклясться, что богомерзкая тварь, непостижимым образом избежавшая справедливого возмездия, глумливо ухмыльнулась, после чего, нагло почесав задней лапой за ухом, стала с интересом разглядывать что-то, находящееся у него за спиной.

Старик почувствовал, что его затылок буравит холодный пристальный взгляд, и рука инквизитора непроизвольно дернулась к спрятанному под рясой оружию.

— Нет необходимости… обижать моего любимца… — В повисшей над площадью тишине спокойный голос Кая звучал, как шелест потертых шин на асфальтовой дороге. — Я заплачу за ведьму… Шестьдесят тысяч, ты ведь назвал именно эту цену?

Инквизитор растерянно оглянулся. Сначала — на палачей, потом — на удивленно переглядывающуюся стражу. Ох и попадет им теперь, ротозеям.

Почему-то Кай нисколько не сомневался, что в самом скором времени и самому инквизитору перепадет так, что мало не покажется. Но при любом раскладе это, как ни крути, все равно было куда меньшим злом.

Кай вытащил из своей поясной сумки шесть опечатанных банковских кошельков и протянул их священнику.

— Вот твои деньги, — громко повторил он в повисшей над площадью тишине, так, чтоб услышали все. — Я плачу выкуп.

До священника наконец-то дошло.

— Откуда у тебя такие деньги, бродяга? — справившись с первым шоком и презрительно оглядев Кая, спросил он. — Откуда мне знать, может, ты разбойник и бандит, по которому плачет виселица…

Гул толпы усилился, и в нем появились угрожающие нотки.

«Да этот придурок просто нарывается на неприятности», — подумал Кай при виде того, как побледневшая было черная туча снова стала сгущаться над городом.

Даже церковники-солдаты уже поняли, чем им грозит упертость своего духовного лидера, вон как переглядываются и напряженно держат оружие.

— Здесь кто-нибудь может за меня поручиться? — громко выкрикнул Кай, обращаясь к людям. В ответ толпа разразилась одобрительными криками. Вверх поднялись десятки рук. Некоторые из которых, правда, уже сжимали оружие.

— Как видишь, жители этого города сказали свое слово, — переведя взгляд на растерявшегося инквизитора, произнес Кай. — Ты назвал свою цену. Я готов отдать тебе деньги. Ты ведь чтишь договор, подписанный Святым Патриархом Ихором I?

Возражать после таких слов инквизитор уже не смел. Дрожащими руками старик принял у Кая кошельки и, сломав банковские печати, стал пересчитывать золото, все еще теша себя надеждой на подлог. Увы, к его великому сожалению, кошельки оказались самыми что ни на есть настоящими, и в них находилось ровно шестьдесят тысяч, не больше и не меньше. Миньон уже успел занять свое место на плече хозяина и теперь с видом абсолютного превосходства гордо оглядывал окрестности, интенсивно шевеля ушами.

— Одумайся, — тихо, так, чтоб слышал только Кай, произнес инквизитор. — Ты делаешь очень большую ошибку.

Вместо ответа Кай лишь посмотрел ему в глаза, отчего у повидавшего жизнь священнослужителя, до сих пор считавшего, что ничто в мире не способно устрашить его, кроме гнева Патриарха и Господа Бога, предательски затряслись поджилки.

Тем временем помощники палача уже расковали полубесчувственную девочку. Инквизитору подали резную шкатулку из черного дерева, в которой лежали массивный перстень и узкий белый ошейник. Теперь бедняжке придется носить его до конца своей жизни.

Как только ошейник защелкнулся на шее девочки, священник взял перстень и прикоснулся им к гладкой металлической пластинке на наружной стороне ошейника. Сухо треснул электрический разряд, и ошейник украсился неким замысловатым символом. Кай молча принял у хмурого инквизитора перстень, на котором теперь красовался точно такой же знак — подтверждение права собственности, и, взяв на руки потерявшего сознание ребенка, под одобрительные крики горожан зашагал к своему дому.

Итак, Муравейник был спасен. И спасен сравнительно малой ценой. Конечно, если под этими словами можно подразумевать потерю Каем значительной части своих сбережений.

* * *

Толпа расступалась с дороги отряда Церкви с насмешливым гулом.

«Что с них взять, — раздраженно думал инквизитор, — если на весь город вместо храма или, на худой конец, церкви стоит только маленькая часовня. Да и та на отшибе. И откуда взялся этот безумный бродяга, с такой небрежностью вытащивший из своей походной сумки целое состояние?»

Старый священник вспомнил его жуткий, леденящий душу взгляд и зябко поежился. Даже у хищных пустынных тварей не бывает таких холодных, безжалостных глаз.

И как он теперь объяснит все случившееся Патриарху?

Кай не видел, как, повинуясь незаметному жесту инквизитора, словно из ниоткуда появился абсолютно неприметный щуплый человек, который, не переставая почтительно улыбаться и щедро рассыпать извинения, стал неторопливо пробираться за ним сквозь толпу.

Один мудрец, имя которого было уже давным-давно забыто, однажды сказал: «Ни одно доброе дело не остается безнаказанным».

Если бы Кай услышал его, то был бы полностью с этим согласен. Хотя, если честно, бывшего кладоискателя сейчас гораздо больше волновало, что ему делать со своей случайной покупкой.

Дом Кая, находившийся на подземном уровне, представлял собой не слишком большое, но все-таки достаточно просторное для одинокого мужчины подвальное помещение. Для того чтобы попасть внутрь, нужно было спуститься на добрый десяток ступеней вниз, затем повернуть налево и, пройдя по узкому коридору, открыть ключом тяжелую дверь. Железная плита, носящая на себе следы многочисленных попыток взлома, с лязгом повернулась на массивных петлях, открывая проход. Да, немало любителей легкой наживы, решивших разбогатеть за счет удачливого кладоискателя, обломали об нее зубы. За дверью, которая гораздо уместнее смотрелась бы на банковском сейфе, находился еще один короткий коридор, заканчивающийся одной-единственной комнатой. Внутри одиноко стояли металлический стол, несколько забитых медицинскими инструментами полок и примостившийся у дальней стены холодильный шкаф. В углу — рукомойник и узкая койка. Пройдя по гулкому кафельному полу, Кай положил слабо застонавшую девушку на свою жалкое ложе и, нахмурившись, стал осторожно снимать с нее одежду. Он не понаслышке знал, как Церковь добывает признательные показания.

— Н-да… — Кай даже удивленно поднял бровь, посмотрев на девушку с легким недоумением.

Похоже, что эта девочка действительно провинилась перед Церковниками не на шутку, потому что обречь на подобные пытки инквизиторы осмеливались только в том случае, если действительно рассчитывали на то, что уже никто не внесет за жертву выкуп. Тут было все: жуткие ожоги, следы от ударов кнута, игл и раскаленных щипцов… Да, они, похоже, испытали на бедняжке весь свой богатый арсенал. Подумав, Кай достал из поясной сумки большой пузырек с бурой, едко пахнущей мазью, бинты и скальпель. Состояние просто ужасное. Хорошо хоть кости целы и сухожилия не подрезаны. А то могли бы и подстраховаться. Хотя и без этого еще чуть-чуть, и в ранах завелись бы черви. Со всеми вытекающими.