— Дар можно развить не только испытывая унижение, но и унижая самому, — насупившись, ответил Иванов, уже чувствуя, что я начинаю клонить куда-то не туда.
— То есть, ты, с остальными, просто решил тоже поднимать свой дар через унижение других. Значит все эти разговоры про отпор, обман? — я чуть дёрнул бровью, с некоторым сомнением глядя на посмурневшего одноклассника, — Тогда ты просто занимаешься подменой понятий. И ничем не лучше других.
— Я не такой как другие! — взвился тот, сжимая кулаки.
— Не заметил, — спокойно ответил я ему. — Хотя можешь не переживать, осуждать не стану. Мне вообще как-то пофиг, каким путём вы тут ранги решили поднять, ваше дело, не моё.
— Слышь ты, — с угрозой в голосе протянул Иванов, — я тебе сейчас врежу.
— Такаюки, не надо, — внезапно вмешался ещё один наш одноклассник, — Дрейк прав, мы собирались просто не давать себя в обиду, нападать первыми это не защита.
«Глупец, — подумал я, — как раз таки самая лучшая защита это превентивное нападение» — но вслух говорить не стал. Можно тысячу раз объяснить что огонь жжётся, но поймет он он это только когда сам сунет палец в пламя.
Такаюки тоже был не согласен, но почему-то тыкал пятернёй в меня, пытаясь обвинить, что это я тоже кого-то унижаю.
Вот только поддержки не нашел.
А я вновь зевнул. Спать хотелось неимоверно.
После урока физики, стоящего третьим в расписании, на котором Аристарх Эдмундович неистовствовал особенно, отчего без сознания звонок с урока встречало аж пятеро учеников, он внезапно подошел ко мне.
Отношения у нас с ним складывались замечательные, я быстро выбился в лучшие ученики и любимчики вечно недовольного учителя, поэтому он ко мне обращался не по фамилии, как к остальным, а по имени, что слыло знаком наивысшего доверия.
— Послушай, Дрейк, — произнёс он, — я тут узнавал, ты не состоишь ни в одном школьном клубе, почему?
— Ну, — я на секунду даже прекратил складывать сумку, пытаясь найти удобоваримый ответ на этот вопрос, — они все не интересные. Клуб карате для дебилов, которые решили себе отшибить и так последние мозги, в эту же категорию — абсолютно бесполезных, идут и все остальные спортивные клубы. Клуб садоводов и кулинарии это девчачья тема, мне не интересно. Компьютерный клуб пробовал, но они слили мне все бои в контру и там мне просто скучно.
— Да, но есть ещё один клуб, — улыбнулся Канаплян одними губами.
— Какой? — посмотрел я на него.
— Мой личный, клуб физики.
А вот это было что-то новенькое. По крайней мере в списке общедоступных клубов его не значилось. И плюсом, там было магическое слово — физика, на которое я не мог не клюнуть. Согласие своё я тут же дал и мы, пользуясь тем, что началась большая перемена, пошли знакомить меня с клубом.
По дороге Аристарх Эдмундович ловко подставлял подножки бегающим по коридору ученикам, а когда те на полном ходу улетали бороздить носом пол, с нескрываемым удовольствием им орал, что марать пол в коридоре запрещено, и кровью в том числе.
Я, кстати, тоже был за чистоту. Даже поделился платком с одним из грязнуль, чтобы тому сподручней было оттирать кровавые пятна с пола.
Само помещение располагалось за неприметной дверью, в правом крыле школы на втором этаже. Но зайдя внутрь, я испытал изумление граничащее с благоговением, настолько содержимое внутри контрастировало с невзрачностью самой двери снаружи.
— Это же, газоразрядный лазер! — Подскочил я к установке на первом столе, — А это трансформатор Тесла!
Пробежав глазами дальше я увидел десяток радиоизмерительных приборов, затем несколько мощных компьютеров, за которыми, не рубились в стрелялку по сети, а что-то увлечённо программировали два индивида чуть помладше и остановил свой взгляд на дергающемся в конвульсиях антропоморфном роботе, к которому тянулись от компьютера несколько проводов.
— Сергей, Василий, — позвал тех Канаплян, — вот, новый член клуба — Дрейк Рассказов. А это, — повернулся он ко мне, — две подающие неплохие надежды звезды физики с четвёртого класса.
Парни тут же засмущались, потупив очи долу, затем, вновь остановили взгляд на мне.
— Смотри, — прошептал Василий, толкнув локтём напарника, — аристократ.
— Аристократ, аристократ, — покивал я головой, прошел к роботу, придирчиво осмотрел, — что с ним пытаетесь сделать?
— Да запрограммировать, на нормальное движение. Вот только не выходит, — с легким стыдом в голосе произнёс Сергей, почесав затылок.
— Сейчас посмотрю, — ответил я.
— Так, парни, вы пока знакомьтесь, а я в учительскую. — Определив, что у нас вроде общение начало складываться, физик поспешил на выход.
Дождавшись, когда Аристарх Эдмундович свалит в закат, я засучил рукава, сел за компьютер, где была прописана очерёдность команд для движения робота и принялся изучать.
— Слушай, — попытался отвлечь меня Василий, — может мы сами покумекаем. Для не специалиста может быть сложновато.
Но я только махнул рукой, чтобы он отстал. Всё их программирование было детским лепетом по сравнению с тем огромным пластом знаний моего прошлого мира относительно управления големами и элементалями. Они же как этот робот, не имеют никакой свободы действия, всё только по внедрённому магом алгоритму.
Нет, я не умалял достижений местных программистов, но глядя на то, как они расточительно используют дисковое пространство и нагружают оперативную память, только цыкал, да сокрушался. Но опять же, у них самой науке меньше ста лет, а в моём мире направление магического големостроения существовало уже несколько тысяч лет, где создавали сложные управляющие программы которым подчинялись не одиночные големы а целые их армии.
Что ж, вот и представилась возможность чутка поучить аборигенов передовой науке. Быстро разобравшись с принципами составления команд на местном языке программирования, я стал безжалостно резать и оптимизировать код, попутно добавляя всё новые и новые строки.
С каждой новой строчкой, головы двух будущих физиков опускались всё ниже, а взгляды становились всё любопытнее, пока, наконец я не закончил писать программу и не ткнул на запуск.
— Ох тыж, Серега, гляди, — толкнул Василий товарища, — чего вытворяет.
А робот, меж тем, ловко балансируя на ногах, принялся выплясывать энергичную джигу-дрыгу, умудряясь при этом не упасть.
— Ну что, — крутанулся я в кресле, закидывая ногу на ногу, — не плохо для не специалиста?
— Шутишь, — сглотнул Сергей, — да ты не специалист, ты форменный монстр.
А я заулыбался. Да, да, так меня тоже называли.
Глава 6
— Проходи Дрейк, — гражданин отец сидел за столом в своём рабочем кабинете и задумчиво меня разглядывал. Пожав плечами, я плюхнулся в кресло у книжного шкафа, служившего скорее декорацией, чем реально использовавшегося, и принялся скучать. Должна была начаться очередная лекция на тему как хорошо быть болдаром и как плохо малдаром. Но не угадал.
— Да меня дошли слухи, — как-то дипломатично, чего от него вовсе не ожидалось, произнёс Рассказов-старший, — что на мероприятии у Стуковых ты повздорил с Сюзанной Крыловой.
— Повздорил, будет слишком громко, — ответил я, — она хотела от меня признания, она его получила. Почему это обидело её ещё сильней, я не представляю. Никогда не понимал женщин.
«И видимо никогда не пойму, — раздраженно подумал я, — тысячу лет прожил, а так и не разобрался, почему одни верны всю жизнь после мимолётной интрижки, а другие предают и подливают яд после десяти лет совместной жизни, заваленные роскошью и подарками. Даже ментальное сканирование не помогало. Сегодня она тебя беззаветно любит, а завтра, почему-то, ненавидит как злейшего врага».
— Но она напала на тебя, — прищурился отец.
— Напала, тоже чересчур громкое заявление, — потёр я переносицу, — так, помахала этими своими струями.
— А потом? — протянул чуть наклонив голову Рассказов-старший, глядя на меня.
— А потом она потеряла сознание и упала.
— Вот так просто взяла и сама, без причины?
Я развел руками, как бы говоря — фигня случается.
— Знаешь, Дрейк, — вздохнул мужчина, — раньше ты не был таким скрытным. Спрошу прямо, ты поднял магический ранг?
И тут до меня дошло, к чему он это всё затеял. Ох уж этот их культ личной силы и дуэлей. Он решил, что раз Сюзанна была болдаром, то победить я её мог только тоже скакнув в ранге магии. Просто потому, что в местном понимании малдар болдару не ровня априори.
— Нет, — покачал я головой, не став скрывать правду, — это она сама себя вырубила, закоротила торшер и её трахнуло током. Двести двадцать вольт, пятьдесят герц — не шутка.
Но тут, внезапно, Ричард Рассказов побагровел, и со всей силы шандарахнул кулаком по столу, отчего стоявшая там чернильница подпрыгнула и перевернулась. Спрашивается, нафига только на столе стояла, если давно шариковые ручки изобрели и перьями пишут только отбитые фрики. Я, кстати, эту шариковую ручку как увидел первый раз, так не смог сдержать слёз, целовал её, прижимал к себе, шептал — Ты моя прелесть.
Ох, сколько пергаментов я исписал этим уродским гусиным пером в своём мире, сколько трудов и мучений пережил. И ведь не всё писцам доверишь, многое приходилось самому…